Мама была не слишком права в том, чтобы представлять нас друг другу. На самом деле этот человек был мне уже знаком. Я видела его несколько раз, когда выпускалась из школы, когда сдавала экзамены для поступления в университет. Этот тип даже остановил меня после вступительных испытаний и с мерзкой самоуверенной улыбкой на лице заявил, что я лишь попусту теряю свое время. Тогда мне казалось, что он говорит о моих шансах на поступление, а вот теперь я поняла, в чем было дело.

Несмотря на все намеки моих родителей о замужестве, я спокойно реагировала на их слова. Мы несколько раз серьезно разговаривали с матушкой на эту тему, как-то раз она даже согласилась с тем, что после школы и до двадцати пяти лет я могу сама решать, чем мне заниматься в жизни. Поэтому я и подала спокойно документы на факультет журналистики, поэтому с такой радостью и гордостью бежала домой, надеясь на поддержку и пожелание успехов.

Да, мои мечты с самого детства напрочь отказывались сбываться. Я тяжело вздохнула, посмотрела на мужчину, который с насмешливой снисходительностью смотрел на меня, перевела взгляд на матушку, чьи ресницы едва заметно трепетали, обозначая крайнюю степень ярости. Да, не все наши мечты сбываются. Но это означает также и то, что все зависит от того, как сильно мы хотим их исполнения. И за свою мечту я была готова побороться!

Я снова пристально взглянула на Эдуарда. Замужество могло бы решить часть моих проблем, и я даже смогла бы избавиться от навязчивой опеки родителей, если бы мне встретился действительно подходящий мне человек. Что уж кривить душой: порой и я мечтала о прекрасном принце на белом коне, сидя на широком подоконнике в своей комнате. Я смотрела на усыпанное сияющими звёздами глубокое ночное небо и представляла себе того, кто мог бы полюбить меня, несмотря ни на что. Он принял бы меня со всеми моими мечтами и желаниями, а я бы разделила его устремления и надежды.

Человек, который может поддержать тебя, мужчина, который всегда будет на твоей стороне, тот, которому ты можешь довериться и который довериться тебе… Я мечтала о таком человеке. На моих подруг в школе Эдуард произвел благоприятное впечатление, и я ещё тогда немного разведала сведений о нем. И мне удалось поймать несколько слухов о том, что его предыдущая жена погибла при весьма загадочных обстоятельствах, и я точно уверена, что этот ведьмак сыграл не последнюю роль.

Эдуард обворожительно мне улыбнулся и кивнул головой.

— Я очень рад, что такая прелестная леди станет моей женой, — он потянулся к моей руке, но я отошла подальше. Голос Эдуарда стелился бархатистой пеленой, завораживал и очаровывал, но я до последнего пыталась достучаться до своей матушки. Она не могла забыть о нашем уговоре, я не могла перестать верить, что наши разговоры значили для нее хоть что-нибудь.

— Как же так? — я обратилась к матушке, желая достучаться до нее. — Мама, но… я же должна учиться… Мы же договаривались!

— Марианна, не смей устраивать сцен! — оборвав поток возражений, матушка повысила на меня голос. Я оторопела, удивившись такому всплеску чувств. Мне показалось, или в ее интонациях звучали странные нотки испуга? Мама бросила быстрый взгляд на Эдуарда, вежливо улыбнулась, затем пару раз вздохнула и выдохнула, успокаиваясь. Неловкая тишина повисла в комнате, несколько мгновений ее нарушал только мерный шепот настенных часов. — Эдуард, прошу прощения за необдуманные слова моей дочери. Похоже, она не совсем понимает всей радости своего положения. Позвольте покинуть вас на минутку!

— Да, конечно, Элен, не переживайте, я понимаю, что девушка удивлена столь неожиданному заявлению, но будьте уверены, как только она узнает меня поближе, то сразу поменяет свое мнение, — Эдуард расслабленно откинулся на спинку кресла и принялся самодовольно рассматривать меня с головы до ног.

Меня передёрнуло от этого взгляда. Я не понимала, чего хотел добиться Эдуард, почему из всех он выбрал именно меня, почему за него так отчаянно цеплялась матушка. Мне нужно было срочно понять, почему жених так хотел настоять на ускорении свадьбы, однако времени на то, чтобы углубиться в размышления, у меня не было. Матушка жёстко схватила меня за запястье и вытащила из гостиной в просторный холл.

