Я даже порадовалась, что хоть что-то в этом мире пошло как надо. Что мы не оказались под водой или на каком-нибудь долбаном островке посреди ничего, а стояли на твердой земле, вместе, и вокруг не было никаких следов одичавших тварей.

Повернувшись, я застыла на месте, жадно разглядывая открывшийся вид. От скалы вниз вела узкая каменистая тропа и тонула в зелени темного неподвижного леса. Ветер приносил запахи влаги и терпкого цветочного нектара, переплетенных корней. Над всем этим зеленым бесконечным великолепием, в пятнадцати-двадцати милях впереди, поднималась массивная белоснежная арка. Она казалась совершенно гладкой, блестящей в лучах солнца. Ее высота была не меньше трехсот ярдов: самый настоящий гигант, через который с легкостью бы прошел небольшой транспортный корабль-кузнечик.

— Где-то возле нее — наше спасение, — проговорила я, вспоминая слова Альханда. — Переход в наш мир.

— Мы так и не решили, что будем делать дальше, — голос Карлоса звучал тихо.

— Если мне повезло один раз пройти сканирование и не попасться, то есть шанс, что пройду и во второй раз, — уверенности я не испытывала, но другого способа сбежать не видела. — Мы вернемся на Заграйт и уже там…

— Если решили улететь куда подальше, то я могу помочь, — прогудела Берта. — У меня достаточно связей, чтобы вывезти парочку голубков подальше.

— А я даже знаю куда, — Карлос подмигнул мне и сжал мою руку в теплой ладони. — Тебе понравится.

— Звучит слишком хорошо.

— Должно же хоть что-то закончиться “хорошо”, — смех Берты заставил меня улыбнуться. — Тем более в твоем-то положении я бы точно в компанию не вернулась. Знаю я, как такие люди относятся к своим… экспериментам.

Шагнув вниз по тропе, Берта тихо пробормотала:

— Будешь растить дитенка в безопасности. Глядишь, я его и со своими сорванцами познакомлю.

Хотелось в это верить.

Но я старалась не питать надежд, ведь мы еще не выбрались, а мир этот не уставал подкидывать сюрпризы.

Мелкие камни под ногами скользили и откатывались в стороны, стоило только топнуть посильнее; солнце уже стояло довольно высоко, а от утренней прохлады не осталось и следа. Воздух вокруг превратился в одно жаркое, клубящееся марево, и продираться через него приходилось, как сквозь застывший кисель.

Волосы давно выглядели точно свалявшиеся сосульки, одежда требовала стирки, и было даже страшно представить, во что превратились ноги после многодневных испытаний соленой водой, бесконечных блужданий по руинам и беготни от хищников.

Все, о чем я могла думать, — это возвращение домой.

Каким бы оно ни было, я хотела выбраться, убраться как можно дальше и от обезумевшего существа, что врывалось в мои сны, и от теней, и от пространственных переходов, которые с легкостью могли зашвырнуть человека в иную реальность.

Тропинка стала немного шире, как только мы приблизились к первым деревьям. Массивные стволы глянцево поблескивали, кора источала слабый сладковатый запах, и я рассмотрела крупные капли красной смолы.

Саджа, я надеюсь, что это на самом деле смола.

Дорожка вилась переди, то показываясь из-за густых зарослей, то скрываясь в них снова; между стволами тихонько покачивались невесомые нитки паутины, с тихим шелестом падали вниз красно-бурые листья, пикируя в густом, раскаленном воздухе, как крохотные космические корабли.

Медленно, друг за другом мы вошли под кроны деревьев, прислушиваясь к любому звуку. Мало ли какое зверье могло прятаться среди вековых исполинов.

— Есть шанс, что уже к закату мы доберемся до нужной точки, — Карлос говорил так уверенно, что я невольно ему поверила. Хоть и понимала, что в таком лесу идти быстро просто не получится.

Берта, будто прочитав мои мысли, обличила их в слова:

— Ты бы губу не раскатывал, Карлито, — отстегнув от бедра внушительный клинок, она замахнулась и рассекла тугой клубок веток, что нагло раскачивался прямо перед ее лицом. — Ты глянь на эти заросли! Хорошо если к обеду завтрашнего дня доберемся. Если никто в пути не решит нами закусить.

