— А тебе, Гарри, остается только одно — уничтожить кольцо, — Грейнджер звучала категорично. Так, что никто бы не посмел поспорить. Но не Поттер.

— Нет! Драко не… Я не… Это же родовая реликвия!

Директор аккуратно обошла стол и подошла к своему бывшему ученику.

— Мисс Грейнджер права. Это единственный вариант. И ещё одно. Я не представляю, как это осуществить. Потому что… Уничтожить родовое кольцо, пусть не кольцо Лорда, но средоточие магии… Это преступление, — она отвела глаза.

— Неужели вы думаете, что это меня волнует?! Драко…

— Будет свободен, Гарри, директор Макгонагалл права. Вот только тебе придётся действовать по наитию. Потому что я никогда не читала о чём-то подобном…

Адам кивнул её словам.

— Как и я… Могу только сказать, что для того, чтобы Малфои не почувствовали всю силу отката, нужно их как-то защитить. Даже побочные ветви их рода почувствуют уничтожение родового артефакта. А Нарцисса и юный Лорд… Даже представить не могу, что им предстоит. Но иначе — никак.

Поттер скрипнул зубами.

— Где оно?

— В хижине Рубеуса. В мешке с мандрагорами, — директор усмехнулась. — Мне представляется, что там будут искать в последнюю очередь, а толковых поисковиков, что смогут сузить радиус поиска хотя бы до ста метров, у Министерства вряд ли найдутся…

В этот момент раздался взрыв. Драко только сказал, что в порядке, и они с матерью целы, а Гермиона закусила губу. Поттер и так понял, что время не ждёт и исчез из кабинета. Взрыв повторился, поэтому остальные переглянулись и бросились к месту происшествия. Минерва только прикрыла глаза от понимания, что только что Поттер снова аппарировал внутри антиаппарационного барьера. Но многое прояснилось. Хотя бы то, что граница точно закрыта для всех остальных, кроме этого чуда природы и магии, потому что после прошлого раза она до истерики бедных исполнителей разбиралась, как такое вообще возможно, что барьер неисправен и исправен одновременно.

—

В тот момент, когда раздался взрыв, Драко пытался сдержать улыбку. Нарцисса только что сказала, что ему очень повезло обрести брак, основанный на любви, и удержать строгое лицо было просто невозможно. Их ссора с Поттером оставила неоднозначное впечатление, но по большей части стало немного легче. В конце концов, Малфой предполагал, что за свои шалости может получить неслабый рикошет. Но подумать о том, что Поттер его в подобном заподозрит… Рассуждая здраво, это было возможное предположение. Хотя бы потому, что основывалось на ощущениях тела, а не впечатлениях души. А прочувствовав Поттера во время мысленного общения, Драко почти совсем оттаял. Тому было дерьмово. И стыдно. И почему-то тоскливо. И вся злость и обида были лишь поверхностными чувствами.

Но когда стена затряслась и посыпалась пыль с потолка, стало не до рефлексии. Тревогу Поттера быстро удается погасить, они с мамой готовы. Они не сдадутся без боя. И хотя поговорить с Уориком хочется, но ставить под угрозу свою жизнь нельзя. Как и жизнь матери. Он слишком долго прожил, понимая, насколько мало шансов имеет на жизнь. И почувствовав её вкус, ощутив надежду и счастье, терять всё он не собирается. Спустя ещё одну Бомбарда в их убежище образовалась брешь, достаточная, чтобы Нарцисса бросила Ступефай. Её новая палочка была превосходна, и кто-то охнул, потому что перед носом упал коллега. Драко повторил её действие, только без палочки, и снова звуки падений, перешёптывания, рокировка, но ощущение опасности только возрастает. В этот момент его охватывает какая-от абсурдная невесомость, лёгкость и тепло, он видит, что с Нарциссой происходит то же самое, но угрозы от этого состояния нет.

— Поттер?

— Всё будет хорошо Драко. Надеюсь, ты простишь меня… — Драко видит его глазами, не понимая, то ли Гарри хочет этого, то ли не может достаточно закрыться. Перед ними родовое кольцо леди Малфой. Оно светится неприятным серым цветом, потом начинает пульсировать. Драко ничего не чувствует, но понимает, что происходит что-то ужасное. Пульсация превращается в неконтролируемые мелкие вспышки света, пока артефакт не рассыпается мерцающей пылью и не осыпается грудой пепла на деревянный пол. Малфою всё ещё хорошо и спокойно, он обращает своё внимание на мать — её выражение лица такое же безмятежное, как и у сына, но щёки её в белой каменной пыли, а вокруг неё люди. Их выводят в коридор Хогвартса, и Драко рявкает Гарри:

— Хватит! Что бы ты ни делал, мы с мамой у них! Хватит этого!

