— Интересно, не надули ли они нас с деньгами?

Подействовало моментально. Настя мгновенно прекратила смеяться и стала серьезной. Гриша довольно усмехнулся про себя. Он сразу убил двух зайцев: вывел Настю из состояния нервного срыва и подстраховался с деньгами. На всякий случай, если в сумке действительно выявится недостача. Или если он до вечера не преодолеет идею немного увеличить свою пайку.

— Надо было посчитать, — неуверенно пробормотала Настя, хотя даже смутно не представляла, как это можно было сделать. У Гриши не имелось времени, а она ничего не соображала, только-только начинает приходить в себя от страха. Однако даже в этом состоянии ей хватило соображения прикинуть, что сумка до самого вечера будет в руках Григория, и если владимирских компаньонов и нужно проверять на вшивость, то делать это нужно сейчас. Вечером будет поздно.

— Надо сосчитать, — упрямо повторила Настя, — прямо сейчас!

Нога уставился на соратницу с изумлением. Гляди-ка, как быстро отошла. Полминуты назад о памперсах думала, описаться боялась, а сейчас командирский голос прорезался, уже требовать начинает. Где считать? Здесь, посреди дороги? А если появится кто? В душе Гриша воспротивился было, заартачился, но все же согласился. Пожалуй, она права. В сумку лучше заглянуть вдвоем, во избежание недоразумений. Тем более золото принадлежало Насте.

Гриша огляделся по сторонам, ничего подозрительного не заметил и съехал на обочину. Через несколько секунд сумка из багажника перекочевала в салон, хозяйке на колени. Пусть считает.

Считала Настя недолго, поскольку владимирцы не мелочились и рассчитались крупными купюрами. Настя насчитала двадцать пачек, десять по сто долларов, и столько же по пятьдесят, и облегченно перевела дух. Слава богу. Гриша испытывал не меньшее облегчение, однако от сомнений избавился не полностью и поэтому подсказал:

— Разорви какую-нибудь пачку. Мало ли, вдруг «куклы».

Уж если затеялись с расчетами, то нужно довести их до логического конца. Настя снова запустила руку в сумку, повозилась там, как при игре в спортлото в поисках бочонка, и вытянула пачку с надписью «10 тысяч» на упаковке. Пачка приятной тяжестью давила на руки, согревала душу, привнося покой и уверенность. Такого единства не хотелось нарушать, хотя доллары в любом состоянии оставались долларами. Опасения Гриши оказались напрасными, упаковка была настоящей. Теперь совсем другое дело, теперь можно окончательно перевести дух и со спокойной душой расстаться до вечера.

Насте пора на завод, на любимое рабочее место, а Григорию в свой родной магазин. Его рабочее время, ясное дело, никто не контролирует, но сегодня не помешает помаячить на глазах сотрудников.

На всякий случай.

Лихачество для рокеров закончилось плачевно — их мастерство по достоинству оценили гаишники, затаившиеся в кустах неподалеку от въезда в Касимов. Свое присутствие на трассе гаишники обозначили в тот самый момент, когда «Урал» с ревом промчался мимо столба с дорожными знаками, один из которых категорически запрещал движение быстрее семидесяти километров в час. «Урал» приближался к гаишной засаде если не со скоростью света, то близкой к ней, и сбавлять обороты не собирался. Вдобавок ко всему рокеры были без касок, а это уже вообще выглядело вопиющей наглостью. Такая вызывающая крутизна не вписывалась ни в какие ворота, ни в какие рубли, а с полным правом тянула на оценку в долларах.

Патрульных было двое. Один резво выкатился колобком на дорогу, причем с жезлом в руке, будто заранее поднятым, а напарник остался за рулем «жигуленка». Наверное, изготовился ринуться вслед за нарушителями в случае неповиновения.

— Влипли! — прокричал рокер, сидевший сзади. — Тормози!