— Пессимистка ты, Берти.

— Я — реалист, — возразила женщина. — А ты лучше тесак в руки бери и давай помогай, а то слишком много болтаешь!

Тяжело вздохнув, Карлос встал рядом с Бертой и принялся орудовать клинком, расчищая дорогу. Я осторожно ступала следом, стараясь не сходить с тропы.

— Я такие врата только на Заграйте видела, — сказала тихо, вспоминая величественную белоснежную арку.

— Их много, — Берта подняла клинок и резко опустила. Взмах-удар, снова и снова. Очередная ветка упала под ноги. — По всей галактике раскиданы. Говорят, что это старая транспортная система, оставшаяся неизвестно от кого. Никто так и не смог ее активировать.

Я хотела спросить что-то еще, но стрекочущий птичий крик заставил замолчать и прислушаться.

До этого я не видела здесь птиц.

Только тени общались на языке, близком к птичьему пощелкиванию, но я надеялась, что они не следуют за нами шаг в шаг.

А если и шли, то это могло значить только одно.

Никто не позволит нам отступить с намеченного пути. Твари избавятся от нас сразу же, как только заметят хотя бы намек на “предательство”.

В таком темпе мы продвигались до тех пор, пока жара и влажность не начали откровенно действовать на головы. Даже выносливые Берта и Карлос едва переставляли ноги, а что уж говорить обо мне?

Я тащилась исключительно на силе внушения, каждый раз приказывая своим конечностям двигаться, и была вот настолько близка к потере сознания.

В конце концов, решив, что толку от такого улиточного темпа все равно никакого, Карлос решил остановиться. Еще какое-то время мы брели вперед, едва ли понимая, что вокруг происходит, пока не наткнулись на небольшую поляну, которую точно пополам разрезал крохотный ручеек.

Едва не захлебнувшись слюной, я с трудом подавила желание подбежать к воде и окунуть в нее всю голову целиком, только бы немного остыть и напиться.

Ты не дома, Оттавия!

Только после проверки.

Карлос, разгадав мои мысли, подошел к ручью и, опустившись на корточки, принялся копаться в рюкзаке. Я очень надеялась, что среди его запасов был портативный анализатор, иначе соседство с водой и невозможность сделать хотя бы один глоток просто свели бы меня с ума.

— Двинемся дальше на рассвете, — Берта тоже скинула рюкзак и, порывшись в нем, протянула мне питательный брикет. — Попробуешь поесть?

Неуверенно кивнув, я взяла в руки пакетик с батончиком и глубоко вздохнула. В желудке образовалась противная, тянущая пустота, но тошноты, как ни странно, не было. Даже когда я вскрыла упаковку и откусила первый кусочек, организм не взбунтовался и не попытался выплюнуть это немедленно — что неслабо меня обрадовало.

Вообще, день складывался на удивление хорошо.

И с наслаждением жуя батончик, я не могла отделаться от чувства, что слишком уж это подозрительно.

Я изо всех сил старалась не спать. Боялась, что город в этот раз может до меня добраться, запустить когти под кожу и уже не выпустить из своих цепких объятий.

Сидя у пирамидки, я смотрела на поднимающийся вверх дымок и следила за тем, как медленно темнота опускается на лес и меняет очертания деревьев, превращая безобидный шелест листьев в тихий злобный шепот, который настойчиво проливался в уши и скручивался где-то под грудью тугим холодным комком.

Карлос набрал для меня небольшую фляжку воды, но только после того, как ручеек подвергся всесторонней проверке; и даже потом мужчина пристально следил, не станет ли мне плохо, и держал наготове простой детокс.

Берта обходила поляну по кругу, вглядывалась в заросли и через несколько минут вернулась к костру.

— Подозрительно тихо, — пробормотала она. — Можно подумать, что мы где-нибудь на Кроксе. Тишина, благодать, вокруг плодородные поля и небольшие усадьбы переселенцев. А потом я вспоминаю, где мы вообще находимся, — и становится еще хуже.