Доновен посмотрел на сотрудника добрыми голубыми глазами.

— Прежде всего, почему сто пятьдесят футов? — спросил он мягким ирландским говором. Медленная речь, как и непринужденная, ленивая манера держаться, подчеркивали внешнее добродушие старого, опытного разведчика. Он спросил еще: — Откуда Жиро возьмет такую веревку? В лагере, я думаю, не найдется и пол-ярда даже для того, чтобы повеситься.

— Если разрешите сказать… — Бену всегда казалось, что он все делает не так. — Я нашел альбом замков Германии, мистер Доновен. Кенигштейн там подробно описан. Но если этого недостаточно, я постараюсь узнать дополнительно. Извините…

Маленький Бен говорил и смущался, робел, как ребенок перед учителем. Крутолобый, не знающий куда девать руки, Бен и в самом деле походил на большого ребенка. Доновен подбодрил его добродушной улыбкой:

— Нет, нет! Прекрасно, Малыш! Но где мы достанем с тобой такую веревку, вернее — как мы передадим ее бедному генералу?

— Может быть, ее можно переслать генералу частями в запечатанных банках с джемом? Я узнавал, в лагерь принимают посылки.

— Правильно! — Доновен на мгновение сбросил с себя напускную флегму. — Немедленно отправляйся на консервную фабрику. Там есть наши люди. Пусть приготовят десяток банок. И обязательно с этикетками… Ну, а в какой одежде должен бежать генерал? Впрочем, об этом я позабочусь сам… Иди, действуй… Да… Еще одну минуту, — Доновен остановил Стивенса у самой двери. — Имей в виду, побег генерала Жиро готовят французы. Американцы здесь ни при чем.

— Я это понял, мистер Доновен. Посылки в лагерь будет отправлять замужняя дочь генерала. Она живет в неоккупированной зоне.

Доновен не переставал удивляться — у Стивенса просто врожденный талант разведчика! За все время работы он сорвался один-единственный раз — с английской девчонкой из центра противовоздушной обороны. Влюбился, дурак! Но это можно простить ему. Девчонку все же удалось завербовать. Что же касается других заданий. Малыш выполняет их безукоризненно. Этот парень с большим лбом, выпуклым, как купол собора святого Павла, — настоящая находка. Жаль, если его придется отдавать мистеру Аллену Даллесу.

Доновен на днях получил известие, что Даллес прибывает в Европу с каким-то заданием. Он становился во главе швейцарского отделения Бюро стратегической информации. Военный министр приказал оказывать Даллесу всяческое содействие, обеспечить людьми. Вот и получается: подберешь способного агента, обучишь его — и надо отдавать кому-то другому. Впрочем, Даллеса пока нет. Малыш еще поработает. Мерфи останется доволен, если мы сумеем добыть ему генерала Жиро. Мерфи затеял большую игру в Северной Африке.

В середине апреля сорок второго года генерал Жиро совершил успешный побег из плена. Переодетый в штатский костюм, добытый у подкупленного часового, он спустился по отвесной стене к подножию замка. Шелковую веревку переправили ему в банках с вареньем. Жиро прокрался к поджидавшей его лодке и скрылся на противоположном берегу Эльбы среди отвесных, живописных скал.

Через десяток дней генерал Жиро появился на юге Франции. Но здесь генералу нечего было делать. Роберт Мерфи имел на него свои виды, связанные с предстоящим вторжением американских войск в Африку. Лучше всего переправить Жиро в Гибралтар, чтобы он постоянно там был под руками.

Дерзкое бегство французского генерала из Кенигштейна вызвало переполох в управлении гестапо на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине. На ноги поставили всю агентуру, но бежавший генерал точно провалился сквозь землю.

Доновен ломал голову, как бы надежнее и с наименьшим риском переправить теперь Жиро в Гибралтар. Гестаповцы все еще продолжали тщетные поиски кенигштейнского беглеца, они не оставляли надежды обнаружить Жиро. Шеф американской разведки чувствовал это нюхом ищейки. Следовало направить гестаповцев по ложному следу. Для этого Доновен отправил в Швейцарию своего агента Стивенса.

