— Откуда же ты знаешь наш язык? — продолжал допрос Килим.

— В школе учила, — честно ответила я. Это действительно было так: наша гимназия с уклоном в иностранные языки, и в десятом классе к английскому, который мы учили со второго класса, финскому, который учили с пятого, и японскому, который учили с восьмого, добавился французский. Помимо этого я самостоятельно изучала испанский и занималась с репетитором по немецкому. Я предполагала стать дипломатом после Кембриджа, у папы бы хватило связей меня неплохо устроить. Кто бы мог подумать, что мне понадобится знание французского, чтобы общаться с эльфами в другом мире? Интересно, а гномы на каком языке говорят? На немецком?

Эрнест, выслушав мой ответ, снова кивнул Килиму. Похоже, этот эльф в их компании играет роль детектора лжи. Иначе, откуда ему знать, что правда, а что нет, из того, что я говорю?

— Хм, не знал, что людям преподают наш язык, — нахмурился Килим. В этот момент к нам подошли эльфы-целители.

— Мы убрали раны и наслали целебный сон — он восстановит силы после магического истощения.

— Этот мужчина — маг? — задал мне риторический вопрос зеленоглазый эльф. Отвечать я на него не стала, поскольку ответ и так ясен. Просто пожала плечами.

— Так вы расскажете мне, что произошло там, на поляне? — задала я встречный вопрос, который меня волновал. — Что это была за магия?

— Я отвечу на ваш вопрос, но сначала скажите, какая магия у вашего мужа? — спросил Килим.

— Он ей не муж, — продолжал настаивать на своём Эрнест. Честно говоря, не поняла его настойчивости — мы и в первый раз его прекрасно услышали. Килим лишь отмахнулся от друга, явно не придавая важности тому факту, какие между нами с Гиртаном отношения.

— Я не знаю точно… — ответила я. — Но у него в руках росли огненные сферы, которые он потом кидал в неволков и в разбойников.

— Огненный боевик, — постановил Килим, — значит, это был не он. А у сына?

— Гриша умеет очищать грязную посуду, одежду, уборку в доме делать.

— Бытовик, — подвел итог эльф. — Не он. Похоже, это именно вы применили магию, которая и спасла жизнь вам и вашему… не мужу.

На последних словах эльф запнулся, увидел возмущенный взгляд Эрнеста, и поправил формулировку. Но меня волновало другое, мне не было дела до дотошности эльфа.

— Я? Но как это может быть? У меня не было никакой магии. А сейчас вы говорите, что я смогла… остановить время? — мои недоверчивые восклицания сыпались на эльфов одно за другим. Я — маг? Бред какой-то! — Я что, повелеваю временем?

— Не временем. Пространством, — поправил меня зеленоглазый.

— Почему пространством? — сбилась я с мысли. Обычно так в кино обозначали остановку времени: все замерли, и только тот, кто остановил время, продолжил двигаться. А когда время снова пошло, то все очень удивились изменившимся обстоятельствам — ведь для них прошла лишь секунда. Я думала, что та ситуация на поляне — тоже из этой оперы. — Там ведь даже костёр замер, словно время остановилось!

— Время остановиться не может, — назидательно произнёс эльф, — замерло пространство, а время продолжало идти. Обратите внимание — уже давно рассвело, а то происшествие, как я понял, случилось ночью. Если бы время остановилось, сейчас было бы до сих пор темно.

И точно! Как я не поняла, что, когда заметила дорогу сквозь просвет между ветвей, то на востоке уже вставало солнце, постепенно рассеивая темноту. Это что, я всю ночь, получается, шла? Неудивительно, что вышла на дорогу настолько левее — похоже, я основательно заплутала.

— Похоже, у вас очень сильный пространственный дар, — продолжал эльф, — раз у вашей магии оказался такой широкий радиус действия. Вы говорите, что долго шли, прежде, чем услышали птичий гомон и поняли, что магия больше не действует? Удивительно.

— Кил, возможно, всё не так, — вмешался Эрнест, — возможно, Влада просто шла и по своему пути всё «замораживала». Она же еще не может управлять своим даром. Если он сработал, как реакция на страх, то убегать от разбойников ей тоже было страшно. Так что дар мог продолжать работать.