Гилберт уже на подходе, он уже заносит свою палочку для какого-то заклинания, но его останавливает зычный оклик Кингсли:

— Стоять всем! Любое свершённое волшебство будет расценено как государственное преступление!

Поттер выдыхает, Драко буквально чувствует, как по их позвоночнику проходит волна сурового облегчения, и Поттер наконец может сконцентрироваться, чтобы аппарировать. Но Драко просит:

— Подожди!..

— Гилберт Уорик, ты обвиняешься в государственной измене, в потаканию режима Волдеморта, в совершении ряда преступлений против магических существ, ложном донесении о преступлении государственной важности, в планомерном пособничестве тёмной стороне, а также в других преступлениях, полный список которых будет предоставлен для ознакомления твоему адвокату! Глава Аврората уже даёт показания, поэтому к аресту будут причастны только невыразимцы. Господа, доставьте…

Его прерывают вспышки заклинаний из-за спины, происходят непонятные перемещения волшебников в пределах коридора, и Поттер не выдерживает и всё же присоединяется к Кингсли и своему мужу.

Когда он оказывается в пределах физического восприятия событий, его сердце пронзает холодная игла: Драко и Нарцисса рядом с Уориком. Малфою ничего не угрожает, но его матери в ярёмную вену утыкается палочка. Гарри едва держится на ногах. На самом деле почти все его силы ушли на уничтожение улик против его любимого и Нарциссы, но самым большим расходом стала их защита. Он почти истощил свой резерв и сможет сражаться хорошо, если в полсилы. И точно не тогда, когда над Драко висит смертельная угроза.

— Ты веришь мне, Драко? Веришь? Я клянусь, что сделаю всё, что ты захочешь: секс, Мэнор, уважение всего народа или навсегда исчезну из твоей жизни. Только верь мне, любимый, поверь мне…

— Верю, Поттер. Всегда, — Драко не понимал, откуда взялась эта пламенная речь, почему Гарри его так убеждает, но момент был не тот, чтобы разбираться. Он по-гриффиндорски глупо ответил ему то, что было на душе, и правда, не сомневаясь в Поттере. Он ему всегда верил, даже когда не знал себя, забыл его — всегда верил.

— Порви свой браслет, Драко,— Поттер показал ему мысленно, чего он от него хочет, и Малфой, не думая, просто взялся за запястье. — Сейчас! — это слово не прозвучало, даже мысленно. Оно подразумевалось по всему состоянию Избранного, который был словно перед прыжком в логово тигра.

Жители Хогсмида увидели яркую вспышку, когда антиаппарационный барьер засветился. Драко затянуло в воронку аппарации, и он оказался в родовом зале дома Блэков. Перемещение вышло жёстким, и он ещё несколько минут не мог окончательно прийти в себя. Стены помогали, и спустя какое-то время Малфой понял, где он оказался, и что вынудил его сделать Поттер. Сбежать! Как только он осознал этот факт, то попытался вернуться, но не вышло. Сначала родовой зал мешал, а когда Драко смог наконец покинуть его, не без помощи Кричера, то мешал антиаппарационный барьер вокруг Хогвартса.

Драко был настолько зол, что даже не сразу сообразил, что может позвать Поттера и с его помощью вернуться. И как ни неприятно было просить о подобной помощи, Малфой всё же позвал его.И в ответ услышал тишину.

—

Как только образ Драко покрылся мелкими отсветами магии артефакта, Гарри начал действовать. Без палочки волшебство вершилось легко и быстро, и ни Уорик, ни Кингсли, ни доблестные правоохранители, как и совсем не доблестные, сохранявшие верность Гилберту, не успели что-то предпринять. Герой обезоружил судью Визенгамота и большинство окружавших его помощников почти в одно мгновение, даже не сделав и шагу. К моменту, как Малфоя уже не было в Хогварсте, Кингсли успел произнести заклинание связывания, но Инкарцеро попало в невыразимца за спиной Уорика. Самым сложным было понять, кто на чьей стороне. И просмотрев нескольких авроров, Гарри безошибочно выбрал одного союзника, оставив ему оружие, и попробовал лишить палочек других врагов, но сил почти не было. Он понимал, что времени нет совсем, Министр с верными уже вели бой, и как в замедленном фильме наблюдал, как в него летит чьё-то заклинание. Он успел отступить с линии атаки чудом.