— Разве вы получили распоряжение отменить пропуска или закрыть проходную?

— Нет, таких инструкций дежурный еще не получал. Но ведь произошел какой-то взрыв. Следует принять меры и никого не выпускать.

— Это дело вашего начальника! — высокомерно ответил Штауфенберг. — Вот мой пропуск…

Дежурный эсэсовец козырнул и пропустил фон Штауфенберга. Действительно, у дежурного не было никаких инструкций. Унтерштурмфюрер привык подчиняться…

Фон Штауфенберг благополучно миновал сосновый бор, где располагалась ставка, добрался до аэродрома, сел в самолет и полетел в Берлин. Он был уверен, что с Гитлером покончено.

Но случилось невероятное. В момент взрыва Гитлер стоял в нескольких шагах от портфеля с адской машиной. И тем не менее его только бросило на пол, обожгло, опалило. На какое-то мгновение он потерял сознание. Следом за взрывом наступила могильная тишина. Возможно, она длилась секунду-другую. Потом все, кто мог, бросились к выходу, выскакивали в пролом стены. Стонали раненые, распластавшись лежали убитые. Текла кровь, в воздухе стояла пыль, которая медленно оседала. Несколько бледных, оглушенных взрывом участников совещания кинулись помогать Гитлеру. Рядом с ним лежал мертвый стенограф Бергер, двойник фюрера. Иным показалось, что это Гитлер: так они были похожи. Они лежали рядом, оба откинувшись навзничь, кругом них было пустое пространство — взрыв разметал людей, отбросил расщепленный вдребезги стол. Одна нога Гитлера была подогнута, и острая коленка торчала кверху. Обгорелые брюки превратились в лохмотья.

Гитлер открыл глаза. Он еще не соображал. Потом его блуждающий взгляд остановился на собственной коленке. Ему помогли сесть. Гитлер ощупал ногу, потрогал обгоревшее сукно, и в эту минуту все услышали его голос.

— О, мои новые брюки!.. — воскликнул он.

Ефрейтор-фюрер всегда был обывателем…

В половине дня заговорщики собрались на Бендлерштрассе, но они еще долго не знали, что происходит в Вольфшанце — в главной ставке Адольфа Гитлера. Только в начале третьего из ставки позвонил Фельдгибель и передал, что «Валькирия» состоялась… Полковник Штауфенберг только что улетел в Берлин. Подробностей Фельдгибель не передал, а звонить в ставку считали бессмысленным — после покушения связь с главной ставкой была прервана.

Время шло, но пока решительных мер заговорщики не принимали. Ждали, когда в Берлин вступят войска. Тогда за спиной будет реальная сила. Не появлялся еще и фельдмаршал Витцлебен, который должен был возглавить командование сухопутными, воздушными и морскими силами.

Часов около четырех с аэродрома позвонил адъютант Штауфенберга фон Гефтен. Он сказал, что встретил полковника и они вместе едут на Бендлерштрассе. Всем не терпелось узнать главное, и Ольбрехт спросил: как с «Валькирией»? Фон Гефтен без всякого шифра ответил:

— Гитлер мертв…

Теперь-то уж пора было действовать. Позвонили в полицей-президиум и вызвали Гельдорфа. Ему тоже сказали, что Гитлер убит и в стране объявляется чрезвычайное положение. Полицей-президент приехал немедленно вместе с Гизевиусом.

Их встретил, генерал Ольбрехт. Официальным тоном он предупредил Гельдорфа, что власть в стране перешла к армии и господин полицей-президент обязан немедленно осуществить план «Валькирия». Для Гельдорфа это означало — произвести аресты в правительственных кругах. Он собрался выполнять приказание, но генерал Бек остановил полицей-президента.

— Не думаете ли вы, — обратился он к Ольбрехту, — что полицей-президента следует информировать о слухах, которые начинают распространяться?

Генерал Ольбрехт метнул на фон Бека недовольный взгляд.

— При любых обстоятельствах, — сказал он, — мы будем действовать так, как в случае, если бы Гитлер умер. Вам, как главе правительства, надо сделать заявление по радио.

— Как раз об этом я и хочу говорить. Но есть данные, по которым смерть Гитлера не подтверждается. Как могу я в этом случае освободить армию от присяги?..

Дверь широко распахнулась, и в комнату вошел полковник фон Штауфенберг.

