Всё это если не прямо указывает на то, что он жив, то точно ставит его смерть под сомнение. Значит, надо найти Драко. Живым или мёртвым, но найти! Сейчас его глупые душевные страдания казались почти преступными. Так слепо поверить самой страшной догадке… Предположению, не имеющему под собой никаких фактов! Ну не идиот ли? Драко был бы в ярости, узнай он о подобном. Это оскорбительно и для слизеринца, и для гриффиндорца, так удачно соседствующих в душе Гарри. Сердце Героя забилось сильнее, отчего кровь ещё более обжигающей лавой понеслась по венам — действие «Сонной лощины» было, видимо, в своём пике. Ненадёжный способ самоубийства он выбрал.

На самом деле до конца действие этого зелья так и не выяснили. Было ясно, что передозировка вызывает летальный исход, но причина смерти была непонятна, да и умирали не все. По какому принципу зелье убивало или нет, так и не установили. Гарри вспоминал учебник Принца-полукровки, где рядом со статьёй была сделана маленькая пометка: «место исполнения желаний?». Весьма странный комментарий для зелья Для хорошего сна, как ещё называли «Сонную лощину», с немного ненормальным побочным эффектом.

Однако сейчас Гарри был рад такой неудачной попытке. В сотый раз, кажется, безуспешно пытаясь хотя бы пошевелить рукой, он вдруг вспомнил, как чувствовал себя во сне — невесомо и фундаментально одновременно. А ещё он чувствовал себя так, будто знает ответы на все вопросы. Он мысленно вернулся в свой сон, снова спрашивая: «Как? Как мне найти его?»

И буквально оглох от шёпота, который, казалось, прозвучал прямо за спиной: «Просто позови его по имени…» — даже так голос звёздного мальчика был узнаваем.

Из удивления его вывело грубое покашливание Кричера:

— Гостья задала все вопросы? Гостья теперь поможет хозяину?

Даже на расстоянии Гарри почувствовал, что Гермиона вздрогнула. Она тяжело вздохнула и ответила:

— Принеси огневиски. Самый крепкий. Лучше сразу бутылку.

Эльф забормотал что-то о том, что сейчас не лучшее время наслаждаться магической выпивкой, но тут же исполнил просьбу.

— Гарри, я знаю, ты слышишь меня. Тебе будет сложно глотать, но ты должен выпить это. Давай… — к его рту прижалось горлышко, и он попытался сделать глоток. Жидкость, обычно обжигающая, сейчас была почти ледяной. Первая попытка не удалась, но он упрямо заставлял своё горло глотать, и постепенно стал чувствовать знакомое жжение. Спустя десяток глотков он наконец закашлялся. — Ну всё-всё, хватит. Теперь проспись.

Слова Гермионы прозвучали как приказ, и от того, каким холодным, почти презрительным тоном девушка его отдала, Гарри стало как-то жутко. А ещё ему вспомнился Драко. Не тот близкий, родной, нужный Драко, а отстранённый, чужой. Парень честно попробовал уснуть, но спать не хотелось. Всё тело ломило от палящего жара зелья и обжигающего льда, которым казался сейчас огневиски. В венах словно бушевала бешеная схватка, волшебника трясло то ли от холода, то ли от горячки. Это причиняло дикую боль. А ещё были мысли. И эта боль была другой.

Их связь стала односторонней, когда Драко был подвержен действию Обливиэйта. Со временем Гарри стал понимать, что что-то меняется, что Малфой тоже начал ощущать её, но возможности сделать какие-то выводы не было — скитания, поиски, постоянное бегство и отчаянные попытки добиться успеха в их бесшабашной, а порой и опрометчивой миссии совсем не способствовали какому-то анализу. И всё же, после их встречи, после пережитого чудом Адского пламени, после самоубийственной попытки Драко помочь, Поттеру стало очевидно, что связь даже без прикосновения почему-то стала «взрослеть». И тот последний взгляд, что бросил на него Драко перед тем, как аппарировать с семьёй в мэнор… Драко тоже чувствовал что-то, он тоже нуждался в Гарри. И если вчера в мэноре на своей руке он почувствовал Режущее, которое применили к Малфою, значит его Соратник в серьёзной беде, а не просто в бегах.

