Небеса уже не походили на один монолитный черный блок — они шли волнами, словно бушующее море, что вот-вот должно было рухнуть нам на головы.

И я была не так уж далека от истины; и, когда первые тяжелые капли холодного дождя упали на щеки, выругалась с душой, проклиная и этот мир, и город, и все те неприятности, что никак не хотели оставить нас в покое.

Добравшись до противоположной стороны, я обернулась и вздохнула с облегчением, поняв, что Карлос отставал от меня всего на пару-тройку шагов. От мысли, что дождь мог застать его где-нибудь посередине импровизированного моста, во рту становилось горько.

Скользя по земле, которая всего за секунду пропиталась влагой, будто огромная губка, мы двинулись вдоль разлома, стараясь не терять из виду врата, что теперь, из-за постоянных вспышек молний, уже не могли спрятаться за ночной пеленой.

Давай, Оттавия.

Ты должна напрячься!

Последний рывок — и очень скоро мы все будем дома.

Обязательно.

Все это забудется как страшный сон, и, просыпаясь на рассвете, я буду чувствовать лишь облегчение. Только блеклые воспоминания о пережитом останутся где-то в самых дальних уголках памяти, но и они потускнеют, истреплются, точно старые фотографии, и в итоге испарятся под ворохом других моментов.

Так всегда бывает.

Людям не свойственно помнить вечно.

Карлос не переставал поддерживать меня, уверял, что мы близки к цели; хоть я и не понимала, как именно он это отслеживал, если тени указали только приблизительное место перехода между этим миром и… Саджа знает, каким еще. Я уже ни в чем не была уверена.

…предательница…

Удар обрушился на голову внезапно. Я будто оказалась распластанной под гильотиной, и “лезвие” безжалостно упало вниз, отделяя меня от реальности, оставив где-то там, вдалеке, и дождь, и голоса, и влажную скользкую землю, бросив меня в непроницаемый мрак.

…я просто хотел домой…

“Как и я, — ответ вроде и прозвучал, но губы не шевелились. Слова формировались где-то в самом центре моего естества, чтобы потом вырваться прочь радужными вспышками, раскрашивая окружающую темноту. — Я не могла это изменить. Твои дети не дали бы нам уйти”.

Город говорил что-то еще.

Он ревел, требовал и стонал, истекал кровью и ненавистью, лепетал и тихонько шептал.

Столько злобы, ожесточения и горечи клокотало в каждом изданном им звуке, что я захлебывалась, не могла сделать свободный вдох, который не оседал бы на языке вязкой яростью.

Она выплескивалась через край, как вода из переполненного кувшина.

Явь и полусон путались, я уже не могла отличить одно от другого. Прорывался ли голос города в реальный мир или я проваливалась в забытье от усталости — я не знала.

Когда в очередной раз открыла глаза — хотя казалось, что я опустила веки всего на мгновение, — то увидела арку врат слева, уже совсем близко. Берта и Карлос о чем-то переговаривались, а через секунду женщина указала в сторону.

— Смотри, — бросила она, и слово почти утонуло в шуме дождя. Мучительно медленно повернув голову, я рассмотрела темную расплывчатую фигуру, в которой с трудом узнала тень.

Существо не пыталось приблизиться — просто наблюдало; и, присмотревшись получше, я заметила странность: крохотные черные кусочки, что отделялись от тела тени и, сбитые крупными дождевыми каплями, падали вниз.

Она будто распадалась на части…

Призрачный рев стал громче, и кто-то дернул меня за руку, утягивая вперед.

…уходите быстрее… скоро… ничего не останется…

Голос был похож на Альханда, но я не могла сказать точно и вздрогнула всем телом от сожаления, прозвучавшего в тихих словах.

Обернувшись, я заметила, как тень взмахнула рукой.

…и рассыпалась мелкой черной пылью.

— Выброси коммуникатор, — гаркнула Берта Карлосу.

— Что ты задумала?!

— Просто сделай, как я говорю!

Все, что было дальше, я уже не видела. Картинки сменяли друг друга, вспышки молний били по глазам, а тошнота клокотала где-то под горлом. Внутри переворачивались внутренности, превратившись в ледяные комья.

