Фирек снова разволновался. Забывшись, повысил голос и сразу осекся. Он украдкой взглянул на отца Кофлина, сидевшего в кресле за стеклянной перегородкой. Они разговаривали с Ганзенштурмом, голоса их не доносились сюда. Значит, и Кофлин не мог слышать их разговор. Тем не менее Фирек перешел почти на шепот.

– Кстати, речь сенатора Фиша готова к рассылке? – спросил он.

– Думаю, осталось часа на три работы. К утренней почте успеют. Как-никак там сто сорок тысяч адресов.

– Жаль, что не больше. Все равно почта идет не за наш счет. Американский конгресс не разорится от этого. – Фирек самодовольно рассмеялся.

Это была его идея – рассылать пропагандистский материал через конгрессменов. Их корреспонденция освобождалась от почтовых сборов. Речи в конгрессе того же Фиша или Лендина, подготовленные в немецком посольстве, рассылались в сотнях тысяч экземпляров.

– Ну, это нам тоже стоит немало денег. С Фишем вы расплатились? О чем его последняя речь?

– То, что надо. Требует не вмешиваться в европейские дела. Призывает конгресс сохранять нейтралитет, не помогать англичанам… Так что не будьте скупцом, фон Гинант. Расходы пока окупаются. Последний раз Гамильтон Фиш получил двенадцать тысяч долларов. На почтовых марках мы экономим гораздо больше.

– Да, но за полгода только через фирму Романова он перебрал у нас тысяч тридцать. Это немало… Вы слышали, что Фиш выдвигает свою кандидатуру на пост американского президента?

Фирек самодовольно усмехнулся.

– Не только слышал, но и подсказал ему эту идею. Боюсь только, как бы из-за проклятого пакета он не попал в тюрьму вместо Белого дома.

– Гамильтона Фиша это не может касаться. Он как член конгресса имеет право рассылать бесплатно свою почту. Это подтверждено законом.

– Да, но в почту американских конгрессменов мы вкладываем свое содержимое. Это тоже подтверждено законом? – Фирек иронически посмотрел на фон Гинанта. – Впрочем, не стоит преувеличивать и раздувать наши заслуги в пропаганде фашизма в Америке. Поверьте, он развивается в Штатах без нашей помощи. В лучшем случае мы чуточку подталкиваем и ускоряем процесс. Поверьте, что Генри Форду или тому же Линдбергу не надо подсказывать, они сами мечтают о своем фюрере. Поэтому нам так легко здесь работать… Подождите, подождите! – Фирек остановил фон Гинанта, когда тот сделал протестующее движение, намереваясь возразить собеседнику. – Я-то уж знаю, что говорю! Мой вывод имеет для меня практическое значение – в своей работе я прежде всего рассчитываю на самих американцев.

– Тогда почему же вас расстраивает история с пакетом?

– Это другое дело! Нужно просто умнее работать. Это во-первых. Кроме того, в Америке живут не одни Форды, Дюпоны и Кофлины. Есть люди, которые не принимают фашизма. К сожалению, в Штатах их немало.

– Однако что же мы можем предпринять по поводу этой истории? Нужно избежать дипломатического скандала, – в фон Гинанте заговорил осторожный дипломат, опасающийся международных осложнений.

– Прежде всего, запросите Кордта, пошлите ему шифровку в Лондон. Может быть, он сможет для нас кое-что сделать. Возможно, англичане задержат пакет у себя.

Фирек говорил и сам не верил в собственный вариант. Фон Гинант усомнился в нем тоже.

– Англичане немедленно сообщат американцам, они заинтересованы поссорить Вашингтон с Берлином.

– Тогда у меня есть другой план: я срочно должен встретиться с Герхардтом Вестриком.

– Это невозможно! Он прибыл в Вашингтон как торговый атташе германского рейха. У него другие задачи. С вашей репутацией, герр Фирек, только и встречаться с Вестриком!

– Однако вы легко могли бы с ним связаться, – настаивал Фирек. – Он живет не за горами, здесь, в Нью-Йорке, в отеле «Уолдорф Астория».

– Я повторяю, это невыполнимо. Рисковать мы не имеем права. Встреча с вами может его скомпрометировать.

– Это почему же? – обиделся Фирек.

