— Ты уже проснулся? Замечательно! Я вчера поговорил с мистером Диггори. Показал ему воспоминания Люциуса, и могу сказать точно, что у нас на руках появился огромный козырь. Нужно только правильно теперь его разыграть… — он улыбался и вытирал голову полотенцем, по груди его стекали капли воды, собирающиеся тонкой лужицей над ремнём джинсов. Она постепенно впитывалась в ткань, но зрелище было настолько соблазнительным, что Драко даже пожалел о том, что вода не стекает ещё ниже. Неожиданно ремень треснул, и джинсы съехали ниже на бёдра, открывая Малфою то, что он хотел увидеть ещё секунду назад. Почти всё, что он хотел увидеть. Гарри вовремя перехватил штаны, и Драко, только успевший увидеть, что наш Герой белья не носит, разочарованно прикусил губу. А потом понял, что залипает на Поттера неприлично долго, и всё так же, без палочки, только уже намеренно, уменьшил размер джинсов так, чтобы они не требовали ремня.

— Спасибо, Драко, — чуть смущённо улыбнулся Гарри, и хотел уже продолжить свою мысль, но Драко всё до этого пропустил, да и в данный момент его интересовало совсем другое.

— Ты знаешь, что я гей, Поттер?

— Знаю, — удивлённо и немного подавленно ответил он, пытаясь распутать волосы, но не успел. Драко снова его опередил, высушил их волной магии, а потом ещё и уложил.

— И как ты к этому относишься? Не стесняешься вот так передо мной стоять? Вдруг я на тебя наброшусь, и всё такое… — хитро и с вызовом настаивал Малфой, непонятно зачем развивая эту тему.

Поттер пожал плечами:

— Так же, как и к тому, что ты чистокровный. Что ты блондин. Что ты любишь яблоки. Как это должно повлиять на наши отношения? — теперь уже Гарри испытующе всматривался в реакцию Драко на свои слова. Оба были закрыты для эмоций другого, но кажется их обоих вполне удовлетворял исключительно словесный диалог. — Мы спим в одной кровати, Драко. Разве похоже, что я тебя боюсь? — он прищурил глаза, теперь пытаясь понять истинную причину этой перепалки, зато Малфой в ответ опустил глаза на его торс. А потом ещё чуть-чуть уменьшил размер джинсов. Так, что они стали облегать Гарри немного неприлично. — Я могу расценивать это как флирт? Малфой? Что у тебя в голове? — Гарри приблизился вплотную к кровати, на которой всё ещё лежал Драко, и поставил обе руки возле его плеч. Он не отводил взгляд, но и не касался парня, пытаясь проследить логическую цепочку его вопросов, чтобы понять, что именно хочет сейчас от него этот несносный слизеринец.

— Сам пытаюсь разобраться, что у меня в голове, Поттер. Но если ты не стремишься к эскалации этой ситуации, тебе лучше отойти, — вызов в глазах постепенно сменялся интересом. Но озвучить его он не спешил. Хотя достаточная двусмысленность ситуации была однозначной — Гарри понимал, как играть в такую игру.

— Мистер Диггори всё ещё здесь. Они с Гермионой ночевали у нас.

— В одной спальне?

— Драко… — покачал головой Поттер и вышел из комнаты. Вид сзади для Малфоя стал и подарком, и провокацией. Но винить в этом он мог только себя.

Если раньше тело видимо слишком тянулось за душой и мозгами, то сейчас, когда вроде как всё налаживалось, в Драко просыпались простые желания. Просекко, виноград и сыр. Яблочное мороженое и черничный штрудель. Выпить воды, заварить им с Гарри чай или попросить Кричера запечь утку в клюкве. Открыть окно, чтобы свежий воздух наполнил спальню. Простые желания. А теперь вот и другие желания.

Он встряхнулся и пошёл в душ. В конце концов, у них с Поттером гости. И нужно их достойно принять. А ещё нужно выслушать идеи Адама. Вытерпеть укоры Гермионы. А потом всё же определиться, что делать с Уориком.

