Вадим положил трубку и покосился на погрустневшую Олесю. Последние слова об отъезде восторга в ее душе не вызвали. Вадим виновато развел руками:

— Так надо, Олеся. Сама знаешь, какая непростая ситуация в Касимове, а Алексей там один.

Девушка вздохнула:

— Я понимаю…

Однако, судя по голосу, по выражению глаз, решение Вадима она хотя и понимала, но соглашаться не хотела. Не успели приехать, она еще не успела накупаться, наплаваться вдоволь в море, не загорела ничуть, а уже надо уезжать. Успела только обгореть. Неужели нельзя задержаться хотя бы на один день? И номер, между прочим, оплачен на трое суток вперед.

— Если хочешь, оставайся, — предложил Вадим, — боязно, правда, оставлять тебя одну, такую непослушную, но не пропадать же отпуску. Не испугаешься?

Предложение получилось компромиссным и, с одной стороны, выглядело очень заманчивым, а с другой — очень обидным. Ишь, оставайся. Будто она сама напросилась в эту поездку, будто вообще ему чужая. Или обуза какая.

— Оставайся, — Вадим уже не спрашивал, не советовал, а доводил до «напарницы» свое окончательное решение, — за неделю, бог даст, ничего не случится. Только обещай вести себя послушно и аккуратно. Это не просьба, это — приказ. Ясно?

Олеся шмыгнула носом, заморгала глазками:

— Ясно. Ты будешь по мне скучать? Будешь меня ждать?

Непростой вопрос на самом деле оказался не таким уж и сложным.

— Буду, — пообещал Вадим, — и ждать, и скучать.

И пообещал, надо сказать, твердо. Так твердо, что сам удивился. Уж не жениться ли он собрался?

Черенков не поскупился ни временем, ни бензином и приехал встречать Вадима в Рязань. И подкатил на своей «девятке» прямо к вокзалу. Правда, сказал, что в областной центр приезжал якобы по делам и заодно вспомнил о «курортнике», вот и решил прокатиться на вокзал. И лишь по дороге в Касимов сознался, что приезжал специально за Ковалевым. Боялся, что детектива перехватят коллеги из УВД и не отпустят, пока не выведают все подробности и обстоятельства дела. Это может растянуться до утра, а у них каждая минута на особом счету, им транжирить время непозволительно. Поэтому, видимо, Алексей не стал заострять внимание на неджентльменском поступке детектива, оставившего Олесю на произвол судьбы, хотя не отметить сей вопиющий факт не смог.

— Оставил Олесю в Керчи? — возмутился Алексей. — Одну? В чужом незнакомом городе? А если с ней что-то случится? Ты думаешь жениться или нет?

— Думаю, — заверил Вадим и переключил разговор на касимовские события, — что там у нас по медному делу?

Медное дело в цепочке воровства на «Цветмете» представлялось на этот момент самым важным звеном, на фоне которого меркнул даже арест Щепихина. Без меди вся цепочка может рассыпаться. Накроется медным тазом, если называть вещи своими именами. Убоповец не стал утомлять коллегу большими цифрами, к тому же он сам из всего количества меди, когда-либо поступавшей на завод или расходовавшейся на всякие цели, запомнил только одну цифру, да и ту на всякий случай написал на листке. Этот листок Алексей и протянул Ковалеву. Детектив развернул и изумленно вздернул брови. На листке было написано 472. Цифра как цифра. Смысл ее Вадиму был хорошо понятен, и все же он переспросил:

— Это пропавшая медь?

— Она самая, — бодро подтвердил Алексей, — целый день проторчали вчера с ребятами на заводе, всю медь, находившуюся на заводе, пропустили через весы, просчитали все поступления и все затраты, и выяснили недостачу в 472 килограмма. Никто не знает, куда, когда и на какие цели ушли эти килограммы. Центнеры, если точнее. Прикидываешь?

Вадим прикидывал и так, и эдак, и с трудом верил, что пропавшие с завода почти полтонны меди никуда не пропали, а ушли в дело. В технологический процесс изготовления золота. Неужели преступники похитили почти полтонны золота? В такой размах трудно поверить. А поверить придется. Хотя бы по закону сохранения массы вещества, суть которого примерно такова: сколько убавится у одного тела, столько прибавится у другого тела. Применительно к их случаю закон гласит примерно так: на сколько килограмм убавится медная болванка, бесхозно лежащая где-нибудь на заводской территории, на столько же килограмм прибавятся потом золотые аноды, служащие сырьем для изготовления золота. И эти лишние золотые килограммы преступники спокойно изымали из производства взамен вложенных медных.

