Я рассмеялась от души, а соседка стушевалась и больше не была так уверена в своих словах.
— Эмми, там ничего и не начиналось! — отсмеявшись ответила я. — Вот сама ты мне скажи: разве такой мужчина, как проф Хилл, сможет обратить внимание на такую, как я?
— Не преуменьшай. — начала заводиться подруга, — Ты не дурнушка, так что не прибедняйся! И потом, ты утверждаешь, что ничего не было, но десятки студентов готовы подтвердить обратное.
— Милая моя Эмми, я даже под сывороткой правды, вместе с артефактом правды, могу подтвердить, что между мной и Тайлером ничего не было и быть не может.
— Тайлером, значит? — процедила эльфиечка, а я мысленно зарядила себе подзатыльник: ну как так можно было облажаться?!
— И это все, что ты услышала?
— Колись, Тата, и постарайся сказать мне правду, потому что я теперь уж точно не поверю, что ты такая уж невиновная овечка, какой хочешь себя преподнести.
— Дорогая моя, мне рассказывать нечего, кроме того, что я перебрала на празднике и меня отвели сначала к целителям для промывания желудка, а потом прочитали двухчасовую лекцию о вреде алкоголя. Что увидели и придумали другие — не мои проблемы. Мне скрывать нечего. Вот и все.
— Ладно. — подозрительно быстро сдалась она. — Пойдем на обед тогда. Только надень вот это. — и в руки мне перекочевал легкий шелковый шарфик нежного бирюзового цвета.
— Зачем мне шарф? Я не люблю цеплять на себя эти «удавки».
— Это затем, что тебе скрывать нечего! — рявкнула Эмилиана и вылетела за дверь. Что это с ней?! Но подозрения закрались, и я, запутавшись в одеяле и едва не рухнув на пол, рванулась в ванную.
— Б… Убью на… — оторопело прошептала я своему отражению и начала примерять шарфик, молясь, чтобы он смог полностью скрыть пять(!!) засосов на моей шее. О припухших от поцелуев губах я постаралась не думать — раз соседка о них ничего не сказала, значит не так и видно. Но вот засосы…
***
— Привет милый, — поприветствовала я Атико, как только оказалась в резервации. — Как ты? — Ати урчал от удовольствия, подставлял под мою ладошку то ухо, то рожки, до другое ухо. — Я скучала, мой хороший. — сохранять серьезность не получалось, потому что лишь Ати мог вызвать у меня искреннюю улыбку. Искреннюю, я сказала, а не похотливую! И вообще, чур меня, не хочу больше думать о прошедшей ночи, и улыбаться глупо тоже не желаю!
— Я тоже скучал… Тебя не было все эти дни, а Тайлер говорил, что если все будет хорошо, то придешь только сегодня… А что это вокруг твоей шеи? Фу, слишком приторно воняет… — в доказательство чудище чихнуло. — Это не твоя вещь. Другим человечком пахнет. А еще травками.
— Ты прав, это шарф моей соседки, она решила, что он мне идет и величественно заставила поносить его. — скрипнула зубами я. — Говоришь, Тайлер приходил?
— Ага, все эти дни. Только вчера вечером его не было, но он меня предупредил, что не сможет. Было скучно… День так долго тянуууулся! Я уже и потренировался, и поспал, и поел, опять тренировался…
— Ну, не грусти, я же здесь сейчас. Лучше крылышки покажи.
— Видишь, уже совсем немного осталось. — разворачиваясь, прошептал Ати. — Этой ночью они сильно выросли. Спать ложился — они были прежними, а как проснулся…
— Ати, — меня кольнуло нехорошее предчувствие, — они точно были прежними, когда ты шел спать?
— Ну да, так и было. — после паузы настороженно ответило чудище. — А что? Что-то не так?
— Все так… — пробормотала я и нахмурилась: крылышки Ати оживают после моих занятий стихийной магией, а вчера… А что если мое вчерашнее поведение было навеяно магией? В манускриптах говорится, что воздушники — маги с лучшей защитой практически от всего. «Лучшей», но не «непробиваемой». А что если моя сила вчера боролась с чужим влиянием? Кому это нужно? Зачем? Тряхнув головой, я улыбнулась и сорвалась на бег: — Кто последний до ручья — тот варит кашу!
