— Заткнись, Поттер! — с непонятной интонацией сказал Малфой, а потом раздался резкий вздох. — заткнись и спи.
Дверь закрылась, и Гермиона ушла. Случалось то, чего она так не хотела видеть. Даже не столько потому, что всё ещё была влюблена в Драко, сколько потому, что смотреть на муки Гарри, который любит, любит его наверное даже сильнее, чем она сама, было невыносимо. Чувство вины перед другом не давало ей спать ещё во время войны. Она видела, как Поттер боялся за любимого, видела, как ему тяжело давались пробуждения по утрам, и хотя она не знала наверняка, она была уверена в том, что по ночам они с Малфоем как-то общались. Но она своими руками сделала так, что Драко забыл Гарри. Забыл и его, и свою любовь к нему. И не было в ней и капли злорадства, что теперь её друг оказался в том же положении, что и она. Потому что его любовь не была безответна. Она была забыта.
В своих размышлениях она дошла до кухни. Поставила чайник на плиту, игнорируя ворчание Кричера, заварила горячего чаю.
— Вам лучше выпить зелье Сна без сновидений.
— Профессор?
— Хотя чай и мне бы не помешал…
— Вам плохо? — девушка тут же переключилась на заботу об Армане.
— Такие схватки не проходят бесследно. Тем более в Адовом кольце. И хотя вокруг замка было защитное поле, когда он рухнул, всё влияние этого места на нас обрушилось в полной мере.
— Вам нужно в Мунго! — Гермиона подала чай, но не села на своё место. Будто ждала, когда мужчина опустошит свою чашку, чтобы тут же отправить его к колдомедикам.
— Мне нужна помощь, тут не спорю. Но к тем эскулапам, что не смогли определить ваше состояние, точно не пойду.
— Тогда Хогвартс! Вам нужно туда!
— Милая моя, я абсолютно уверен, что я смогу протянуть ещё немного, — улыбнулся Линкмор и жестом предложил девушке сесть. — Как вы?
— В растерянности. Драко здесь. И теперь я могу снова уйти. Но я не уверена, что это правильное решение. — Гермиона выложила все свои сомнения как на духу, они крутились в её голове с того самого момента, когда она услышала голоса парней за границей края испорченной магии. Что теперь ей здесь нечего делать, что она больше ничем Гарри не поможет, что она выполнила обещание, данное Драко ещё до войны.
— Вы думаете, мистеру Малфою будет угодно выслушать меня и мои идеи по поводу магического соратничества? — волшебница как-то неловко замерла. — Судя по тому, как на них реагировал мистер Поттер, юный Малфой так же может не понять моих вопросов…
— Драко образованный и умный. Он поймёт вас не хуже меня… — совесть в душе девушки тревожно шевельнулась. Она собиралась снова бросить Поттера одного, и позволить ему одному разгребать то дерьмо, что они с Драко наворотили в попытке спасти ему жизнь. — Но наверное, лучше будет, если я сама с ним сначала поговорю. И если он согласится, то уверена, они оба дадут вам возможность изучить это явление, профессор.
Глаза мужчины загорелись, но потом что-то произошло и он скорчился от боли, чуть не упав со стула, на котором сидел. Чашка разлилась и скатилась со стола. Гермиона подхватила Линкмора под руку и твёрдо произнесла:
— Мы идём в Хог. Немедленно!
—
Гарри стоял возле дивана в гостиной, в руках остывала кружка чая, а он непонимающе вглядывался в страницу газеты. «Ежедневный Пророк» утверждал, что это издание от 8 июня. Это значило, что он проспал сутки. Что они с Драко проспали сутки. Гермионы и профессора Линкмора дома не было. Всё это время он провёл в спальне с Малфоем, так и не отпустив его руку, которую сильно сжал ещё, выходит, позавчера. Драко приказал ему спать, злобно и грубо, но с его рукой в своей уснуть удалось на удивление быстро. И если бы он не был уверен, что эта ладонь грела его, не прекращая, то подумал бы, что ходил во сне. Потому что с первой полосы на него смотрел он сам, а подпись гласила, что он принял участие в открытии дополнительного крыла детского дома при Министерстве. Но этого не могло быть. Потому что он держал Драко за руку. Потому что сегодня он проснулся рядом с ним. Он ещё спит наверху. А Гарри стоит и ничего не понимает. Он нахмурился. Меньше всего ему сейчас хотелось разбираться в интригах министра и его приспешников. Видеть Джиневру, которая оказалась среди них. Ведь она точно не могла не заметить, что это не Поттер машет журналистам. Видеть Молли с её печальными глазами. Видеть кого бы то ни было, кроме него. Кроме Драко. Он и сейчас бы поднялся наверх, но боялся не удержаться, боялся разбудить его своим вниманием. Своими эмоциями, которые бушевали в душе. Которые топили.
