Они выбрали эту дорогу в город исходя из того, что любые заметившие его агенты безопасности проверят Ревика, но примут его легенду-прикрытие и псевдоним. Согласно этому прикрытию, Ревик был новым дневным рабочим, которого на утреннем сканировании попросту не заметили. Сурли, похоже, считал, что людей довольно часто не замечали в такой ситуации, учитывая количество трафика и большую текучку кадров среди рабочих.

Главная цель карантинных стен сводилась к недопущению сюда вируса.

По дороге из доков у Ревика дважды взяли анализ крови на предмет следов С2-77, тогда как работника проверили бы на городской стороне до начала смены. Это не имело значения. Поскольку он работал с грузом, людьми и видящими извне, его проверяли каждый раз, когда он проходил один из пропускных пунктов.

Ревик знал, что его лицо засветится как новое на сканировании во время обратной поездки, и об этом могут куда-то сообщить, в зависимости от карантинной процедуры. Оставалось надеяться, что псевдоним выдержит проверку вместе с лицевыми протезами, и его отсутствие на утреннем сканировании не вызовет подозрений.

Как и обещал Даледжем, на поезде они ехали недолго.

И всё же минуты утекали медленно.

Мучительно медленно для разума Ревика.

Краем глаза он видел, как приближается город, но не таращился туда открыто, и только со скукой вздыхал, разглядывая собственные ботинки.

К тому времени он нарочно не думал о том, что сказал ему Даледжем на платформе. Что бы ни говорил видящий, он был прав в одном.

Сейчас совершенно точно не время для этого, бл*дь.

Эфраил едва не проигнорировал звонок.

Он говорил себе, что он занят. Излишне загружен работой.

Это был день аукциона, третья суббота месяца, а значит, самые масштабные торги. Более того, шёл декабрь, и самые крупные участники торгов ожидались именно в декабре, поскольку они начинали приумножать свои хозяйства и рабочие силы на будущий год.

Поэтому, когда узнаваемая атональная мелодия перебила длинную очередь заинтересованных покупателей, которые уже заполонили персональный канал Эфраила, у видящего возникло инстинктивное желание просто проигнорировать это. Притвориться, будто он пропустил данный звонок.

Однако он слишком хорошо знал этот странный сигнал.

Что более важно, он знал мужчину на другом конце линии.

Пока он колебался и гадал, каким оправданием можно прикрыться, к его разуму вернулась реальность. Никто не шутит с мужчиной вроде Дальсиуса Донтана.

На их последней квази-социальной встрече пьяный и обдолбанный Донтан сказал Эфраилу, что у него имеется костюм, сделанный из кожи его последней любовницы.

Он ржал как гиена, рассказывая историю и объясняя, как она разозлила его, трахнув его шофёра, а потом усугубила оскорбление, сделав ему посредственный минет в знак извинения. Эфраил лишился дара речи по мере того, как история вырисовывалась из кусков фраз меж невнятного гогота видящего, которому вторили нервные смешки двух обнажённых людей, свернувшихся вокруг него на кожаном диване.

Все они пили шампанское из охлаждённых хрустальных бокалов — шампанское, которое раньше стоило тысячи американских долларов за одну бутылку.

На стеклянном столике лежала такая горка кокаина, которая запросто убила бы быка.

Воистину, никто не шутит с таким мужчиной.

В особенности никто не шутит с безумцем, который может открыто делиться такой историей и смеяться над ней, попивая напитки в общественном заведении и наблюдая, как женщины-видящие и человечки раздеваются для него. Такой мужчина знал, что он неприкасаемый и стоит превыше закона.

То же заведение, принадлежавшее Донтану, часто посещали принцы, бизнесмены, бывшие главы государств, лидеры организованных преступных синдикатов, инвестиционные банкиры. Многие из них владели активами, превосходившими по объёму валовые внутренние продукты развитых стран.

Многие считали Донтана близким личным другом.

Хоть сам Эфраил определённо с годами стал циничнее, он никогда не забывал, в чем разница между деловой бессердечностью, направленной на получение прибыли, и откровенным безумием.