Топот ног за спиной подтвердил, что криат принял вызов и сейчас весело мчится за мной. А я… я должна научиться оставлять свои переживания в Академии, а не тащить их мертвым грузом к Атико — ему следует думать только о занятиях и тренировках, он не должен быть беззащитным перед теми, кто засунул его в эту резервацию, потому что спокойные денечки, я уверена, подходят к концу.
***
Утро понедельника принесло не мало сюрпризов в мою жизнь.
Во-первых, обо мне и моих «героических» приключениях знали если не все, то почти все. Но, что примечательно, об этом никто и ничего мне не говорил. Даже Эмми. И это, несомненно, огромный плюс. Сама я тоже предпочла о произошедшем не думать, а если мысли сами забегали «на огонек» — я их гнала прочь, потому что сейчас о личной жизни мечтать нет времени… чтобы не расстраиваться еще больше.
Во-вторых, Аманда и Дерек опять появились в обществе вместе, из чего должно было следовать, что Майн приполз к ней на коленях и выпросил прощение. Готова поспорить, что сам процесс занял несколько часов. Тяжелых — для него, приятных — для нее… Гнать мысли прочь, я сказала!
В-третьих, рекорд обсуждения пары «Хилл + Лидочка», во время обеда занял первые позиции среди сплетен. Они побили даже рекорд упоминания имен Майна и его старой-новой девушки в два с половиной раза. А поскольку проф Хилл был новым действующим лицом и среди преподов, и на любовной арене Академии, то разговоров о них с Лидией было много. И, зная Лидочку, все успели десять раз усомниться в том, что они видели накануне, и тридцать раз поверить, что всех их настих оптический обман зрения — Лидочка соперниц не терпит, а со мной поздоровалась тепло. При всех. И это, несомненно, отводит от меня всякие подозрения и затыкает рты самым отпетым сплетникам.
В-четвертых, до полугодичного бала оставалось всего полторы недели и часть студентов, что устала от обсуждений личной жизни окружающих, во всю трепалась о нарядах и «афтер-пати».
Мероприятие выпадало на новолуние, а я вспомнила подслушанный разговор во время первых дней моего пребывания здесь: неизвестные строили какие-то планы как раз на одну из этих ночей. Но эти мысли быстро покинули мою голову, когда я узнала, что проф Грэсс желает меня видеть. Ощущение беды было осязаемыми, и к профу по травологии я шла как на эшафот.
— Студентка Любимова, — процедил Херби, глядя на меня с толикой презрения. Я поздоровалась, стараясь подавить тошноту, — Я хотел спросить, что, мать его так! произошло на соревнованиях?! Ты подавала едва не самые лучшие надежды среди всего потока! Как так вышло, что эти тупые выскочки из других факультетов обошли тебя?! Твое зелье трансформации было самым лучшим!! И это самое сложное зелье, и тех, что дали приготовить первокурсникам! Как так получилось, что оно было достойно пятикурсника, а два других — едва на уровень средней школы тянули?! — молчу. Голова опущена низко, потому что стыдно. — Ну? Как ты объяснишь свое низкое фиаско?!
— Не знаю. — глупо повторяю слова, что так часто срывались с губ прошлой ночью.
— Не знает она! — фыркает проф, и я испытываю еще больший стыд. После этих слов в аудитории воцаряется тишина, во время которой я думаю о том, что если Херби не сменит гнев на милость, меня ждет очень печальное будущее. Проф вздыхает, тяжело и как-то обреченно: — Ты мне сейчас приготовишь те зелья и, если они будут выполнены безупречно, возможно я пересмотрю решение по поводу сессии. — я вскидываю в неверии голову и с надеждой смотрю на милашку-Херби. — Да! Приготовишь! Или ты думала, что после всех этих слухов, я просто так поставлю тебе зачет по зельям?! Ну уж нет, оценки у меня нужно еще заслужить! Меня не подкупишь тем, что в любовниках у тебя ходят один из самых важных магов ВМА! Личная жизнь на то и является личной, что не должна влиять ни на что!
— Я это понимаю и принимаю. — наконец выдавила я и, переборов жуткий стыд, вновь поднимаю голову. — …И мне кажется странным, что вы даете мне возможность доказать, что я не бездарь.
— Вот именно потому, что ты понимаешь, что ничего в этой жизни просто так не дается… — вздохнул, взъерошил волосы и на миг мне показалось, что он хочет добавить что-то важное. Но нет: — Значит так, на этой неделе ты мне пересдаешь зелья с соревнований. Когда — сообщу позже. Пока иди.
