Лицо его выражало решимость человека, готового немедленно прикрыть грудью дот:

– Извините, как мне проехать в Челси?

Спрошено было на таком жутком английском, что если бы я не знал Болонью, то принял бы его за загулявшего голландского матроса.

– Лучше автобусом номер семьдесят два…

Болонья посмотрел на часы, мы широко, по-мекленбургски улыбнулись друг другу, и он плюхнулся на скамейку, оглушительно шурша пластиком.

– Очень рад вас видеть! Все о’кей! Я очень тщательно проверялся, ничего подозрительного нет. На подходе Семен проводил за мной контрнаблюдение…

– Семен?!

– Тот самый Пасечник, помните? Знаете, он женился… Впрочем, здоровье у него железное…

– Давайте прогуляемся по парку! – И мы повернулись спинами к направленным микрофонам стационара, о котором Хилсмен не счел нужным меня предупредить, и зашагали по аллее.

– Извините меня, Алекс, но я буду очень краток. Прежде всего сориентируйте меня по обстановке. В каком состоянии тайники “Рассвет” и “Темница”? Вы их проверяли?

– А много ли у вас “пива”?

– Всего два ящика весом по пятьдесят килограммов.

– А какая там марка “пива”?

– Я не знаю. Моя задача сводится лишь к транспортировке.

– Тайники представляют из себя две глубокие ямы, они находятся в пригородном лесу, хорошо замаскированы. Отличные тайники!

Тайники привели в восхищение даже Хилсмена, с которым мы провели их инспекцию накануне.

– Как вам удалось отыскать такие ямы? – удивлялся Рэй. – И зачем вам такие огромные?

– На случай обострения обстановки, Рэй! Будем складывать туда трупы убитых црушников!

Он не среагировал на мой черный юмор, с юмором у волшебника Гудвина было туго, да и кто мог тут соперничать с Алексом, кроме Оскара Уайльда и Марка Твена?

Болонья внимательно выслушал мои описания тайников и даже сделал себе пометки в блокноте.

– Под каким прикрытием вы сюда прибыли? – поинтересовался я.

– Мы с Семеном работаем на нашем торговом судне, которое сейчас стоит на ремонте рядом с Тилбури.

– На какое число вы планируете операцию по переброске “пива”?

– На десятое октября. Запасная – одиннадцатое октября. – Болонья был серьезен и четок, не зря он понравился мне в ту памятную поездку.

– А почему именно вас прислали сюда?

– Этого я не знаю. Я выполняю приказ. Центр просил, чтобы вы помогли мне сориентироваться на местности… Боюсь, что мне будет сложно самому найти тайники.

“Еще бы! – подумал я. – Мне и самому сложно, тем более что каждый раз я путаюсь в любом лесу среди тропинок и кустарников и еле-еле выхожу к шоссе”.

– Хорошо. За четыре дня до операции проведем встречу у тайников. На чем вы будете транспортировать “пиво”? – спросил я.

– Все хорошо продумано. С утра мы выедем на машине с западногерманскими номерами, хорошо проверимся, а потом сменим номера на английские… Все продумано, Алекс!

– Вы лично будете встречаться с ирландцами?

– Мне приказано лишь перевезти ящики. Больше я ничего не знаю, Алекс.

Мы шли по аллеям, и мой опытный глаз видел, что парк наполнялся людьми с кейсами и дорожными сумками, – значит, на стационаре поставили крест и пытались засечь нашу беседу с помощью передвижных улавливающих микрофонов. Слушайте, слушайте, джентльмены, много услышите!

Черт побери, кто же будет встречаться с ирландцами? Значит, задействована еще одна резидентура? Исключено. Но Центр – молодец, красивое подбросил дело, наверняка оно уже находится под личным контролем директора ЦРУ. Акции Алекса растут и растут…

– Что ж, если нет вопросов, давайте разбежимся, – предложил я.

– Мне приказано вам лично передать сувенир из Центра. – Он достал из кармана матрешку и протянул мне.

– На черта она мне нужна? – расхохотался я.

– В ней личные указания для вас. Я об этом ничего не знаю.

Мы вышли из парка на улицу и чуть не врезались в возлюбленного Жаклин, дремлющего на скамье после утомительного контрнаблюдения. Выглядел он еще моложе в свои сто и тоже был в тирольской шляпе. Ах, Сема, Сема! Где твои нежинские огурчики, розоватое сало и штоф первача?

– Итак, до встречи! – И я пошел в сторону автобусов, сжимая матрешку в кармане.