Мерлин, как же он скучал… Малфой был зол и растерян, когда схватил его за ладонь и заткнул. Но ещё он был измучен, волновался за Нарциссу, задавался вопросами, что происходит между ними, что это за соратничество такое, но всё же был слишком утомлён, чтобы решать все эти тревоги сейчас. И постепенно он успокаивался. Утихали мысли в его голове.
— К Мордреду всё, — послышалось Гарри, а потом Драко переплел их пальцы, вздохнул и упал в сон. Поттер уснул спустя всего несколько секунд после любимого.
Ему снился прекрасный сон. Они с Драко летали вместе. Летали в ночном небе, где-то недалеко от созвездия Дракона. Малфой был сосредоточен и его нахмуренные брови вызывали у Гарри желание разгладить их кончиками пальцев. Чтобы как-то развеселить его, он схватил его за бледную руку с тонкими пальцами, и картинка перед глазами поплыла. Они оказались на мётлах недалеко от Хогвартса.
— Что, Драко, слабо меня обогнать?! — крикнул Гарри и понёсся, рассекая воздух виражами. Малфой не заставил себя ждать. Они кружили вокруг Гремучей ивы, пролетали над шпилями башен, спускались к самому Чёрному озеру, окатывая друг друга брызгами воды. Потом остановились у высокого камня недалеко от границы Запретного леса.
— Что это, Поттер? — Драко оглянулся по сторонам. — Где мы?
Гарри пожал плечами.
— Это сон, Драко. Это просто сон…
— Тогда почему мы здесь? И почему это так знакомо? — он неопределённо махнул рукой, снова хмурясь. Те минуты беззаботности, что они провели в полёте, прошли будто бесследно.
— Потому что я снил это уже много раз, Драко. Эй, не куксись, Драко, пойдем!
Гарри во сне водил Малфоя по тем местам, которые стали уже любимыми в его фантазиях. Он даже показал ему Тисовую улицу, где вырос. И дом, каким его помнил. И даже тётю Петунью, поливающую розы.
— Ну кто же так поливает? Розы не любят влаги на лепестках! — вырвалось у него, а Малфой рассмеялся.
— Это точно сон… Тогда расскажи мне, почему ты его не снимаешь? — он указал на кожаный браслет.
— Это твой подарок, Драко. И я только недавно понял, насколько он на самом деле дорогой. Ты открыл мне то, что никому никогда не рассказал бы. Семейную тайну. Свою тайну. И я был таким идиотом, Драко, что так поздно понял, что ты дал мне в руки своё имя! Если бы я сразу догадался, я пришёл бы к тебе раньше! Я нашёл бы тебя, и не было бы этого ужасного ритуала, и возможно твоя мама была бы в порядке… Драко, прости… Я должен был понять раньше! Этамин! Это же так просто… Но в своё оправдание могу сказать, что я не думал, что ты мог мне настолько доверять, когда дарил его… На Рождество мы ещё ничего не знали…
Малфой смотрел на розы и ничем не показывал своей реакции. Его ресницы медленно опускались, поднимались, а глаза не меняли своего выражения.
— Пойдём. Я знаю, что ещё тебя развеселит…
— Не надо играть со мной в клоуна, Поттер! — прозвучало неясно, а потом картинка снова сменилась. Они оказались у дуба-отшельника в Мэноре. И если сразу она была будто подернута дымкой, то с каждой минутой реальность во сне становилась все более чёткой и естественной.
— Садись. И где моё любимое Просекко? — спросил Поттер и заозирался, но когда вернул глаза на Малфоя, вино было уже у того у руках. — Давай, ты же умеешь обращаться с вином, одеждой и цветами! — Задорно хихикнул Гарри и уселся на землю, но под его ногами внезапно оказался плед.
Драко пожал плечами и присел рядом, протянув ему бокал.
