Драко чувствует, как тот задыхается от обиды и страха от состоявшейся потери и ещё не состоявшейся потери тоже. Но он не может идти на поводу у эмоций Соратника. Потому что думает холодной головой.
— Гарри, это крайне маловероятно. Это почти невозможно, Гарри, из Арки не возвращаются! Ты же знаешь. ТЫ! ЗНАЕШЬ! ЭТО!
— Но зачем тогда они хотят именно уничтожить этот артефакт? — Поттер кричит, его глаза застилает пелена паники и сопротивления простой логики. — Не спрятать в Отделе Тайн, не поместить под охрану…
— Мы даже не знаем, что это за артефакт, Поттер! Да послушай же ты меня! Ты собираешься сорваться в Министерство, только потому что произнесли заветную фразу «Не говорите Поттеру»! В таком состоянии… Это может быть провокация. Это может быть обман. Давай я пойду с тобой, — Драко всё ещё надеется, что сможет убедить Гарри в том, что нужен ему, но Героя не в этом нужно убеждать. Это перманентный факт: Гарри нуждается в Драко банально и жизненно — как в воздухе. И именно поэтому ревностно бережёт его тайну — Драко жив. И никто не должен об этом знать.
— Ты не должен покидать особняк, — внезапно ровным и уверенным голосом говорит Поттер, его эмоции снова сменили вектор: если Драко увидят, то заберут в Азкабан. Потому что у него метка на руке. — Будь или здесь, или в поместье, — Гарри приказывает, а Драко бесится от того, что не смог пробиться сквозь его стену. Он не чувствуют панический страх парня, страх того, что с Малфоем может что-то случится, пока его не будет рядом, что его арестуют или убьют. И это не страх за свою жизнь. Его жизнь и так кончится, если Драко не станет. Но Поттер поднимает глаза и в них читается мольба. — Я должен знать, что ты в безопасности, чтобы самому не причинить тебе вред. Я не знаю, смогу ли я так хорошо контролировать свою магию без тебя, и мне нужна твоя помощь. Отсюда. И ещё — Нарцисса вот-вот очнётся. Ты чувствуешь это: она на грани пробуждения. Род Малфоев исцеляет её, мы оба чувствуем, что она почти с нами. Не оставляй её одну.
Этот аргумент тоже звучал. Но не так. Не в таком контексте. И Драко подчиняется. Его мысли крутятся вокруг одних и тех же фраз — «Ты делаешь ошибку» и «Пожалуйста, будь осторожен.» Его так тревожит это неожиданное послание. Он чувствует, что что-то с ним не так. И нет, он правда верит мистеру Диггори и Гермионе, но всё равно душу обжигает ужас.
Не думая, что делает, он прижимается к Гарри, совсем не так, как они привыкли за эти несколько дней после того, как прояснили их статус супругов. Он льнёт к нему, как книззл, выпрашивающий ласку, крутящийся под ногами, чтобы только хозяин не ушёл, и Поттер срывается. Ему нужно идти. Он всё ещё надеется, что успеет разобраться с этим вопросом до пресс-конференции, по крайней мере прояснить для себя самые важные моменты, но он срывается. Обнимает Драко. Почти как в тот раз, когда они угодили из замка прямо сюда, на Гриммо. И с каким-то оцепенением понимает, что не может удержать свои чувства. Что за каких-то пятнадцать минут его так измотала эта новость о Сириусе, что он едва держится. Нет. Не держится больше. Чувства… Рвутся на свободу, из-под оков сознания. Чувства постепенно проникают в другого. Гарри не может остановить это — вся его нежность, вся любовь, вся тоска тонким, но неумолимым ручьём льётся в любимого человека. Вся радость от того, что они наконец нашлись, что живы, что вместе, что Малфой цел и невредим. Он ещё крепче обнимает Драко и расслабленно, облегчённо выдыхает. Следующий вдох наполняет лёгкие запахом сандала и мелиссы, и Поттер почти прослезился, от того, что это запах свободы, запах дома, запах Драко, запах, который манит и зовёт за собой, забивая все другие мысли. Руки Гарри проводят по спине Малфоя, просто чтобы удостовериться, что это не сон, он рядом. Правда рядом.
Но с каждой секундой Поттер всё сильнее чувствует замешательство Драко. Его всё больше напрягающиеся плечи, его неловкость и стыд. И страх, и злость, и панику.
