Гарри только сейчас почувствовал холод морозной ночи и почти одновременно жаркую волну Согревающего. Он достал свою мантию-невидимку и предложил:

— Пойдём? Я провожу тебя до подземелий. Чтобы Филч ещё раз тебя не застукал… — Драко с интересом и пониманием рассмотрел переливающуюся ткань и улыбнулся:

— Шельма… Знаешь, а ведь Гермиона оказалась права. Про чтение мыслей.

— Ну, она вообще крайне редко ошибается. Почти никогда…

Казалось, идти так близко должно быть не очень удобно, но с Малфоем оказалось прятаться под мантией намного приятнее, чем с Джинни. Он будто чувствовал намерения Гарри, поэтому ноги не путались, края не задирались и они вполне спокойно дошли до коридора, ведущего в слизеринскую гостиную.

— Постой, Гарри, — серьёзным шёпотом произнёс Малфой и дёрнул его в очередную нишу. Наложив Заглушающее, он вынырнул из-под мантии, сразу потеряв Поттера из виду. Но он прекрасно чувствовал его присутствие, поэтому предпочёл подождать, когда тот сам снимет не нужный сейчас артефакт, пока сам сосредоточенно расстёгивал свой пиджак и доставал что-то из кармана жилета.

Справившись, наконец, с тканью, Гарри почувствовал такую нерешительность и неловкость, исходящие от парня, что тут же дёрнулся к Малфою, накрывая его раскрытую ладонь своей. Но наткнулся на что-то холодное и зажёг Люмос.

Он взял с ладони Драко металлический квадрат, на котором было что-то нарисовано, а в одном из углов сверкал небольшой камень.

— Что это, Драко? — Гарри с интересом рассматривал пластинку, оказавшуюся в его руке.

— Это Пасть Дракона, Гарри, — он аккуратно забрал из рук Поттера предмет, потом что-то беззвучно шепнул и вернул обратно. Безделушка тут же скользнула на запястье, оборачиваясь вокруг него кожаным шнурком. — Этот кулон не обладает большой магической силой. Он будет помогать тебе в атакующих заклятиях, но больше символически, не стоит думать, что он сделает всё за тебя. А ещё его не увидит никто, кого это не касается… — Поттер мог бы поклясться, что Драко сейчас покраснел, но света Люмоса хватало только на то, чтобы камень в углу кулона сверкал и переливался. — С Рождеством…

— Драко… — восхищённо протянул растерянный парень, не зная, что ответить.

— Я знал, что мы не увидимся в праздники. Я готовился к поездке домой, а ты… Я не знаю, где ты обычно проводишь каникулы… — аристократ немного стушевался, что заставило Поттера тепло улыбнуться. — В общем, это мой подарок тебе, Гарри, — выпалил он и хотел уже рвануть с места, но не тут то было.

— Драко! — ещё раз повторил брюнет, дёргая его на себя в порыве какого-то сумасшедшего счастья; тот впечатался в сильную грудь гриффиндорца, тут же оказываясь на расстоянии всего нескольких дюймов от его лица. Люмос погас, оставленный без внимания владельца палочки, его вызвавшей, и только маленький отблеск камня в последний раз сверкнул в темноте тесной ниши. — Драко, — снова шепнул Гарри прямо в губы слизеринца и накрыл их своими, не думая, не планируя, просто проживая это мгновение так, как того хотелось.

Глаза обоих были закрыты, поэтому сияние, которое пульсировало в едином ритме их сердец, осталось незамеченным. Да и о чём ещё они могли думать, сосредоточенные на фантастических ощущениях, которые дарили друг другу их губы. Драко поднял руку, легонько касаясь щеки Поттера, нежно проводя по линии скулы большим пальцем, чуть приоткрывая рот и склоняя голову. Гарри повторил его действия и тут же ощутил мимолётное прикосновение языка к своим губам, робкое, ненавязчивое, но такое желанное, что не сдержал тихий стон и чуть шире приоткрыл рот, приглашая. И тут же оказался потрясён ответным стоном Драко, который сильнее сжал пальцы сзади его шеи, обрисовывая языком кромку его зубов, заигрывая с языком Поттера, предлагая потанцевать вместе. И Гарри поддался на этот флирт, лизнул губу Малфоя, а потом в неожиданном порыве чуть прикусил её и тут же испугался своей наглости, зализывая укус. Оттого, что Драко позволил ему это, безропотно принимая его напор, подчиняясь его движениям, его желаниям, сердце героя едва не расшиблось о грудную клетку. Лёгкие требовали вдоха, но оторваться от чужих губ просто не было сил. Для Гарри это был первый опыт такого поцелуя, но факультетская привычка не рефлексировать, а действовать не дала и шанса неуверенности или неловкости. Он хотел и брал желаемое, отвечая на ласки слизеринца и распаляясь сильнее его стонами и молчаливыми просьбами.

