— Шеклболт, что ты творишь?! Ты что, не видишь, что твой Золотой мальчик не в себе?! Я же говорил тебе, что он просто свихнулся от этой грёбаной войны! Защищать Малфоев! Немыслимо!

— Гилберт, прекрати. Мои люди нашли много интересного о тебе и твоих подвигах. Не думаю, что кому-нибудь ещё ты сможешь что-то рассказать… Если только о своих делишках. Отзови людей. Почём зря же попадут под удар!

— Они знают, за что сражаются. А я видел, как Малфой из Министерства уходил с Героем за спиной. И ваш незыблемый образчик чести, совести и справедливости разнёс Отдел тайн, чтобы спасти этого выродка!

Все эти фразы сопровождались выкриками авроров и невыразимцев, которые определились уже к этому времени со своей стороной. Почти все. Кто-то из «своих» швырнул Бомбарда в колонну и на Поттера свалился кусок стены. Последним, о чём он смог подумать, стало воспоминание о том ощущении тепла и родства, которое подарил ему Драко с его прощальным «Идиот».

—

— Поттер! — снова тишина, и это пугает Драко до дрожи. Он с трудом концентрируется, и будто становится с ним одним целым. Впервые он делает это нарочно. Просто входит в его тело и пытается понять, что происходит, потому что Гарри в этом теле словно нет. Он чувствует, что что-то давит на грудную клетку, и делает мягкий осторожный вдох. Потом ещё один. А потом пытается снять с себя каменную глыбу, но магия не слушается. Он сейчас особенно чётко понимает, что Поттер почти обессилел, а ещё, что какая-то нить звенит в его сознании, такая неприятная, жёсткая, и звучащая на такой частоте, что хочется закрыть уши, это почти больно. Именно через этот мордредов звук уходит сила Гарри, и Драко не задумываясь рвёт её. На него разом обрушивается ощущение тоски и потери, но не это важно сейчас. Он даёт им обоим возможность нормально дышать. Его всё ещё

бесит поступок Гарри, он мог бы помочь, если бы не эта глупая выходка, но приоритеты сейчас очевидны.

Драко заставляет тело Поттера подняться, он не думая разметает авроров, которые пытаются подойти к матери, сражающейся сейчас так яростно, что у Малфоя волосы на голове шевелятся. Он такой свою мать не видел ни разу. Не знал, что она может быть такой страстной и наполненной эмоциями. И да, эмоции эти страшные и пугающие, но видимо что-то навсегда изменилось в ней со смертью отца, раз она так ведёт бой, так безжалостно и уверенно бьёт врагов, нет — убивает врагов.

— Твой муженёк был эталоном джентльмена, чистокровного волшебника, Лорда древнего рода… Пример для подражания всех студентов Слизерина, что были до и после него. И даже он свихнулся… Даже он выжил из ума от выходок твоего сына… Какая трагедия! — споясничал Уорик, — Он мне всё рассказал: и о магии рода, что отдала предпочтение свету, и о твоём слабаке-Дракулечке, которые не смог выдержать испытания и перешёл к Избранному под крыло… И даже сам не понял этого, недоумок! — он сделал вдох, чтобы продолжить поток оскорблений, и получил хлёсткую пощёчину от ледяной дамы, ожившей под чарами женщины, но она не остановилась на чисто женском проявлении неприятия. Она подняла палочку вновь, выпустив из неё воздушный шар, охвативший голову Гилберта. Волшебник стал задыхаться, после пары вдохов, но снять этот шар не мог, палочка выпала из его рук, а Леди Малфой наблюдала за его мучениями.

— У моего любимого супруга хотя бы есть достойное оправдание его ошибкам. У тебя — нет!

Кто-то из невыразимцев бросил в неё замораживающими чарами, но ледяная дама, всё ещё повинуясь волшебству Нарциссы, с благодарностью приняла эти чары в себя, становясь ещё внушительнее. Драко даже не догадывался, что его мать может использовать призыв сущности. Зато теперь стало понятно, откуда взялась сирена в замке Миноры. Это конечно было намного более простое колдовство, но Малфой-младший понял, что ни за что не хотел бы узнать, как его матери удалось подчинить то существо, Аку, которому Поттер подарил свободу.