— Не бойся, Драко, пожалуйста. Дай мне ещё секунду, и я отпущу тебя, любимый. Ещё только секунду. Дай мне поверить, что всё закончилось… — Гарри шепчет, не сильно заботясь, чтобы Малфой его слышал. Он знает, что сейчас, когда он чувствует каждое мановение мысли любимого человека, тот чувствует то же самое. Что говорить вообще смысла нет. Что так же, как он понимает, что Драко не любит его, что Драко не понимает, почему испытывает такие восхитительные эмоции рядом, сам Малфой ощущает всю его любовь, весь трепет, его печаль от всё большего осознания, что ничего как раньше не будет. Что любовь Драко ушла вместе с его памятью, вместе с теми месяцами, которые они провели вместе. И нет, это не разбивает больше сердце — оно уже разбито, это просто гасит солнце в душе. Гарри предполагал, что так будет. И чувствовать Драко рядом было невероятно. Было сказочно прекрасно. И сейчас не время сантиментам, главное, что живы. Отчего-то подумалось, что не так давно оба могли умереть.
В конце концов Поттер опускает руки, чувствуя, что его соратник просто теряет самообладание от этого непонимания самого себя, и Драко отстраняется. Не этого он ожидал. Отшатывается, делая резкие шаги назад, подальше от Гарри. От того, что почувствовал. От того что почувствовал.
А Гарри сломался. Внутри. Сломался. И это так дёрнуло по Малфою, что тот замер, не решаясь сделать ещё одно движение в сторону. У того будто выключили рубильник. Переключили канал. Словно натянутая струна лопнула, но никак не задела самого Поттера. Зато больно ужалила Драко. В самое сердце.
— Не надо, Гарри. Что бы ты не делал сейчас, перестань, — тихо просипел Малфой, не понимая, откуда тянет могильным холодом. Он только что постиг величайшее счастье, только что понял, что может теперь жить, дышать, может творить магию, что у него есть будущее. И только что купался в таких эмоциях, которых сроду не испытывал. И его изрядно потрепало за эти месяцы, он совершенно никак не был готов к тому, что его ожидало в его прошлом. Не ожидал, что его побег из замка Райзеншварц сорвётся, что он сможет так смело и сильно дать отпор Серой даме, что мордредов Поттер спасёт его, а потом ещё окажется его мужем. Вот так просто. Что он окажется таким могущественным магом, что станет так нежно его обнимать, что станет для него… Вот здесь пришла злость. Раздражение. Усталость и какая-то невероятно болезненная тяга узнать наконец, что скрывал от него Поттер всё это время. Он будто вновь прожил последний месяц за одну секунду. И только отойдя от Гарри на несколько шагов, только почувствовав его наглухо закрытую теперь душу, даже не так, не закрытую — пустую, он всё понял. И словно в подтверждение своим мыслям он услышал Поттера. Чужим холодным голосом, словно кто-то чужеродный говорил за него, Гарри озвучил все его выводы.
— Ты любил меня, Драко. Тогда, на шестом курсе ты любил меня. А я любил тебя. И магия связала нас браком, потому что мы оба хотели этого. Мы хотели быть вместе навсегда. Наивно и по-детски глупо. А потом Гермиона наложила на тебя Обливиэйт. И ты больше меня не любишь. Осталось только Соратничество. И ненужная больше связь магических уз. И мне печально осознавать тот факт, что она нерушима.
— Ты не можешь так думать, Гарри, — каким-то надломленным шёпотом произнёс Драко. Он ещё не понял, почему так решил. И не понял ещё, почему ему так больно. Почему отчаяние — уже совсем другое, глубокое, всепоглощающее — топит его с головой. Почему слышать эти слова так невыносимо.
— Ты не знаешь меня больше, Малфой. Не помнишь меня. Это было твоё решение, и я его принял. Тогда я его принял. Как сейчас должен принять его ты. Мне жаль.
— Я любил тебя… — отозвался Драко, но он совсем уже не участвовал в беседе, эти слова резонировали с тем, что он чувствовал только что, в объятьях Поттера. Это объясняло всё. Это объясняло так многое. — Я любил тебя… А ты… Ты любил меня… — и тут Драко словно ударило молнией и окатило ледяной водой одновременно. — Любил? А сейчас? Гарри, а сейчас?
— Будь дома, Драко. Будь с матерью, — Гарри аппарировал, оставив Малфою вывернутую на изнанку душу, кашу в голове и кричащую о катастрофе зияющую дыру на месте тёплого огня связи.
