Мужчина звучал глухо, устало, и каждое его слово было пропитано застарелой болью. Такой, которая никогда не уйдёт.
— Почему? — в этом вопросе было ещё с десяток невысказанных, но озвучивать их было не нужно.
— Вам не поверили тогда, — Глаза мистера Диггори закрылись, а лоб испещрили глубокие складки. — Вы… — он задохнулся, не в силах продолжать, но Гарри чувствовал, что ему нужно лишь немного времени, и он выскажет то, что болело годами. — Твои глаза были такими испуганными. Ты держал его за руку, и взгляд был наполнен горем и решимостью, отчаянием. Не за себя, за него. Но тебе никто не поверил. И я… И я не поверил. Я принял сторону власти, решив, что… Подумав, что… Возложив всю вину на тебя, Гарри. Так было легче. Какое-то время. Но потом стали случаться разные вещи… И винить тебя больше не выходило. И я понял, что должен что-то делать. Как-то спасти тебя, как-то помочь…
Волшебник открыл глаза и с горечью поглядел прямо в поттеровские. И скупо усмехнулся.
— Да вот только помощь моя тебе понадобилась только сейчас. Шеклболт неплохой Министр. Но у всех всегда есть свои собственные цели. И ты неплохо его зажал своим интервью. А я подумал, что, возможно, это мой единственный шанс оплатить тебе за то, что ты вернул мне тело моего Седрика.
Молчание было долгим. Слова застряли у Гарри в горле сухим песком, а мужчина сказал все, что хотел. Но неожиданно он спросил:
— Зачем тебе Малфои, Гарри? Долг жизни — веское основание, и я не знаю тебя так уж хорошо… Если вообще знаю… Но мне кажется, что здесь есть что-то ещё…
И Поттер, не зная, зачем, просто выложил то, что скреблось разъярённым кошаком на сердце.
— Я люблю Драко. И не знаю, как жить без него. Хотя, лучше уж без него рядом, но чтоб он был в порядке, счастлив… Чтоб только был жив…
— Неожиданно. Но… Сердцу не прикажешь. Ты заслужил быть счастливым, Гарри. Больше нас всех. Потому что мы могли сделать больше. Мы могли этого не допустить. Но не стали. Из-за страха, или денег, или других наших слабостей… Мы в долгу у тебя. Все мы могли бы признать этот долг жизни перед тобой. Но тебе нужно не это. И этим ты лучше всех нас.
Они снова замолчали, и теперь эта тишина давила, звенела в ушах, неспокойная и душная.
— Теперь к делу. Услышав комментарии Слизнорта, я удостоверился на сто процентов — место, которое ты ищешь, не в Британии. Мы бы его засекли. Мои старые связи откликнулись — Леди Малфой видели в Дании. Но сейчас её там нет. Это проверенная информация. Круг поиска всё равно велик, и я думаю, что с новой информацией, нам удастся исключить одну за другой территории Европы быстрее. Несколько недель…
— Это слишком долго. У нас всего несколько дней, мистер Диггори, — Гарри не выглядел расстроенным, наоборот, осознав, какой ресурс оказался в его руках, он будто подумывал, как его можно использовать. — Я могу вам помочь с этими поисками? Что вам нужно, чтобы ускориться?
— Накопители. И это невозможная помощь с твоей стороны, парень. Находясь в одной точке, волшебник, используя заклинание, тем сильнее истощается, чем на более далёкое расстояние отпускает волну магии. У меня не так много людей, и им нужно время на восстановление. А привлекать кого-то со стороны я считаю неразумным. Особенно узнав, почему ты ищешь своего Малфоя. Поэтому ты ничем помочь не можешь…
— Это не совсем так, мистер Диггори, — Поттер схватил его за руку, и они в мгновение ока оказались на Гриммо. А потом так же быстро переместились к Хогвартсу. А потом и под шпиль восстановленной Часовой башни. Через антиаппарационный барьер, который Гарри искренне не заметил, а вот мистер Диггори, зная, что его закрыли и проверили только вчера вечером, ощутил защитный кордон вязким, липким, но вполне себе проницаемым, в отличие от неприступной стены, которой он казался ещё меньше суток назад при испытании.
