— Здесь, на Гриммо, ей будет лучше? Или наоборот. Это родовое гнездо Блэков, но она теперь Малфой, не произойдёт ли какой-то диссонанс?

Волшебник держал в руках палочку и беззвучно что-то шептал. Но на вопрос не ответил.

— Профессор?

— Прошу прощения, господа, — очнулся мужчина и всё же попросил повторить вопрос. — Я не могу не интересоваться вашей связью. Это удивительно! Это просто невероятно! Когда вы мысленно общаетесь, ваши магические ядра резонируют на одной частоте… Абсолютно! Вы понимаете, на абсолютно одной частоте! И ещё, я не смог не заметить, что величина ваших магических ядер равнозначна. Это невероятно! Это невозможно! А поэтому невероятно!

— И всё же, профессор, может ли моя мама остаться здесь?

— Безусловно. Безусловно. Но есть одно важное уточнение. Она сейчас мечется между мирами, если поэтически высказаться. Вам, молодой человек, нужно с ней разговаривать. Чтобы она слышала вас, чтобы понимала, куда ей возвращаться, когда сил будет достаточно.

Драко кивнул.

— Если ты спросишь меня сейчас, можете ли вы с Нарциссой остаться здесь, я тебя ударю!

Прозвучало это не очень убедительно, но Малфой благоразумно промолчал.

Этот разговор состоялся почти месяц назад. И до сих пор Драко так и не смог заставить себя задать самый важный для него вопрос. Почему Гарри никак не упоминает тот факт, что они — семья. Ведь это навсегда. От этого нельзя просто отмахнуться. И да, они пошли на этот шаг, чтобы выиграть войну. Наверное. Пожертвовали своим личным счастьем, чтобы спасти всю Британию. Скорее всего. Хотя от себя Драко не ожидал подобного самопожертвования, но он многое, из того, что видел в воспоминаниях Гарри, от себя не ожидал. Так что, судить о причинах своих прежних поступков он не мог объективно. Всё, что ему оставалось, — это верить в то, что у него были веские причины для каждого из них. Возвращаясь к самому больному, — какими бы не были аргументы, чтобы провести церемонию и сочетаться магическим браком, они сделали это. И сейчас не должны просто игнорировать этот факт. Но Гарри вёл себя так, будто они просто друзья. Возможно, они договорились поднять этот вопрос, когда кто-то из них влюбится или найдёт достойного партнера. И Поттер, мордредов Поттер, держал слово, никак не затрагивая эту тему, пока в этом нет смысла.

Всё это время прошло в решении мелких и крупных вопросов. Самым главным был, конечно, Мэнор. Пока фальшивый Поттер пел со страницы газет о том, насколько всё будет хорошо, нужно лишь немного потерпеть и поднатужиться — и все последствия войны будут преодолены, все виновные будут наказаны, а невиновные отпущены, и вообще рай на земле расцветет, — настоящий потихоньку изучал родовое гнездо Драко.

После той странной истерики Гарри действительно рассказал Драко, как успокаивать свои эмоции, как стабилизировать магию, чтобы не зашкаливало напряжение в груди.

— Вот смотри. Ты закрываешь глаза, и выстраиваешь мысленный мост ко мне. Но не надо представлять меня на том краю моста. Просто представляй, что где-то там я есть. Но ты не видишь меня. Не видишь, не чувствуешь, но знаешь, что я есть. Теперь спокойно, медленно пускай магию в моем направлении, тихонько разгоняя этот поток. В какой-то точке, где я воображаемо нахожусь, поток развернётся и устремится к тебе. Не бойся, позволь ему обернуться вокруг тебя. Он попадет в цикл. И тебе станет легче.

— Кто ты? И что ты сделал с неумёхой и косноязычным идиотом? — напряжённо спросил Драко и опустил глаза. — Ты ведь ко всему этому пришел сам… Сколько попыток тебе понадобилось, чтобы понять, что делать без меня на том конце… Я не понимаю, как ты смог справиться. Я всё ещё не до конца всё понимаю. Но ты был всего лишь на Гриммо, а я в Мэноре не смог сдержать истерики. Как ты жил этот год?!

— Трудно, Драко. Но это в прошлом. — Малфой упрямо молчал. — Ну, какой выбор у меня был? Разнести нашу спальню в Гриффиндорской башне, когда чувствовал, как ты с кем-то тра… — Гарри оборвал фразу, сглотнул, но не дал ошарашенному парню задать вопрос. — Или позволить моей магии развеять мебель в Большом зале, от того, что ты меня не помнишь и не можешь помочь справиться с собственной магией? Эту роскошь, как и собственную смерть, я не рассматривал приемлемой. Так что, конечно, я опытным путём попытался хоть как-то облегчить себе задачу. И ты научишься держаться на расстоянии от меня. Закрываться от меня. Научишься не чувствовать моих эмоций, может, только самые яркие, самые сильные. Ну, и конечно, боль. Её мы чувствуем всегда. Ты поранил себя. Свою руку. Там, в замке. И я это очень хорошо почувствовал.