Рывок.

Странное препятсвие проехалось по коже сухим жаром — и мы вырвались в неизвестность с громким хлопком, преодолев невидимый барьер.

— А если они узнают правду?

С трудом разлепив глаза, я поняла, что лежу под совершенно чистым голубым небом, а в спину будто раскаленный прут воткнули. Я не могла двинуть ни рукой, ни ногой — они превратилось в безвольные макаронины, — и едва чувствовала землю под собой кончиками пальцев.

Все?

Я уже все? Это тот свет, где Саджа должна принять меня в свои любящие объятия и отправить в новую жизнь?

А как же Карлос?

Берта?

Почему я не могу пошевелиться?

Паника накатила с такой силой, что из горла вырвался сдавленный всхлип.

— К-карлос? — пискнула я и зажмурилась, попытавшись сморгнуть набежавшие слезы.

По лицу скользнула тень, а щеки́ коснулась теплая шершавая ладонь.

— Все хорошо, palomilla, — услышала я тихий шепот. — Мы почти дома. Скоро мы уберемся отсюда.

— Вам нельзя возвращаться, — Берта говорила отрывисто и жестко. Еще никогда я не слышала в ее голосе такой непоколебимой уверенности. — Пусть думают, что вас нет больше.

— Ты поэтому попросила…

— Да. — С трудом повернув голову, я посмотрела на женщину. — Там, — она неопределенно махнула рукой куда-то вдаль, — связи не было. Мы могли отслеживать друг друга потому, что находились… с одной стороны.

— Откуда ты знаешь? Мы не можем…

— Можем! Так как сейчас сигнала коммуникатора Карлоса на карте нет, — она выразительно изогнула светлую бровь.

Я невольно хохотнула.

— Слепая удача.

— Именно! Но она поработает на нас. Если Шейн будет верить, что вы мертвы, то и поисков никаких не состоится. Точнее, состоятся, но компания еще сто раз подумает, прежде чем сунуться на планету, где Слышащие мрут как мухи. А учитывая, что мы сейчас на другом краю города и то, в каком состоянии мы нашли Илиаса…

— Он потребует доказательств. Компания потребует!

Берта выразительно пожала плечами.

— Шейн может обследовать это место, но к тому моменту вы уже будете далеко. А пока что мне потребуются ваши вещи. Жетоны, часть экипировки. Что угодно.

— У меня в кармане подвеска Илиаса, — тихо сказала я, привлекая внимание. — И не дай им войти в город через тот коридор! Они тоже угодят в ловушку…

Если ловушка все еще существует. Кто знает, как коллапс города там, за барьером, повлиял на реальным мир. Может и нет больше никаких пространственных мембран.

Но лучше не рисковать.

Берта присела на корточки и коснулась моего лба. Ее улыбка была ободряющей, она вселила в меня надежду.

— Не дам. После моего доклада компания вообще раскопки свернет. Я умею красочно описывать кровь и страдания. — Она подмигнула мне и хлопнула Карлоса по плечу. — Найдите укрытие и ждите.

— Как мы узнаем?..

— Доверься мне, Карлито.

Не сказав больше ни слова, Берта достала из моих штанов медальон Илиаса и забрала у Карлоса его жетон, а у меня — кольцо.

Не хотелось отдавать его. Я будто расставалась с частью собственной души, но Карлос сам снял его с моей шеи и протянул Берте.

— Я куплю тебе новое.

В горле встал холодный колючий ком.

— Оно было твое… ты не понимаешь…

— Очень даже понимаю, — улыбнувшись, он погладил меня по голове.

Коммуникатор Берты неожиданно ожил и затрещал помехами и обломками далеких голосов. Более веского доказательства, что мы больше не на территории безумного города, я придумать не могла и, закрыв глаза, позволила себе от души разреветься.

***

Берты не было уже… сколько же? Я не могла сосчитать. Впала в какое-то странное оцепенение и только смотрела на выход из пещеры, где мы устроились в ожидании помощи.

Карлос болтался снаружи, собирал сухие ветки. Придется костер по старинке разводить.