Вадим с сомнением покачал головой.

— Неужели с «Цветмета» похищено полтонны золота?

Его сомнения Алексея удивляли. Убоповец широко улыбнулся и уверенно изрек:

— Это как минимум. Уверен, реальная цифра намного выше. Надо хорошенько потрясти твоего кореша Щепихина, уж он-то наверняка знает истинные масштабы воровства.

Насчет осведомленности «кореша» Вадим не сомневался.

— Как он, пришел в себя после ареста?

Алексей пожал плечами:

— А что ему волноваться, имея за спиной влиятельного рязанского друга? К тому же Щепихин пока не арестован, а только задержан. Представляю, как он расстроится, когда узнает о твоем вероломстве. Придумал, чем объяснишь отказ от сотрудничества? Бандиты ведь тоже знают цену слову, тем более бандиты крутые. Если хочешь, вали все на меня. Скажи, бестолковый Леший испортил картину.

Вадим усмехнулся. Он не привык валить свои проблемы на плечи друзей, такого обычая в его правилах до сих пор не было. И никогда не будет. Но Черенкова заверил:

— Так и скажу. Как только приедем, сразу и скажу.

Алексей недоверчиво покосился в его сторону. Не поверил, наверное. И правильно сделал.

Вторая встреча несостоявшихся компаньонов Щепихина и Ковалева произошла не в баре, не за щедрым столом и не в безмятежной обстановке, как в прошлый раз, а в кабинете Черенкова. На этот раз общение между рязанским детективом и касимовским авторитетом носило строго официальный характер и, более того, грозило перейти в допросы. Плавно и незаметно. Щепихин это прекрасно понимал, хотя в столь мрачное развитие событий категорически не хотел поверить. Авторитет не мог в это поверить, потому что хорошо помнил результат переговоров в «Погребке», и в памяти детектива тоже не сомневался. Сто двадцать пять тысяч баксов, о чем они тогда сговорились, не та сумма, о которой можно забыть и отказаться. Тем более так быстро. О предательстве подполковника Щепихин даже не думал и не допускал такой мысли. Менты хотя и большие мастера на всякие гадости, на всевозможные двойные игры, любители операций с участием «кротов» и тому подобным проделкам, но делают это тайно, скрытно, а не так явно, как поступил Ковалев. Ковалев не дурак, чтобы не понимать, чем грозит подобная шалость в отношениях с криминальным авторитетом. Смертью грозит. И то обстоятельство, что он, самый крутой авторитет Касимова и его окрестностей задержан и находится в камере, не более как случайность и недоразумение. Просто Леший воспользовался отсутствием детектива и лишний раз решил показать норов. Выскочка.

С такой мыслью Щепихин переступил порог черенковского кабинета и облегченно перевел дух, увидев за столом детектива. Сергей Павлович даже решил, что детектив прервал поездку именно из-за этого ареста и вернулся в Касимов специально из-за него. Навести порядок, растолковать непутевому Лешему суть вопроса, объяснить, кто в этом городе настоящий хозяин. Молодец, подполковник, слово держит. А Лешему давно бы пора мозги вправить, чтобы не портил жизнь предприимчивым людям, а то так и уйдет на пенсию с мозгами набекрень. Обнадеживающую мысль подкреплял тот факт, что хозяин кабинета сидел в сторонке на диване, пребывая на вторых ролях, и на рязанца смотрел вроде как виновато. Видимо, получил хорошую взбучку. Чует кошка, чье мясо съела. Давно бы так. Щепихин расправил плечи, шагнул к стулу напротив детектива и без приглашения сел. Он готов был услышать от Лешего извинения за вчерашний «наезд», за проведенное в камере время, за свою испорченную репутацию. Если честно, Сергей Павлович эти извинения готов был принять. Ради сотрудничества с Ковалевым можно забыть и не такие пакости, тем более сейчас речь идет о собственной свободе.