Пока женщина отвлеклась на свою защиту, кто-то сумел помочь Гилберту, и тот сейчас пытался отдышаться за спинами своих прихвостней. Соратника Драко всё ещё не было в его голове, и беспокойство за него уже билось в груди набатом. Нужно было что-то делать, но вот в Министра летит Авада — кто бы не выпустил это заклинание, он подумал очень плохо, потому что на такие действия Уорик не давал разрешения, хотя тому сейчас видимо уже плевать на последствия — он понимает, что теперь дерётся на смерть. На свою или чужую — решит ход противостояния. Драко создает мягкое облако сахарной ваты, выставляя его прямо перед грудью Кингсли, и зелёный луч утопает в вязкой текстуре, по мере прохождения через клубок сияющих нитей растворяясь и теряя свою частоту. На последнем издыхании заклинание становится уже совсем белым, и исчезает.

— Какая нетривиальная идея, мистер Поттер, — говорит Шеклболт, благодаря за спасение своей жизни. — Чем щит вам не угодил?

Драко не уверен, что ему имеет смысл отвечать. Уорик уже в порядке, он что-то сообщает разрозненным союзникам, которые сейчас пытаются то ли сгруппироваться, то ли найти пути отхода. Но мужчина смотрит на него с ожиданием, хотя и не выпускает из виду затихших изменщиков.

— Слишком часто я видел, как от щита рикошетит. Слишком многие умерли из-за этого просто так.

Он вспоминает одного из домовиков и целую кучу егерей и просто не слишком расторопных сподвижников Волдеморта, которые попали под отражённый луч убивающего заклинания. Но это лишь вспышка. Сейчас другое важно. Леди Малфой со своей ледяной дамой, Кингсли, кучка авроров и он — Поттер-Малфой — оказывается, что против них намного больше людей, чем казалось раньше. К ним уже бегут Минерва и Флитвик, но что делать дальше — непонятно. Потому что теперь становится очевидно — Уорик пойдёт на прорыв и попытается бежать.

И целее было бы отпустить и выследить. Но Поттер бы так не поступил. И тот факт, что не он сейчас принимает решение, а именно Драко, бьёт по нервам невозможно.

— Где ты, Поттер, чёрт бы тебя подрал!? — кричит Малфой в своей голове, используя маггловскую чушь, прочитанную во времена, когда у него было времени в сто раз больше, чем сейчас.

— Гарри! — кричит Гермиона, выбегая из-за угла. За ней Адам, но они не успевают, в тело Поттера — в душу Малфоя летит заклинание, выпущенное Гилбертом. И девушка будто понимает, что сейчас происходит: — Драко!

Шеклболт вместе с директором швыряют в него чем-то, звучит Инкарцеро, Ступефай, какие-то ещё заклинания. Драко автоматом ставит щит. Его так волнует, что Гарри всё ещё не очнулся… Он даже не думает о том, что с его телом там, на Гриммо. Мать снова выпускает ледяной дождь с острыми иголками замёрзшей воды прямо над противником, но всё это полумеры.

— Вы потом, Министр, объясните мне, — кричит мистер Диггори, — как большая часть служителей правопорядка оказалась на тёмной стороне. Но скоро прибудет Наблюдательный Совет. Если они прибудут на бойню… Сложно будет что-то доказать…

— Кольца больше нет, — отвечает Драко, понимая, зачем Поттер уничтожил реликвию, без слов, просто чувствуя, зачем, почему, и насколько не хотелось Гарри этого делать.

Диггори кивает, Гермиона улыбается, и начинается кошмар: люди Уорика действительно идут на прорыв. Заклинание Минервы и чары профессора Флитвика дают свой результат — Гилберт окольцован Инкарцеро, подвешен под потолком, но ему быстро помогают, и Драко теряется в этом ощущении безнаказанности и безрезультативности их действий. В конце концов, когда Уорика опять прикрывают его люди, и вся эта толпа оказывается в десяти метрах от защитников, Малфой делает неожиданный шаг.

Драко вышел из-за колонны, прикрывавшей его, и сделал решительный шаг на свет. У Поттера почти не было магии, но она была у самого Драко. И он не знал, сможет ли он её использовать, но понимал, что без какого-то отвлекающего манёвра Уорика не выманить из-под защиты своих соглядатаев. И просто надеялся, что магия Соратников не подведёт, или хотя бы на то, что Гарри наконец придёт в себя.