Дальсиус Донтан был психопатом.

Более того, он был психопатом, который находился под защитой их короля.

Эта холодная вспышка реальности вернула разум Эфраила в настоящее. И вот он уже спешил как можно быстрее ответить на этот запрос в своей очереди контактов. Изобразив великодушную улыбку, он принял звонок щелчком пальцем, когда в его ушах опять прозвучал тот странный сигнал.

— Сэр, я невообразимо… — начал он, нацепив на лицо улыбку, чтобы это отразилось в его голосе.

Тот по обыкновению перебил его.

— Что у тебя есть для меня сегодня, мой маленький жирный и жадный дружок? — видящий улыбнулся сквозь изысканно прорисованные линии своего виртуального интерфейса, включая голову его аватара.

Эфраил заметил, что даже глаза его аватара не выглядели психически здоровыми.

— … Я ждал, когда ты вдохнёшь свои масляные словечки в мои уши, брат Эфраил. И всё же молчание было моим единственным спутником. Ты не звонил. Ты не писал. Я начал чувствовать себя весьма одиноким.

— Сэр, я… я…

— Боль моего сердца не будет знать границ, если меня не пригласят на предпродажу, мой лживый, увиливающий, жабовидный маленький брат, — добавил другой уже тише. — Ты же не думал отрезать меня от этого мероприятия, мой скользкий, сальный дружок с маленьким членом? Не думал оставить все блестящие новенькие игрушки себе? А может, и вовсе толкнуть их вне списка, продать по завышенным ценам частным торговцам за пределами нашего поцелованного солнцем песчаного рая?

Видящий в халате улыбнулся по виртуальной связи, и его улыбка лишь слегка дрогнула, когда он ощутил мечущиеся разряды света другого мужчины.

— Я искал имена, которые вы дали мне, брат, — сказал Эфраил, улыбаясь так широко, что лицу стало больно. — Я искал очень внимательно, мой почётнейший и умнейший из братьев. Обещаю вам, я не увидел никого из тех, в ком вы выразили интерес. Так что я не подумал, что какие-то нынешние товары вас заинтересуют. Я не желал тратить ваше время впустую, учитывая, какими утомительными и монотонными могут быть такие торги без…

— И тем не менее, ты проводишь предпродажу, так? — сказал видящий.

В этот раз улыбка не коснулась его полных губ даже на аватаре.

Ощутив там предостережение, Эфраил сглотнул, и слюна собралась где-то в более узкой части горла. Он кивнул, и его голова дёрнулась как на ниточках кукловода.

— Да. Есть один товар. Я не думал, что вас это заинтересует, брат мой…

— Я пошлю своего покупателя, — сказал видящий на линии.

— Вы уверены, сэр? Это скорее… ну, покупка для развлечения, друг мой. Наверняка обыденная в ваших глазах, учитывая то, к чему вы обычно имеете доступ в вашей работе. Никаких навыков разведки вообще. Исключительно безделушка, пусть и красивенькая.

Другой, похоже, почти его не слышал.

— Не начинай торги, пока не прибудет мой представитель. Если ты так поступишь, брат Эфраил, я буду чрезвычайно тобой недоволен.

Торговец открыл рот, чтобы ответить, всё ещё силясь подобрать слова…

Но линия уже оборвалась.

Присутствие Дальсиуса Донтана испарилось как дым.

Рука Эфраила бешено тряслась, пока он снимал наушник и опускал его на стеклянный столик.

Он посмотрел мимо балконных дверей, золочёных стен и мебели своего уединённого крыльца, купаемого в утреннем свете солнца. Вопреки безмятежности пейзажа он невольно задавался вопросом, не придётся ли вскоре покинуть это место… пока он тоже не стал предметом одежды для Дальсиуса Донтана.

***

Ревик стоял в просторном, тускло освещённом помещении. Оно напоминало переделанный хлев для скота, но располагалось под землёй и имело низкие потолки с чёрными крашеными стенами.