Жар в теле постепенно сходил на нет, и теперь Поттер осознал, что он немного пьян. Мысли стали течь медленнее и ленивее, но постоянно возвращались к одному — найти Драко. А ещё из головы не шёл тот странный сон. Имея немалый опыт в том, как сны могут влиять на реальную жизнь, сначала с сумасшедшим монстром, а потом и с осознанными сновидениями с Драко, он не мог проигнорировать увиденное. Только вот понять кем был этот мальчик, что он имел в виду… Гарри несколько раз корил себя за неверно заданный вопрос. Как его найти… Ну что за глупость! Надо было спросить, где. Где сейчас Малфой? Вот, что важно. На этой ноте гриффиндорца наконец сморило пустым сном, чтобы тот мог проснуться с ужасной головной болью и тем же вопросом на языке: «Где искать Малфоя?»

Гермиона была в гостиной. Кричер подал ей завтрак, делая вид, что гостья вообще не присутствует в комнате. Когда Гарри спустился к ним, то немного обалдел.

Девушка сидела с ногами на кресле, листая палочкой книгу, придерживая другой рукой чашку, что была на коленях. В воздухе левитировал поднос с тостами. Волшебница выглядела так, что невозможно было узнать в ней ту девчонку, что вечно предпочитала книги компании друзей. От зубрилки-заучки не осталось и следа. Голова болела так сильно, что трудно было смотреть на её короткие, тёмно-шоколадного цвета волосы, светящиеся в дневном солнце, бьющем из окна. Но самым сильным потрясением был взгляд. На Гарри смотрела чужая, абсолютно незнакомая девушка. Её лицо не смягчилось от того, что она увидела друга. Глаза не стали теплее, губы остались сжаты в тонкую полоску, а брови, кажется нахмурились ещё сильнее. Чары Шарма, что безусловно применила волшебница, только сильнее подчёркивали и холодную ярость глаз, и бледность уставшей кожи, и недовольный изгиб губ.

— Привет… — растерянно прохрипел Поттер, подходя ближе, всё так же рассматривая подругу. — Мне бы воды…

— Кричер, нет, — остановила бросившегося было исполнять пожелание хозяина эльфа девушка, — ещё, — она бросила взгляд на часы над камином, — восемнадцать часов ни воды, ни еды. Уверена, за сутки ты не умрёшь от жажды и голода. И ещё месяц никакого бадьяна — а значит, ни Антипохмельного, ни зелья Сна без сновидений. Иначе твой хозяин — Гермиона отдельно выделила это слово, — снова сляжет в спячку. На этот раз уж точно в вечную!

Кричер поклонился и исчез.

— Знаешь, Поттер, сейчас я тебя просто ненавижу! — девушка замолчала, и Гарри невольно сжался от её слов. Она немного помолчала, но потом снова посмотрела на мнущегося у дивана Героя и продолжила. — Я ведь никогда не была дурой. Никогда! Я крайне редко ошибаюсь, и вытягивала твою задницу из полной задницы не раз и не два. Мы доверяли друг другу свои жизни, ты всегда мог рассчитывать на меня. Всегда! — она отставила чашку на поднос и повернулась к нему лицом, чтобы смотреть прямо в глаза. — Я свою жизнь поставила на твою победу. Я была рядом, даже когда Рон ушёл. А ты не поверил мне! Слепо нырнул в свои мальчишеские переживания, полностью игнорируя мои слова, — голос её то и дело срывался на крик, и она снова сделала паузу, чтобы немного успокоиться. — Да, когда ты понял, что не чувствуешь Драко, ты был один. Ты поддался панике и отчаянию. И это я могу понять. С трудом, с натяжкой, но могу оправдать тебя. И я вытащила тебя. Сама не знаю, как. Но вытащила. И что сделал ты? Ты сбежал, опять холя и лелея своё горе. И даже, когда я нашла тебя, даже когда привела тебе свои доводы… Ты снова не поверил мне! — Гермиона сжала кулачки, лежавшие до этого на коленях. — А самое непростительное — это то, что ты опять подверг его жизнь опасности. И на этот раз не из-за влияния крестража Волдеморта, или по собственной непроходимой тупости. А просто потому, что слишком увлёкся своей болью. Ты его снова чуть не убил! — речь волшебницы была пылкой, глаза сверкали обидой и злостью, но последние слова прозвучали для Поттера, как приговор. — Я здесь, потому что обещала Драко быть рядом. И потому что один ты не справишься. А ему нужна твоя помощь. Так что сейчас садись и рассказывай мне, что произошло. Подробно, шаг за шагом. Что ты чувствовал, видел и слышал, до того, как связь потерялась. Каждый шаг. Каждую мысль.