– Да потому что вы подмочили свою репутацию. Думаете, о вашей работе никто не знает? – Фон Гинант наклонился к Фиреку. – В сравнении с тем, что делает господин Вестрик в Соединенных Штатах, наша с вами работа круглый ноль. С помощью наших американских друзей он пытается сорвать в конгрессе закон о ленд-лизе. А это значит, что Европа – и французы и англичане – останется без военной помощи. Понятно? Это поважнее провала издательства «Флендерс Холл». У него налаживаются отличные связи с промышленными кругами.

– Тем более.

– Нет, нет, вам нельзя с ним встречаться! Тем более после этой истории с пакетом. Я сам избегаю появляться у него в отеле. Даже корреспонденцию он получает на другое лицо.

– Хорошо, – Фирек не хотел сдаваться, его начинала бесить излишняя осторожность дипломата, – передайте господину Вестрику, что я хочу встретиться с ним. Пусть он решает сам. Расскажите ему на словах о моем плане.

План Фирека, тайного сотрудника германского абвера, заключался в том, что в Соединенных Штатах необходимо создать еще одну организацию. Она должна объединить промышленников, имеющих экономические интересы в Германии. Фирек даже придумал название – «Америка прежде всего». Может быть, что-то другое, похожее, но обязательно патриотическое. Мог же член конгресса мистер Фиш создать с его помощью подобное общество «Национальный комитет борьбы против участия Америки в иностранных войнах»! Туда входят политики. Еще большее значение должны иметь представители деловых кругов. Их поддержкой может заручиться господин Вестрик.

– Слушайте меня внимательно, – говорил Фирек, излагая свой план. – Господин Вестрик находится в дружбе с братьями Даллес из адвокатской фирмы «Салливэн энд Кромвель». Они связаны с германскими банками. Ему нетрудно найти общий язык… Это, так сказать, голая схема. О деталях я расскажу сам. Заинтересуйте господина Вестрика. Имейте в виду, что с помощью деловых людей – того же Дюпона или нашего друга Форда – мы сможем как-нибудь замять историю с гранками сенатора Холта.

Фон Гинант выслушал Фирека. План заинтересовал его. Только из присущей ему осторожности сотрудник консульства согласился не сразу.

– Хорошо, я попробую это сделать, но в успехе не хочу обнадеживать.

– Тогда мне придется бежать в Европу или садиться в тюрьму. У меня нет настроения делать ни то, ни другое! – Фирек снова начинал раздражаться.

– Хорошо, хорошо, – поспешил успокоить его фон Гинант, – завтра я поговорю с Вестриком. Надеюсь, вступление в общество не будет связано с таким сложным ритуалом, как, например, в ваш «Черный легион»?

– То есть?

– Ну, предположим, клятва в глухом лесу с приставленным к груди револьвером, вручение крупнокалиберной пули как сувенира и еще там что-то вроде этого…

– У «Черного легиона» были другие задачи – борьба с профсоюзными активистами. Мы не принимали туда слабонервных барышень.

– Генри Форд тоже не выпускница закрытого колледжа пречистой девы Марии… Тем не менее вы, надеюсь, не откажете ему в приеме в ваше общество «Америка прежде всего»? Однако пойдемте! Поп заскучал без вас. Зачем он вам нужен?

– Нужны адреса для рассылки почты. Шутка шуткой, а в его «Христианском фронте» уже наберется тысяч двадцать пять – тридцать отборных молодцов. Вот вам и поп! В Америке все по-особому. Дело теперь за оружием. Пока мы используем его для других целей: каждый фронтовик – готовый адрес, куда мы без опаски можем посылать нашу почту.

Фирек и фон Гинант возвратились в стеклянный бокс, где Кофлин с новым знакомым успели докончить начатую бутылку виски.

Фирек передал отцу Кофлину поручение собрать почтовые адреса «христианских фронтовиков» и попросил его заехать сюда же на следующее утро, чтобы взять тексты проповедей. Вскоре они втроем тем же черным ходом вышли из конторы «Романов-кавьер». В коридоре наткнулись на спящего Андреаса. Он спал на типографских пачках, уронив голову на руки. За столами, как на почтамте, женщины в синих комбинезонах продолжали готовить почту.

Ганзенштурм, числившийся сотрудником фирмы, проводил всех до двери, закрыл ее на железный крюк, – он задерживался, чтобы проследить за отгрузкой почты.