— Постой, Поттер. Постой. Ты так говоришь, будто готовишь меня к тому, что мне придётся быть без тебя, — только услышав, как это предложение прозвучало, Драко понял, насколько уязвимым он проявил себя перед соратником. Но общаться как раньше, язвить, выдумывать оскорбления позаковыристей, надменно приподнимать бровь и показывать себя в самом лучшем свете уже не вышло бы. Он перерос этот сарказм и ядовитость. Перерос пустословие и ханжество. Он устал быть тем, кем был, да! Кем был раньше! Он навсегда останется Лордом своего рода, тоже благодаря Гарри. Он не сможет игнорировать своё воспитание и свои привычки, как наследника, а теперь и Главы древнего аристократического рода. И всё же, вот так просто, без задней мысли продемонстрировать кому-то, пусть даже и соратнику, и другу, что он в ком-то нуждается… Это было слишком. Но времени, чтобы дальше рефлексировать, Гарри ему не дал. Он взял его за руку и просто произнёс.

— Я не отталкиваю тебя. Но ты должен обладать этими знаниями. Меня может не оказаться рядом. И это не обязательно будет наш с тобой выбор. Твоя мать спрятала тебя. И спрятала так, что мне понадобился месяц, чтобы отыскать. И, чтобы ты понимал: мы нужны друг другу. Ты нужен мне не меньше, чем сам испытываешь потребность в моем присутствии. Это магия соратников. Так сложилось. Это не делает тебя слабым. Понимаешь?

Намного больше Драко чувствовал через связь. Волну умиротворения, уверенности, тепла. Заботу. Внимание. Поддержку. Силу. То, что заставляло верить, что он теперь никогда не будет один. Просто не сможет.

Этот разговор показал Малфою одну важную деталь. Гарри дает ему свободы столько, сколько никогда он не ощущал от родной семьи. Внимательно прислушивается к его желаниям, стремлениям, но не потакает им, а старается проникнуться ими, и уже после либо помочь ему в их осуществлении, либо объяснить свою позицию. Поттер вообще общался с ним как-то бережно и легко. Словно боялся надавить слишком сильно. И если сразу Драко даже не замечал этого, чувствуя просто комфорт и безопасность, то после месяца подобного обращения он потихоньку закипал. Осознать, что Гарри с ним дружит, было уже достаточно большим шагом. Но, признав этот факт, Малфой почти моментально понял, что вообще-то это происходит в одностороннем порядке. Гарри с ним дружит, а Драко отвечает ему только осторожным общением и отстранёнными комментариями. Зато каждую ночь он засыпает, только когда Гарри заходит к нему в спальню и прикасается ладонью к ладони.

После той первой ночи он никогда не оставался рядом. Просто позволял ему уснуть и уходил.

— Ты укладываешь меня, как маленького ребёнка, Поттер, — проворчал Драко, когда Гарри поднял его с дивана в гостиной и повёл, ещё сонного, в спальню.

— Я подожду, пока ты подготовишься ко сну, и вернусь.

Малфой на автомате принял тёплый душ и переоделся в пижаму. Застегнул пижамную куртку, но почти мгновенно ему стало жарко. Скинув её, он уселся на кровать, и стал ждать. Непонятно, зачем. В голове было пусто и дремотно. Какая-то непривычная легкость, будто он парит в облаках. Он прикрыл глаза, и его унесло куда-то. Это произошло само, без какого-то его участия, но он внезапно понял, что Гарри стоит прямо за его дверью, опираясь на стену спиной и затылком. Улыбается и вспоминает сегодняшний день. Думает о том, что они почти восстановили первый этаж Мэнора. Всего за неделю. В обстановке строжайшей секретности. И для него это не было достижением, что ли… Просто он радовался тому, как домовики после Литарума радостно отзываются на его просьбы — приказы на самом деле, но он их таковыми не считал; как они стараются угодить хозяину; как преображается Мэнор, хотя Чары Иллюзии на внешних границах не дают никому понять, что особняк оживает. Поттер вспоминал, как Драко смеялся над неуклюжестью Питты, и что-то в его образе, в его ощущениях… Было что-то, но сонный Малфой не мог разобрать, не мог зацепиться за суть. Он хихикнул от показанных ему воспоминаний, но всё неожиданно прервалось. Гарри стушевался и вошёл в спальню.