Опустив голову, я посмотрела туда, где шел коридор к площади с белой “иглой”.

И застыла, пытаясь осознать, кажется ли мне все происходящее или нет.

В десяти футах от меня стояла девчонка лет двенадцати.

Самая настоящая девчонка!

В голове завертелась карусель из вопросов и сомнений.

Что ребенок здесь делает? Что, никто из исследователей не заметил ее присутствия?

Как она выжила в этом жутком месте?

Она, вообще, реальна или я окончательно слетела с катушек и мне все только привиделось?

— Что ты здесь делаешь?

Стоило мне заговорить и податься к девочке, как она отскочила назад и обхватила себя руками. В карих глазах плескался самый настоящий ужас, будто она увидела не обычного человека, а чудовище, готовое вцепиться ей в горло и разодрать на части.

Девчонка повернулась и, взмахнув трогательными тугими кудряшками, бросилась бежать.

— Стой!

Споткнувшись на первом же шаге, я проехалась лицом по мозаике и, с трудом поднявшись, помчалась за беглянкой.

Она же совсем еще ребенок!

Нельзя ее здесь оставлять!

Карлос бы со мной согласился, он бы меня поддержал, не дал ей уйти.

Девчонка оказалась быстрой. Клянусь Саджей, она могла бы дать фору любому наемнику!

Я успевала заметить, как впереди мелькают ее волосы, а через пару минут мы вывалились на площадь с “иглой”. Остановившись на несколько секунд и пытаясь отдышаться, я опасливо обошла колонну в центре, все еще не в силах отделаться от давящего чувства страха, клокочущего где-то под горлом. Перед глазами не прекращала стоять жуткая картина расправы с сопровождающим.

Шум и треск привлекли мое внимание, и, повернув голову, я снова увидела странную незнакомку, скользнувшую в узкий проход, куда мы так и не рискнули сунуться.

— Вот же глупая девка!

Пытаясь не отстать, я без раздумий подбежала к тесному лазу и подумала, что у Карлоса и Берты могут возникнуть сложности с этим отрезком пути. Даже мне, при всей хрупкости, пришлось буквально протискиваться дальше, обдирая плечи и спину.

Когда до выхода оставалась всего пара футов, я с ужасом осознала, что под подошвами сапог ничего нет. Опора исчезла так неожиданно, что я даже вскрикнуть не успела.

Темнота приняла меня, обернулась вокруг рук и ног тугими липкими путами, забилась в рот и нос, лишая дыхания и возможности мыслить трезво.

Саджа, что происходит?!

За что мне это все?

Дернувшись, я поняла, что не могу пошевелиться. Меня растянули, распяли посреди пустоты.

Ты должна прийти…

Говорил ли со мной камень? Или что-то другое, темное и зловещее? Не могла разобрать.

Я уже ничего не понимала.

Тьма освободила мой рот, позволив ответить:

— Я не собиралась сбегать. Чего ты хочешь?

Помощи…

— Я не понимаю. Чем я могу помочь?

У тебя мало времени.

Нахмурившись, я попыталась повести руками из стороны в сторону, но даже пальцем не получилось двинуть.

— Времени для чего?

Чтобы добраться до центра города. У тебя мало времени…

— Это безумие! До центра много дней пути.

Если будешь медлить — никто не покинет эту планету живым.

— Это угроза?

Темнота помедлила с ответом.

Предупреждение.

Ложь! Какая же наглая ложь.

Камень не мог так себя вести. Он защищает себя, рассказывает, но не угрожает.

Весь этот город — один большой обман.

Не медли, Оттавия. За вами уже идет охота.

— Те существа, что разорвали первую группу?

Они безумны. Они не хотят, чтобы я ушел. Они сделают все, чтобы остановить тебя.

— Ты обманул меня! Зачем ты зовешь Слышащих?!

Я использую то, что мне удобно использовать. Поторопись! Или ты никогда не вернешься домой.

***

Я подскочила, глотнула воздуха и надсадно закашлялась. В глаза ударил яркий свет, а небо над головой было привычного голубоватого оттенка. Никакой тебе темноты, голосов и левых непонятных детишек.

— Слава богам, — тяжело выдохнула рядом Берта. — Мы уж подумали, что все, потеряли Оттавию.

Лицо склонившегося надо мной Карлоса выглядело предельно мрачным, злым и взволнованным одновременно. В его глазах было столько всего намешано, что я ощутила острый укол вины.

