— А теперь, видимо, знаешь, да? — почти равнодушно спросил он. Но издевку я расслышать смогла.
— И теперь не знаю. — раздраженно бросила, пытаясь в полутьме отыскать накидку, что он успел с меня снять. Когда только ухитрился? Только же что она на мне была! — Не знаю, что на меня нашло. Не знаю, почему так себя повела. Не знаю, почему стою и оправдываюсь! Ничего не знаю!
— Не ори. Не ровен час кто услышит. — злобно зашипел он.
— Ох, прости, это будет ударом по твоему самолюбию, если нас увидят вместе. — мне было больно, и я хотела ранить в ответ, не соображая, что делаю хуже только себе. Мазохистка фигова.
— Если ты еще не поняла, то нас и так почти вся академия видела.
— Преподаватели..? — мороз пробежал по коже, еще горячей от его поцелуев.
— А ты как думаешь? — издевка и сарказм отчетливо слышны в его словах. Ох! Схватившись за голову, я присела на кровать, на которой, не проснись мой здравый смысл, мы бы сейчас были вдвоем, и далеко не сидя. Черт! Тихонько всхлипнула, пытаясь подавить истерику. — Не нужно сейчас стоить из себя недотрогу и показывать, что «ты не такая». Вы все «не такие» только на словах.
— Ты своим презрением ничего не добьешься. — едва не зарычала. Смешно, себя я именно «не такой» и считала. До этого дня, по крайней мере. Вздохнула, до боли дернула себя за прядь волос. — Что нам делать дальше?
— У меня есть несколько предложений… — протянул он, а я в него запустила подушкой. Он, подняв руки, исправился: — Ладно, у меня есть на парочку предложений меньше. Можешь сказать, что это был спор.
— Я слишком много спорю в последнее время, хотя обычно до споров у меня и дело-то не доходит…
— Не азартный ты человек. — согласно кивнула. — Тогда можно поиграть в любовь несколько дней… — я скривилась. Вот еще! — Понятно. Вот, твоя одежка. Оденься.
— Спасибо. — я попыталась забрать у него из рук сари, но наши пальцы соприкоснулись. Мы так и застыли, смотря друг другу в глаза, а по телу словно ток прошел: хотелось наброситься на него и… будь что будет!
Словно прочитав мои мысли, он склонился ко мне и нежно поцеловал, боясь спугнуть своим напором. Нежно провел рукой по моей щеке, я прижалась к нему. В итоге я осознала себя придавленной к кровати, а его губы прокладывали дорожку из поцелуев от моей шеи к груди… Стон, едва слышный, полный сладостной истомы, вырвался из моей груди, и мужчина с глазами цвета грозы застыл, облизнул губы и склонился над моим лицом, слишком близко, чтобы позволить мне думать:
— У тебя последний шанс. Если ты сейчас промолчишь — я не смогу больше остановиться.
Желание сражалось с боязнью последствий. Пока внутри меня шла борьба, этот невыносимо красивый мужчина кончиком языка дразнил мои губы, обещая сказочные наслаждения…
— Нет! — я уперлась руками в его грудь, борясь с соблазном провсети по ней языком, почувствовать вкус его тела… — Не могу! Не хочу!
— Почему? — в его голосе звучала детская обида.
— Я не смогу больше смотреть тебе в глаза. — отвернулась. Потому что смотреть в его глаза уже сейчас было сложно. — Нам довольно часто придется сталкиваться в Академии, не хочу усугублять и без того напряженную обстановку между нами. Некоторые уже шептались, а сейчас…
Меня освободили в ту же секунду и я, поднявшись с кровати, застегнула курточку до самого подбородка и направилась на выход из комнаты.
— Погоди, сама ты дорогу не найдешь. Я провожу. — вот теперь действительно было одно равнодушие в его голосе. Поежилась от столь радикальной перемены. Сама виновата. Не нужно было допускать, чтобы случилось то, что случилось. Академия завтра будет гудеть: такая сенсация! Один из самых «няшных» представителей ВМА зажимался с серой мышкой. Хм, Майн как никогда оказался прав, нарекая меня грызуном: по сравнению с остальными эффектными студентками, я — мышь мышью.