— Марианна, ты совсем с ума сошла! Подумай хоть минуту, перед кем решила закатить концерт, — матушка была в ярости, но за этой яростью явственно прослеживался страх. Руки ее дрожали, пальцы больно впивались в мое запястье. Я смотрела на темные тяжелые перила из мореного дуба, на глупые картины на стенах, повествующие о героической истории моей семьи. Сейчас я чувствовала, что страх матушки почти не затрагивает меня, мне было все равно, почему она так боялась. Я твердо была намерена настоять на своем, я желала быть, наконец, услышанной.

— И перед кем же? Кто такой этот Эдуард? — с вызовом и обидой я спросила у матушки. Мимо меня суетливо семенила служанка с подносом, на котором стоял большой графин с апельсиновым соком. Я невозмутимо остановила девушку и налила себе стакан, с удовольствием пригубив ароматную жидкость.

— О богиня! Несносная девчонка! Он же племянник Виктории! Надеюсь, кто такая Виктория, ты не забыла?

— Нет, кто такая Виктория, я не забыла, — я преувеличенно спокойно допила свой сок и осторожно поставила пустой стакан на перила. Темно-синее стекло нежно и жалобно звякнуло, подбежавшая служанка суетливо унесла его. Мы остались одни в огромном пустом холле, и я отрешенно смотрела на то, как ползут оранжевые тени по каменным плитам.

Мои родители боялись Виктории и преклонялись перед ней. Все разговоры в доме велись только о том, как это ведьма стала верховной правительницей. Отец с предвкушением строил планы, как однажды займет место среди ее советников, матушка с надеждой ожидала от нее приглашения на званый ужин, ведь в нашей семье впервые за несколько столетий появился хороший козырь. Спорить с матушкой по поводу моего замужества в таких условиях было бессмысленно.

— Марианна! — матушка властно окликнула меня, устав от напряжённой тишины.

— Да-да, конечно, — я не смогла скрыть обиду и раздражение, но постаралась откликнуться спокойно. Несмотря на все мои усилия, в голосе явственно слышались слезы, и губы мои предательски дрожали, когда я всё-таки решилась дать матушке свой ответ. — Я поняла, что в этом состоит мой долг, который я должна исполнить.

— Вот и хорошо, вот и умница, ты же у меня хорошая девочка? — матушка немедленно расцвела. Она даже соизволила заметить мои слезы и легко похлопала меня по макушке. Кажется, матушка пыталась меня успокоить. Делать это она не умела, да и в целом у нее плохо получалось скрыть свои радость и облегчение. И каждое слово матушки причиняло мне боль. — Давай вот как мы сделаем: ты сейчас идешь в свою комнату, успокаиваешься и привыкаешь к мысли, что через месяц тебе предстоит выйти замуж, а Эдуарду я скажу, что ты немного приболела, поэтому не сможешь пообщаться с ним. Договорились?

— Да, спасибо, мам. Я пойду?

— Да, ступай, отдохни немного, — матушка благосклонно кивнула мне, и я чуть ли не бегом бросилась на второй этаж, в свою комнату.

Ступени, половицы мелькали под моими ногами, я ничего не слышала и почти ничего не видела. Лишь закрыв за собой дверь и трижды проверив, что она крепко заперта, я смогла отпустить себя. По лицу заструились слезы, меня трясло от рыданий, руки дрожали, и я непонимающе обводила воспалёнными глазами свою комнату. Тщательно заправленная постель, на которой мило устроилась подаренная на трехлетие мягкая игрушка. Заполненный учебниками и распечатками стол, исписанные тетради, набор любимых ручек. На стене висел график подготовки к экзаменам, в окно устало заглядывало вечернее солнце.

Я в отчаянии смяла письмо, ещё недавно так радовавшее меня, и бросила его на стол. Мне хотелось кричать, но я лишь упала на постель поверх покрывала и подтянула под себя ноги. Я рыдала, пока в комнате окончательно не стемнело, а глаза не начало ломить от слез. Затем мне вдруг стало противно от собственной слабости, слезы закончились, и я с трудом поднялась с постели.