— Ты в обморок упала, — сказал он. — Напугала нас до смерти.

Приподнявшись на локтях, я осмотрелась по сторонам. Все та же поляна. Никаких следов лагеря.

— Мы должны идти, — мой голос казался неестественно тихим и звучал почти умоляюще.

Карлос нахмурился еще больше.

— Но куда…

— К центру города, — я облизнула пересохшие губы и сглотнула противный комок, застрявший в горле. — Мы должны идти к центру…

— Это слишком большой риск. Немыслимый! И неоправданный.

— Какой смысл говорить о риске, если мы и так в полном дерьме, Карлито?

Берта оставалась невозмутимой и собранной.

Она не стала спрашивать, куда это я надумала идти, зачем и почему. Ей, наверное, хватило одного единственного взгляда на меня, чтобы понять — надо делать так, как сказано. И лишние разговоры ни к чему.

Да и окружающий пейзаж не оставлял нам времени на раздумья. Лагеря не было, и он не появился бы из воздуха по взмаху волшебной палочки. Связи тоже не было. Единственное свидетельство того, что все вокруг не игра моего воображения, — дрон, который продолжал послушно висеть неподалеку от нас. Снимал ли он что-то, передавал ли сигнал? И если передавал, то кто его получал? И каким был этот самый сигнал?

Может, сейчас где-то Марта и Шейн стояли у голографического монитора и объясняли Совету Заграйта, что очередная экспедиция в руины превратилась в форменный кошмар.

Карлос раскрыл перед нами карту города. Это была плохонькая воздушная съемка, но все же лучше, чем ничего.

— Мы здесь, — он ткнул в изображение, и там тотчас появился жирный красный крест. Символично, ничего не скажешь. — Центр города, в теории, вот здесь.

— И это я еще не знаю, что имелось в виду, — заметила я осторожно.

Карлос вообще болезненно реагировал на все, связанное с камнем и моей работой. Он не понимал, как можно сорваться с места и мчаться сломя голову навстречу неизвестности всего лишь потому, что груда булыжников так сказала. И не просто сказала, а пригрозила расправой, если мы этого не сделаем. Я видела, как в его голове неоновыми буквами загорается надпись: “Ловушка!”.

Но и проверять на практике, как далеко может зайти камень, он не хотел: воспоминания об Эгиде все еще были свежи — и, заглянув в карие глаза мужчины, я поняла, что мы подумали об одном и том же.

— У нас не хватит припасов, чтобы туда добраться, — Карлос методично чертил на карте разноцветные линии, прокладывал один маршрут, почти сразу же его отметал и вырисовывал другой. Я почти залюбовалась его сосредоточенной серьезностью, но тут же отвернулась, когда мужчина заметил, что я совершенно бессовестно на него пялюсь. — Снаряжение рассчитано на два, максимум три дня вне лагеря, а здесь…

Он бросил на меня выразительный взгляд, потом переглянулся с Бертой.

Ясно, куда это все ведет.

— Мы должны идти, — сказала я с нажимом.

— Весь вопрос только в том, дойдем ли мы, — голос у Карлоса был такой, будто мужчину уже похоронили и привалили могильной плитой. — И что будет ждать нас там.

— Здесь нас точно ничего не ждет! — я горько усмехнулась и раскинула руки в стороны. — Посмотри! Тут ничего нет. И я думаю, что пока мы не сделаем то, что от нас требуют — мы домой не вернемся.

Я не могла объяснить, откуда у меня взялась эта мысль. Из-за слов странного существа из сна? Из-за предчувствия, что не переставало вопить с того самого момента, как я впервые услышала призыв о помощи?

— Сделаем что? — Карлос навис надо мной. Все в его фигуре, позе и тоне говорило об угрозе. О плохо скрываемом раздражении, злости и какой-то тихой, горькой обреченности. — Давай начистоту, Оттавия, — он скрестил руки на груди, отчего стал казаться еще больше. — Мы с тобой во всяком дерьме побывали, но до этого камень от тебя ничего не требовал. Условия не выдвигал, не шантажировал и не запугивал. Он тебе байки рассказывал, оборонялся, если думал, что ему сделают “больно”, молчал, если не хотел подпускать людей слишком близко. Но условий не выдвигал. “Пойди туда — не знаю куда, найди там какую-то хрень, что-то с ней сделай”. Не очень-то это похоже на твою привычную работу.