Маленький Бен поселился в Берне в уютном, полупустом отеле, выходящем окнами на привокзальную площадь. У портье он записался под вымышленным именем, благо не требовалось предъявлять документы. Но с утра до позднего вечера Бен проводил на вокзале, делая вид, что ждет и не может дождаться нужного ему пассажира. Громоздкая фигура Стивенса и его странное поведение немедленно привлекли внимание других разведчиков. Это-то и было нужно бывшему джимену. Вокруг него роились подозрительные субъекты, следили за ним, пытались завести с ним знакомство, а он невозмутимо прохаживался по перрону, стоял у билетной кассы или со скучающим видом незанятого человека сидел на открытой веранде за газетой и стаканом недопитого кофе. Но особенно досаждал Бену мрачноватого вида человек, говоривший с немецким акцентом. Он выдавал себя за коммерсанта. Маленький Бен сразу понял — агент гестапо. Агент просто не давал прохода Стивенсу, а это было как раз ему на руку.

Наконец на третьи сутки Бену удалось найти то, что он искал. На вокзале появился какой-то высокий пассажир, который, судя по купленному билету, отправлялся вечерним экспрессом из Швейцарии в Лиссабон. У пассажира были седые, отвисшие усы, и он, пусть очень отдаленно, но чем-то по внешнему виду напоминал фотографию генерала Жиро. Маленький Бен тотчас же купил билет в уходящий экспресс и, не заботясь о вещах, оставленных в отеле, сел в тот же вагон, в котором поместился усатый пассажир. Стивенс успел только забежать на телеграф и отправить депешу.

Едва тронулся поезд, усатый пассажир, не обративший на Стивенса ни малейшего внимания, заказал у проводника черный кофе, расстелил на столике бумажную салфетку, достал из дорожного погребка флягу, какие-то свертки и принялся неторопливо закусывать. А Маленький Бен поместился в соседнем купе. Он расхаживал по коридору, бросая подчеркнуто настороженные взоры на других пассажиров. К своему удовлетворению, бывший джимен обнаружил в вагоне и того субъекта, который назойливо преследовал его все эти дни в Берне.

Стивенс не заметил, когда германский разведчик сел в вагон — он сделал это весьма ловко. Но последний раз Бен видел гестаповца перед отходом поезда, когда отправлял телеграмму по первому пришедшему на ум адресу. В телеграмме было несколько слов: «Выезжаем Лиссабон, подготовьте деловые бумаги». Немец, безусловно, прочитал текст его телеграммы, хотя Стивенс делал вид, что не хочет показывать ее постороннему человеку. Гестаповец стоял сзади него с незаполненным бланком и отошел от телеграфного бюро тотчас же, как только Стивенс расплатился с приветливой девушкой-телеграфисткой.

Теперь этот агент стоял у окна, вглядываясь в темноту, но там в сгустившемся сумраке ничего не было видно. Потом немец попросил у Стивенса спички. Бен холодно ответил, что не курит. Он отказался и от рюмочки коньяку, которой агент пытался его соблазнить. Стивенс вызывал у немца все большее подозрение тем, что неотлучно дежурил у купе, в котором ехал пожилой усатый пассажир. Бен проторчал в коридоре почти всю ночь.

Экспресс шел через Ниццу, пересек испанскую границу. Усатый пассажир мирно проспал ночь и начал утро с того же черного кофе с лимоном и коньяком, и, так же как накануне, он не обращал ни малейшего внимания на дежурившего у его двери верзилу. А гестаповец дважды выскакивал среди ночи на каких-то станциях и давал лаконичные телеграммы. Теперь в гестапо на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине были уверены, что наконец-то им удалось напасть на след бежавшего генерала Жиро. Решили, что проще всего будет взять беглеца в Мадриде, где им на помощь могут прийти работники сигуридад — испанской полиции безопасности.

Так и сделали. В Мадриде, во время стоянки поезда, в вагон вошли представители испанской полиции и предложили усатому пассажиру собрать вещи и незамедлительно выйти из вагона. Пассажир возмущался, протестовал, размахивал руками, но агенты сигуридад были неумолимы. Они прихватили и Стивенса, который с испуганным лицом безропотно последовал за полицейскими. Здесь же очутился и торжествующий субъект, неотступно преследовавший Бена.