— Да, — задумчиво протянул в ответ Килим, — могло быть и так. Но в этом случае, дар может быть еще сильнее: работать несколько часов подряд — это даже круче, чем единократно «заморозить» большую территорию.

С этим Эрнест вынужден был согласиться. А я слушала и не верила: я — маг! Я могу управлять пространством! Интересно, а что еще я могу делать? И почему я не чувствую в себе никаких особенных сил? Может, это не я всё заморозила, а кто-то другой?

Я задала этот вопрос эльфам, на что они ответили, что теоретически такое возможно, но практически… Не один же из разбойников это сделал?

Я, однако, ухватилась за эту идею: а вдруг среди этих отбросов случайно затесался порядочный человек, да еще и не осознающий себя магом? Вот у него и сработала магия, когда он нас пожалел. А что? Вполне может быть.

В ответ на мои высказанные мысли, ко мне подошли два эльфа-целителя, Ларс и второй, не запомнила его имя. Они стали водить вдоль моего тела руками, один из них взял мою руку и явно стал считать пульс, другой — приложил ладонь ко лбу. Руки у эльфов были гладкие и нежные, слегка прохладные — будто женские или даже детские. Прикосновения их были приятны.

— У вас наблюдается небольшое магическое истощение, — заявил в конце обследования один из целителей — тот, чьего имени я не запомнила.

— Если хотите, можем вам тоже организовать целебный сон, пока не вернулся наш следопыт с вашим сыном, — предложил второй.

— Нет, спасибо, — отказалась я. Какой уж тут сон, когда такие вещи узнаю! Да и не доверяла я до конца эльфам, так что, пусть хоть я буду в сознании. — То есть, у меня всё-таки есть магия, раз наблюдается магическое истощение?

— Есть, — подтвердил целитель, — и недавно вы её использовали. Попробуйте вспомнить, возможно, это был не первый раз, когда вы влияли на пространство?

Я стала вспоминать и действительно припомнила несколько странных случаев. Помню, как во время строительства одно из бревен поехало и чуть не прибило Гиртана. Я закричала, привлекая его внимание, и в этот момент бревно затормозило. Я решила, что оно за что-то зацепилось, и потому не упало. Затем был еще случай, когда Андюшка чуть не свалился со стола. Он тогда плакал, а я в это время готовила обед. Чтобы ребенок успокоился, я достала его из люльки и посадила рядом с собой на стол, где лепила пирожки. А потом стал убегать суп на плите, я отвлеклась, а когда повернулась, Андрейка уже опасно наклонился над полом и заваливался вперед. Мне тогда показалось, что он на несколько секунда в воздухе завис, благодаря чему я его поймала. Потом я, конечно, убедила себя, что мне привиделось на стрессе. Так что, я и в самом деле — пространственный маг?

Видя моё ошарашенное лицо, эльфы понятливо заухмылялись.

Невдалеке послышалось лошадиное ржание и бодрый стук копыт: очередная телега проехала мимо. Мы с эльфами ушли с дороги немного в лес, чтобы не мешать движению. Мы все сидели на поваленном дереве и ждали, когда вернётся эльф-следопыт с Гришкой. По крайней мере, я очень надеялась, что они вернутся вдвоём. Думать, что с парнем могло случиться что-то плохое, не хотелось. Я мучила эльфов вопросами, они мне нехотя, но всё же отвечали.

— Так с вами лес говорит? Что это значит?

— Хоть вы и не обучались магии, — проговорил Килим, — но всё же должны знать об основных расовых особенностях. Расы расселяются даже в соответствии с ними. Так, тролли заняли поля, гномы…

— Горы! — вставила я.

— Верно, — раздраженно подтвердил эльф, недовольный тем, что я его перебила, — а нам всегда нравилось селиться в лесах. Но тут дело даже не в симпатиях, а в том, что наша магия тесно связано с лесом.

— Но у вас же у всех разная магия! Вы сами так сказали.

— Разная, как и у людей. Но магия леса — это наша расовая особенность, она у всех эльфов присутствует, вне зависимости от магического профиля. Это наша неотъемлемая часть, как часть тела.