Он крикнул так громко, что перекричал гул двигателя и был услышан гаишником. Распоряжение «тормозить» служивому понравилось, он властно указал жезлом на обочину впереди себя и опустил руку. Ответом на нехитрый жест стал резкий визг тормозов, рокер тут же накренил «Урал» до самого асфальта, развернувшись на сто восемьдесят градусов почти на полной скорости. «Урал» снова взревел, теперь уже в обратном направлении, и через секунду послушно замер перед патрульным. Тот на выкрутасы смотрел спокойно, расценивая их не иначе как дополнительные штрафные очки, обещавшие принести дополнительные купюры.

Патрульный красивым движением, доведенным до автоматизма, вскинул руку к козырьку фуражки и представился:

— Здравствуйте! Сержант Матвеев. Попрошу ваши документы.

О причине задержки говорить не стал, это было понятно и без объяснений. Сержанту не понравилось, что рокер за рулем не потянулся к карману, не зашелестел бумагами, а вместо этого примиряющего движения нагло спросил:

— А в чем дело, сержант? Мы что-нибудь нарушили?

Патрульный вздохнул. Кажется, вместо ожидаемых «премиальных» придется заняться составлением протокола, делом куда менее приятным. Он глянул на нарушителей внимательней и решил, что без официальной части не обойтись. С этих задрипанных лихачей взятки гладки, у них если и есть деньги, то на пару литров бензина, не больше. Ладно, сгодятся и они. Для отчета перед начальником, а то допекает, что видит очень мало бумаг о правонарушениях на дорогах. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Во-первых, в полтора раза превысили скорость, — участливо пояснил сержант, — во-вторых, фары не включены, в-третьих, без защитных шлемов, в-четвертых, не предъявили документы…

Рулевой присвистнул. Ни хрена себе, собрали целый букет нарушений и не заметили. Он обернулся к напарнику:

— У тебя есть бабки?

Тот рассмеялся. Видимо, воспринял вопрос как шутку. Однако поинтересовался:

— А сколько нужно?

И смотрел при этом не на товарища, а на сержанта. И смотрел нагло, будто специально норовил нарваться на неприятности. Что ж, это можно устроить. Сержант повернулся в сторону «жигулей». Его напарник, в отличие от рокеров, происходящее оценил серьезно и правильно, и потянулся к рации. Тоже понял, что без поездки в милицию не обойтись. Как не поехать, если «крутые» просят.

Посмотрим, насколько они крутые и кого из себя представляют.

— Одним словом, Алексей Иванович, студента по фамилии Дзюба Семен Семенович ни в одном кубанском вузе не было и нет, — поведал Черенкову его подчиненный, молодой сотрудник УБОПа, — там подняли все архивы за последние десять лет, нашли троих студентов с такой фамилией, но ни одного Семена Семеновича не обнаружили. Сами посмотрите, вот их фотографии.

В подтверждение доводов убоповец положил перед начальником три факсовых листка с фотографиями, присланные из Краснодара. Странное дело, фотографии выглядели достаточно четкими и на факсовые листки не походили. Поэтому сразу позволили подтвердить правоту молодого сотрудника, ни один из студентов, изображенных на фотографии, на «их» Семена Семеновича не был похож. Даже отдаленно. Все трое были молодые ребята возрастом не старше двадцати пяти, а плавильщику Дзюбе в тот момент, даже если скинуть десяток лет, было намного больше. Ковалев придерживался такого же мнения.

Просмотрев фотографии, детектив вернул их на стол и спросил:

— Ты все институты выявил? Все проверил?

Парень утвердительно кивнул головой:

— Все до одного, Вадим Михалыч. Их там выявилось около тридцати.

Он достал из тонкой папки листки с подробным перечнем высших учебных заведений солнечного Краснодарского края и положил на стол рядом с факсовыми. Для подтверждения своих слов, надо полагать. Листки были исчерканы и помечены галочками, свидетельствуя о проделанной работе с вузовскими методистами и кадровиками. Значит, версия о принадлежности плавильщика к славному студенческому племени отпадает. Или не отпадает, не отпала, а всего-навсего пошатнулась? В конце концов, высшее образование ценится не только в Краснодарском крае.

— Надо проверить все институты на Черноморском побережье, — сказал детектив, ввергнув коллег-убоповцев в изумление, — не только Российские. Почему не предположить, что Дзюба мог обучаться в украинском вузе? Одесса, Севастополь, Крым… Или в солнечном Баку, например?