—

Разговор с Гермионой и мистером Диггори вышел продуктивным. Особенно, если учесть, какой именно пост занимал судья Уорик, и какой компетенцией обладал. В его ведении были дела лиц, замеченных в сотрудничестве с Пожирателями. И он славился своей дотошностью и непредвзятостью. На первый взгляд. Однако если присмотреться… Адам смог достаточно узнать об истинных мотивах этой принципиальности. Его не принимали всерьёз в последнее время, потому что только слепой не заметил бы, что волшебник сильно сдал. Его нерасторопность в лечении сыграла важную роль. Он сказался больным, оправдывая свое отсутствие на работе, и теперь значился чуть ли не одной ногой на заслуженном отдыхе. Только поэтому он мог получать информацию, которая была вроде и неважной, но в совокупности давала чёткое представление — Гилберт прикрывал настоящих преступников и осуждал невиновных. Зато оправданные в его процессах волшебники моментально получали уважаемый статус — раз сам судья Уорик не нашёл, к чему придраться, значит в этой войне оправданный занимал позицию светлой стороны, достоин доверия, тем самым ему открывали доступ к самым важным сферам деятельности: должности в Министерстве, мандаты на занятие определённым бизнесом, трасты на закупку и поставку важных материалов и товаров. И самым важным был вопрос — «Один ли он такой в Визенгамоте?» — мистер Диггори озвучил его, как риторический.

Прежде всего это означало, что никому нельзя доверять. А ещё, что разыграй они карту с добытым изобличающим воспоминанием неверно, шансы выйти на остальных будут ничтожны. И пусть для Гарри этот вопрос оставался второстепенным, Гермиона нашла неожиданную поддержку от Драко. Поттер понимал, что ему просто отчаянно нужно искупить те ошибки, что успел сотворить его отец, и после того, как гости покинули их дом, — теперь Гарри с гордостью именно так и называл особняк на Гриммо — он уволок Малфоя в комнату, усадил на кресло, а сам сел у его ног.

— Ты понимаешь, что ты всё это время был на светлой стороне? Всё это время? Тебе не за что просить прощения. Тебе не надо ничего доказывать. Ты спас нам жизнь. Ты спас им всем жизни, помогая мне избавиться от Волдеморта. Ты вернул меня с того света в конце концов! Драко, чего ты хочешь добиться?!

— Не знаю, Поттер, что сейчас тобой движет. Но я просто хочу поступить правильно, — Гарри потемнел от этой фразы. В последний раз, когда она звучала из уст Драко, он говорил о том, чтобы вернуться в Мэнор к безносому ублюдку. — Не надо, Гарри. Ты снова сейчас будешь молчать. Молчать о том, что мне по-твоему знать не положено. Так что, или говори, или закрой свои эмоции. Я так не хочу!

Драко попытался встать, и Поттер уложил свои руки на его бёдра, чтобы удержать.

— Когда ты в прошлый раз сказал это — мы были в осознанном сновидении, и я не мог чувствовать, что у тебя внутри. Но если ты чувствовал это, то я теперь многое понимаю…

— О чём я тогда говорил? — голос Малфоя дрогнул от напряжения, царившего в комнате. Гарри только что впустил его туда, куда раньше никогда не допускал. По крайней мере, как он это помнил.

— О том, чтобы вернуться домой, к маме, к Волдеморту. Попробовать быть нашим шпионом, как Снейп… Я ещё не знал, как вы с Гермионой решите вопрос твоей безопасности, но бежать с Нарциссой ты категорически отказывался. И я думал, что потеряю тебя…

— Ты говоришь так, будто мы стали очень близкими друзьями…

— Близкими, — подтвердил Гарри и неосознанно прижался щекой к ладони Драко. И снова Малфой ощутил нечто такое, от чего захотелось прижать Поттера ближе, чтобы распробовать, рассмаковать это чувство. Небывалой теплоты и почему-то свободы.

— Ты скучаешь по тому времени, так?

— Да. Бывает. Но теперь ты здесь. И это самое главное. Что мы оба выжили в этой войне.

Позже, собираясь спать, Драко поговорил с мамой, соблюдая уже привычный ритуал, поделился с ней своими догадками и планами, сходил в душ, улёгся, а Поттер всё не появлялся. Он прислушался к себе и понял, что парень всё ещё в гостиной, думает и — неожиданно — пьёт. Накинув на голые плечи халат, он спустился вниз.

— Это ещё что за новость? — он подошёл к столику, где стояла бутылка. — Хотя выбор неплохой. Кричер! Стакан!

Посуда материализовалась в ту же секунду.

— Послушный он у нас… — откомментировал Драко и налил себе виски. Рукой.