Дорога в женскую общагу оказалась короткой, но молчание, что воцарилось между нами, сделало ее невыносимо долгой и напряженной. Я корила себя последними словами за сумасброд, которому я поддалась в студгородке. Во что это выльется завтра — не хочу даже думать и заранее накручивать себя. Единственным моим спасением является тот факт, что завтра — воскресенье, можно будет пересидеть в комнате, а потом, окольными путями, смыться к Атико. Там уж меня никто не достанет.
— Пришли. — было сказано с опозданием и я, отвлекшись на свои мысли, впечаталась носом в спину провожатого… Или, правильнее сказать «несостоявшегося любовника»? Тьфу, даже звучит мерзко!
— Угу. Пока. — промямлила и скользнула к проходу, но когда почти вышла, была схвачена за руку:
— Ничего больше не хочешь сказать? Поговорить о том, что случилось?
— А что случилось? — раздраженно повела плечом и вырвала руку. — Нас ничего не связывает, кроме этих стен. Все. Я буду все отрицать, потому что на самом деле не было ни-че-го!
И мне таки позволили уйти. Не знаю, что именно хотел услышать это соблазнительное вместилище живого, дикого тестостерона, но я определенно точно знаю, что если придать этому делу огласку — мне не выжить…
Твою ж… Мне не выжить в любом случае! Соревнование я продула, а это значит, что Херби мне и зачет, и сессию завалит. Идти к нему на поклон бессмысленно — проф предельно ясно описал все варианты. А провал был, да еще какой! Так что, даже если будут говорить… Ай, пусть говорят, дни мои в академии сочтены!
Это решение принесло мне спокойствие и я смогла даже улыбнуться. Ибо не важно, когда придет песец, важно — как ты его встретишь. А я решила встретить его с высоко поднятой головой и улыбкой. А еще — с готовностью побороться за свое будущее.
Но долги, на всякий случай, решила вернуть. Поэтому, вместо того, чтобы идти в свою комнату и принимать ледяной душ, я направилась дальше по коридору, пока не остановилась перед нужной мне комнатой. Постучала. Когда занесла руку а третий раз — дверь распахнулась, а на пороге стояла заспанная и запредельно злая Карэн.
— Спасибо, что спасла от простуды. — я была сама доброжелательность. — Пришла вернуть накидку.
Продрав глаза и поняв, кто перед ней стоит, демоница сменила гнев на милость и тоже изобразила намек на улыбку:
— Не за что, друзья ведь так и должны поступать. А накидку оставь себе, это мой тебе подарок.
— Извини, но это слишком дорогая вещь, я не могу ее принять…
— Брось, просто кусок ткани. — дернула она плечиком. — Ты пришла только ради этого? — я немного растерялась, — Нет, я ни в коем случае тебя не прогоняю, но сейчас уже пятый час ночи пошел…
— Уже?! — воскликнула я и прикусила язык: не лучший вариант перебудить всех своим воплем. — Черт, не заметила. Извини, что побеспокоила и… Спасибо. — демоница зевнула и, пожелав мне спокойной ночи, захлопнула дверь. Вздохнув, я вернулась к себе и вскоре забылась тревожным сном.
Утро и Эмми были жестокими: одно слепило в глаза слишком ярким солнышком, а вторая грубо трясла за плечо. Я что-то неразборчиво простонала, что и стало моим приговором — теперь соседка знала, что я уже не спала глубоким сном и принялась тормошить меня с еще большим рвением.
— Просыпайся! — рявкнула она, теряя терпение, — Просыпайся! Я за тебя больше не намерена отдуваться! Тем более покрывать!
— Да что произошло? — кутаясь в одеяло, я заставила себя сесть на кровати, поняв, что поспать мне больше не дадут.
— Ах! Она еще и спрашивает!! С самого утра у нас в комнате каким-то образом открылось Святое место и половина Академии устроило паломничество, чтоб на эту «святость» посмотреть. — голос ее сочился ядом — такой злой я эльфиечку еще не видела.
— Ты можешь нормальным человеческим языком объяснить, что происходит?
— Тата, вся академия сбежалась, чтобы посмотреть на ту, что вчера бессовестно с преподом кутила.
— Что? — нет, я не была ошарашена. Я находилась в глубоком шоке, и это ясно читалось на моем лице. — Каким преподом, Эмми? Ты о чем?!
— Нет, я ничего не могу сказать, но настолько масштабных иллюзий никому не под силу создать, так что все видели, что, как и где ты делала с профом Хиллом. А потом вы исчезли, и все кому не лень теперь уже пришли к нам, чтобы узнать чем это все закончилось.