Поттер сделал шаг назад, притягивая за собой и Драко, опуская руку на его талию, вжимая в себя сильнее. Он больно приложился об стену, выбив весь воздух из своей груди, но ни на секунду не оставил терзаемые им губы. Обхватив талию парня и второй рукой, он начал медленно съезжать по стенке, утягивая Малфоя за собой, усаживая его на свои бёдра, прижимая ещё ближе. Он был слишком потрясён и поглощён собственными абсолютно нереальными ощущениями, чтобы прислушиваться к Драко. А тот, постепенно всё сильнее чувствуя возбуждение Поттера, вместе с удовольствием и восторгом пропитывался горьким разочарованием. В конце концов, когда терпеть стало совсем невмоготу, он отстранился, заслужив недовольный стон.

— Гарри, постой, — его руки всё ещё крепко держались за Поттера, но теперь стараясь увеличить расстояние между ними, а не сократить. Парень сопротивлялся, пытаясь найти сладкие, такие манящие губы, но Драко стоял на своём:

 — Гарри, остановись, это не наши чувства, это не твои желания, понимаешь? — он с тоскливым пониманием смотрел в зелёные глаза, цвет которых был едва различим в мерном свечении от их соприкасающихся тел из-за огромного зрачка. — Когда всё это пройдёт, ты испытаешь только отвращение и никогда не простишь себе этого, понимаешь?

Поттер тяжело дышал, старательно выравнивая дыхание, удерживая себя от очередной попытки дотронуться губами до налитых кровью губ Драко, улавливая их малейшее движение, как коршун — своей добычи. Было что-то настолько хищное в его взгляде, что Малфой не стал дольше задерживаться в такой провокационной позе. Он стремительно поднялся и вынырнул из ниши, даже не проверив, свободен ли коридор. Гарри остался сидеть на полу.

Он прикоснулся пальцами к своим припухшим губам, невольно вспоминая такие же малфоевские; закрыл глаза и почти утонул в разочаровании и сожалении, захлестнувших Драко. Гарри пробыл на полу ещё несколько секунд — больше не понадобилось, чтобы принять решение. Уже в следующий момент он вылетел из-за гобелена, скрывавшего укромный уголок, и за десяток торопливых шагов нагнал слизеринца, так нагло вознамерившегося от него сбежать. Грубо схватив его за плечо, он развернул его к себе лицом, одновременно надвигаясь на него, заставляя отступить, и теперь уже Драко упёрся спиной в стену. Он печально смотрел на Гарри из-под ресниц, не делая никаких попыток отстраниться: видеть такую решимость в глазах героя ему уже доводилось, так зачем трепыхаться почём зря.

— Мои! — рявкнул Поттер и упрямо уставился в серые грустные глаза. — Не важно, чем они вызваны, не важно, что они могут исчезнуть, но сейчас нет ничего реальнее, чем то, что я чувствую! Так что чувства мои, и я не собираюсь ещё и против самого себя сражаться. И пусть я влюблён в тебя из-за этой дурацкой помолвки, но отрицать этот факт и прятаться от этого я не собираюсь! — он приблизился к Малфою в попытке разглядеть его выражение лица — света в коридоре было мало. Но, оказавшись так близко, он снова, не задумываясь, скользнул губами по его щеке, потом по уху, чуть согрев мочку своим дыханием, потом спустился по шее вниз к ключице, виднеющейся в расстёгнутом вороте рубашки.

— Ну же, Драко, я никогда ни с кем ничего подобного не испытывал. Ты будишь во мне невероятные желания, твои губы просто… — он сделал глубокий вдох прямо у волос, явно наслаждаясь такой близостью. — Твой запах… Ты, Малфой, просто бесподобен… Такой желанный, такой… — он продолжал ласкать его лицо, шею, гладил руками всё ещё напряжённое тело, удовлетворённо отмечая участившееся снова дыхание, румянец от таких незамысловатых комплиментов, приоткрытые губы, покрасневшие и от этого ярким цветком выделяющиеся на бледной коже даже в таком тусклом свете. Но в эмоциях слизеринца была печаль. Ему нравилось то, что с ним делал Поттер, его будоражили его слова, он таял от его прикосновений, но грусть пробивалась сквозь каждую реакцию. В конце концов он сам поцеловал Гарри. Нежно, успокаивающе, скромно.