Мистер Диггори в какой-то прострации простоял несколько минут, осознавая. А Гарри опустился на край ступеньки и тяжело дышал. Это не было легко, он будто опустел изнутри. Это была не так пустота, что он чувствовал от отсутствия Драко. Её можно было сравнить с кровопотерей, или даже потерей всех внутренних органов. Поттер только сейчас понял, что эта демонстрация была пустым расходом сил, но он и сам не знал, сколько сил требуется на нечто подобное, уже привыкнув, что может всё и даже больше. Он почувствовал себя невыносимо одиноким и потянулся к Драко, без всякой надежды ощутить связь с ним, просто ища успокоения и тепла. И так неожиданно окунулся в поток горячей, льющейся в него силы, что даже испугался. Отпрянул. А потом осознал, что произошло. Он попытался позвать любимого, но остался неуслышанным. Гарри немного беспокоился, не навредил ли он Драко таким порывом, но ответа не было. Как и привычной уже за этот неполный месяц раздирающей пустоты. Она как-то незаметно растворилась. На смену ей пришло волнение, скорее даже беспокойство, усталость на уровне эмоций, крошащееся неприятным стеклом на языке одиночество и постоянное ощущение замкнутого пространства. И только сейчас, сидя на ступеньке башни, Поттер понял, что чувствует Драко, его эмоции. Они были напряжёнными, но в них не было отчаяния или паники. Была надежда и желание бороться.
«Так держать, мой хороший! Я скоро приду! Держись, Драко, борись!» — отправил в пространство пожелание Гарри и поднялся, не к месту легко рассмеявшись.
— Я вижу, тебе непросто далась эта презентация, но я тебя понял, Гарри. Я подумаю, как применить твою мощь для быстрого результата. А сейчас… — мистер Диггори смутился, но продолжил: — Не мог бы ты переместить меня к Министерству? Рабочий день ещё не закончился, а я всё ещё там работаю…
Почти сутки Гарри слушал пререкания Гермионы, профессора Линкмора и мистера Диггори, который прислал Патронуса — его серебристый с отсветами желтизны вепрь разбудил Поттера рано утром после их визита к зельевару — с просьбой о срочной встрече. Он нервничал и постоянно влезал в обсуждение, но скорее мешал, чем помогал. Прошло второе июня, в пылу дискуссии незаместо для всех началось третье, но Поттер даже не понимал, насколько близко эта компания подошла к решению проблемы. Он больше не ощущал Драко так четко, это были лишь едва заметные всполохи эмоций: то ли из-за того, что Башня оказала какое-то воздействие на связь и усилила её, как антенна, то ли состояние Гарри — уязвимое и обессиленное, позволило ему почувствовать то, что раньше не удавалось. Но сейчас Поттер снова остался один. Лишь намеками улавливая, что Драко где-то там… Ему все время хотелось сорваться на бег, делать хоть что-то, но не сидеть сложа руки, и Гермиона, конечно, заметила его состояние. Она отвела его в столовую, попросив Кричера, который на удивление не противился ей, сделать хозяину чаю, и напрямую спросила:
— Ты что-то чувствушь?
Гарри разочарованно покачал головой:
— Не сейчас. Но чувствовал.
Девушка помолчала, а потом внезапно выдала, резко и безапелляционно:
— Успокойся! Ты своими эмоциями можешь только хуже ему сделать! Держи себя в руках! Осталось немного…
— Вот именно! Осталось совсем немного времени! А если мы не успеем?!
— Успеем, Гарри. Успеем, — как отрезала волшебница, сверкнув глазами, и утянула его за собой в гостиную, впихнув в руки остывший чай.
В конце концов, измаявшись от бесполезных попыток поучаствовать в обсуждении плана по поиску места, где держали его соратника, — после испытанного на Часовой башне у Гарри в этом больше не было сомнений — парень спрятался в своей спальне, рассматривая свое внезапное приобретение. Эта по сути безделушка так манила его своими пересветами, что Гарри закрыл окна в комнате, создав почти полную непроницаемую темноту, и с любопытством разглядывал каждую звёздочку, находя в каждой свое очарование. В мыслях он даже разговаривал с ними, делясь надеждами и сомнениями. А в какой-то момент сильно расстроился, поняв, что не знает названия ни одной. А так хотелось обратиться к ним по имени… Гарри даже казалось иногда, что они ему отвечают, меняя свечение и посылая едва заметные искры на его вопросы и комментарии.