“Что они сообщают?” – зудело в голове. Я не выдержал, спустился в клозет около парка и заперся в кабине, даже не изучив, как обычно, все будоражащие непристойности, начертанные на туалетных стенах.

“Лондон, Тому.

Руководством принято решение провести вербовочную беседу с “Контом” и предложить ему сотрудничество в обмен [66] на заботу о семье и прощение его предательства. В целях безопасности мы планируем провести беседу на торговом судне 10 октября (запасная – 11 октября). Судно в это время перейдет от Тилбури в доки Литтлхемптона, находящегося рядом с Брайтоном. Вам предписывается следующее: 10 или и октября организовать в одном из ресторанов Брайтона, где живут отец и сестра “Регины”, ужин, на который под благовидным предлогом пригласить “Конта”. В ресторане без вашего участия с ним установят контакт. Просим иметь в виду, что лицо, передавшее вам эти указания, в операцию не посвящено. Через него (на судне имеется рация) передайте нам подробный план своих действий 10 (или 11) октября”.

Я обомлел от этой цедули и застыл на стульчаке – ну и дела! А я-то полагал, что фантазия Центра давным-давно сдана в Музей Монастырской Славы, забавное заведеньице, где среди приличных людей висели портреты многих выдающихся прощелыг, сделавших карьеру на чужих костях, лизоблюдов и подхалимов. Молодцы, ребята, настоящие орлы, главное, что даты операции с “пивом” и поездки “Конта” в Брайтон совпадали по времени, ergo: первая операция не только поднимала шансы Алекса, но и отвлекала американцев от “Конта” – не иначе как все свои силы сконцентрируют они на ирландских террористах. Итак, это “красная селедка”! [67] И все же как мог Центр, вечно опасающийся международных скандалов, пойти на такой рискованный шаг, как переброска оружия террористам? Но черт с ними, надо думать, как уговорить Юджина. Захочет ли он поехать в Брайтон? Сам Рэй считает его психом, от которого можно ожидать чего угодно. А если он под опекой мышек-норушек? Вряд ли. Мышки – дело накладное, подержали первые дни, и хватит, за мною уже давно не увязывалось никаких “хвостов”, если не считать истории в Тауэре. Не пугай сам себя, Алекс, не преувеличивай силы контрразведки, вспомни, что Джордж Блейк, получивший сорок два года за шпионаж в пользу Мекленбурга, запросто убежал из лондонской тюрьмы и почти месяц жил в миле от нее, в маленькой квартире, а потом преспокойно выехал из Альбиона, спрятавшись в фургончике своих друзей. Контрразведке и в голову это не приходило: она считала, что он давно празднует свое вызволение в восточном ресторанчике рядом с памятником виконту де Бражелону, не переоценивай противника, Алекс! Что же это за вербовочная беседа на судне? А если… (вспомни: “Если он наклонится над пропастью, его можно и подтолкнуть”). Пойдет ли он на судно? Ха-ха. Я никогда бы на его месте не пошел! О беседе ли идет речь? Вспомни историю. Разве не на судне вывозили из Парижа белого генерала Миллера? “Конт” – такая же сволочь. Мало ли что он тебе нравится, Алекс! Обыкновенный предатель. Представь себе, что все наши люди, последовав его заразительному примеру, начнут бежать за границу по подложным паспортам. Что будет? Конечно, Самый-Самый и компания превратили Мекленбург в дерьмо, но это твоя родина, Алекс, и ты ей должен служить верой и правдой. Даже если ты подписал кровью договор с чертом, ты обязан его выполнять, а это твоя родина, Алекс, исполняй свой долг! Да, мы не ангелы. А что, американцы – ангелы? ЦРУ такое же дерьмо, как и Монастырь, даже вонливей. Центр, конечно, сука, все-таки приплели меня к “Конту”, несмотря на все просьбы… Почему ты вдруг решил, что его уберут? Или вывезут? Мнителен ты, Алекс, нужно меньше пить и заняться, наконец, спортом. Ведь все звучит очень резонно: мы вас прощаем, дорогой Юджин, и будем беречь вашу семью, а вы за это поработайте немного на нас. Скорее всего, беседу будет проводить Болонья, он вполне для этого подходит. Но каков трюкач! Делает вид, что ему ничего не известно о “Конте”, изображает из себя передаточный пункт в тирольской шляпе! Но молодец! Конспиратор! Надо вытащить его из провинции, такой сто очков даст посольским мальчикам – колобкам, угоревшим от перегара!