— «Валькирия», господа, «Валькирия»!.. — возбужденно воскликнул он. Услыхав последние слова генерала Бека, он резко повернулся к нему. — Гитлер мертв! Это говорю вам я, полковник фон Штауфенберг! Я сам все видел…

— В таком случае надо поставить в известность генерала Фромма, — предложил Ольбрехт. — Приказ о военном положении подготовлен за его подписью, но он об этом еще ничего не знает.

Несколько человек отправились в кабинет командующего внутренними войсками. Фромм уже собирался ехать домой.

— Господин генерал, сегодня днем Гитлер убит в главной ставке, — сказал ему Ольбрехт.

Фромм недоверчиво посмотрел на штабного генерала:

— Откуда вы знаете?

— Звонил Фельдгибель, и прилетел полковник фон Штауфенберг.

— А это мы сейчас проверим. — Фромм потянулся к трубке. — Соедините меня с Вольфшанце…

— Со ставкой нет связи, господин генерал, — предупредил Ольбрехт.

Генерал Фромм ответил:

— Почему нет? Связь работает нормально…

К телефону подошел Кейтель. Фромм спросил его:

— Что происходит в главной квартире, фельдмаршал? В Берлине бродят всякие слухи.

— Ничего особенного, — сказал Кейтель, — все в порядке.

С помощью усилителя слова Кейтеля были слышны во всех уголках кабинета. Ольбрехт казался растерянным.

— Мне сообщили, что фюрер убит, — продолжал выспрашивать Фромм.

— Какие глупости!.. Вообще-то произошло покушение, я сам был в этом зале, но Гитлер жив и только легко ранен… Скажите, кстати, где ваш полковник фон Штауфенберг?..

— Он еще не вернулся, — ответил Фромм.

На этом разговор оборвался.

— Ну? — командующий посмотрел на Ольбрехта и других заговорщиков. — Слухи не подтверждаются…

— Но Штауфенберг уверяет… Позовите его…

Вошел фон Штауфенберг.

— Что вы скажете о смерти фюрера? — спросил Фромм.

— Я сам видел, как был убит Гитлер, — повторил Штауфенберг.

— Вот видите, — сказал Ольбрехт. — В связи с этим я дал сигнал «Валькирия» — сигнал переворота. Вам надо подписать этот приказ. По-моему, он уже отправлен.

Фромм вспылил, ударил кулаком по столу:

— Кто здесь, кроме меня, может издавать приказы?!

— Готовил его полковник Квирингейм, — ответил Ольбрехт.

Вызвали Квирингейма, сотрудника штаба…

А время шло…

Квирингейм подтвердил — да, он подготовил такой приказ.

— Я должен арестовать вас, полковник Квирингейм, — ледяным тоном произнес Фромм. — Сдайте оружие…

Фон Штауфенберг попытался убедить генерала Фромма:

— Генерал, я лично бросил бомбу в Гитлера. Раздался страшный взрыв, и оттуда никто не ушел живым… Подпишите приказ.

Командующий внутренними войсками поднялся из-за стола. Он уже сообразил, как надо вести себя. Фромм сказал:

— Господа, покушение не удалось… Полковник фон Штауфенберг, вы должны покончить самоубийством.

— Ну, этого-то я ни в коем случае не сделаю!.. — ответил фон Штауфенберг.

Генерал Ольбрехт воскликнул:

— Настало время действовать, господа! Иначе Германия навсегда будет потеряна…

— Значит, вы тоже участвовали в покушении? — спросил Фромм, хотя хорошо знал о роли Ольбрехта в заговоре. — В таком случае я арестую вас всех троих.

— Нет, если так, мы сами вас арестуем! — Ольбрехт оглянулся — кому бы отдать распоряжение взять под стражу командующего внутренними войсками. Никого не было.

Он сам запер Фромма в соседней комнате. После этого будущий глава государства Бек спросил Ольбрехта:

— Кому подчиняется здесь охрана, генерал?

— Мне лично.

— И вы думаете, что она будет нас защищать, если придет гестапо?

— Не знаю…

— Готова ли она за нас умереть?

— Этого я тоже не знаю…

— Что же вы знаете, генерал Ольбрехт?

Из соседней комнаты в закрытую дверь стучал Фромм.

— Господа, отпустите меня домой… Под честное слово. — Голос у него был умоляющий.