Я бы все на свете отдала, только бы узнать тайны портальной системы, нужные комбинации, чтобы переместиться к сердцу города и закончить весь этот кошмар здесь и сейчас.

Тень за моей спиной тихонько защелкала, затарахтела, как испуганная птица, и ей ответили буквально через несколько секунд. Далекая трель длилась всего мгновение, а затем все снова стихло. Я не стала оборачиваться, чтобы посмотреть на своего провожатого, — не хотела снова столкнуться с совершенно пустым лицом, что только чертами напоминало человеческое.

Я кожей чувствовала малейшее движение охотника и вздрогнула, представляя, как острые когти впиваются в плоть и разрывают меня на части.

Каждый шаг давался все легче, постепенно отступала усталость, отходили на задний план мрачные мысли. Я выкинула из головы все лишнее — чтобы даже в теории охотники не могли прочитать там что-то, что используют потом против меня. Я не знала, есть ли у них способности к телепатии, но лучше было оградиться от любого вмешательства.

Медленно прокручивая в памяти старую песенку о Большой Медведице, я дышала глубоко и размеренно, успокаивая колотящееся сердце.

Шаг. Еще один.

Узоры на поверхностях мягко пульсировали лазурью, расчерчивая землю под ногами яркими пятнами.

Минуты неизбежно текли, и мне казалось, что это путешествие по изогнутым коридорам никогда не закончится; но вот впереди, прямо посреди дороги, выросло препятствие. Воздух плавно колебался, перекатывался от стены к стене густым киселем, а за ним была только темнота и пустота. Тень где-то позади снова чирикнула и, обойдя меня, встала перед проходом, загораживая все, что там происходило. Звуки, вылетавшие из горла существа, резали слух, и я все гадала, с кем это оно там переговаривается.

С таинственным Альхандом, что хотел поговорить со мной? Интересно, что они обсуждали?

Как избавиться от пленников?

Как выбить из нас информацию?

Или прикидывали, как нас сожрать и с какой части начать, если разговор не сложится?

Тень отошла в сторону и коротким, резким взмахом руки приказала войти.

Как мне в этот момент не хватало Карлоса! Его уверенности, крепкого плеча, ободряющего слова.

Утешения.

Простого прикосновения, что могло бы развеять страх и унять дрожь. Только он так умел, только он одним жестом мог отогнать тучи и превратить все в шутку, простую и понятную, безобидную.

Глубоко вдохнув, я шагнула в неизвестность и зажмурилась, когда лица коснулась теплая влажная масса, перекрывавшая коридор. Показалось, будто я упала сквозь пропитанную водой губку и медленно двигалась в плотном скоплении крохотных пузырьков, что одновременно отталкивали меня и затягивали внутрь, вынуждая идти вперед.

От мысли, что я сейчас вздохну и захлебнусь, во мне все сжалось, заледенело и к горлу подкатил хорошо знакомый ком тошноты.

Стиснув зубы, я толкнула себя вперед в последнем отчаянном рывке — и чуть не бухнулась на колени, вырвавшись из цепких, вязких объятий.

В комнате было холодно, а небо над головой затянула лазурная тонкая ткань, стянутая в центре, как крыша циркового шатра. Через нее проникал слабый, рассеянный свет, превращая все предметы вокруг в темные размытые силуэты.

Здесь не было привычной мебели — да и откуда бы ей взяться? Вместо нее вокруг расположились несколько каменных кубиков, на которые, конечно, при желании можно было сесть.

Если не страшно отморозить себе жопу.

У дальней стены застыла еще одна тень, но этот охотник отличался от остальных. Высокая массивная фигура внушала самый настоящий трепет и желание втянуть голову в плечи. Руки, увенчанные длинными острыми когтями, были сложены на широкой груди, а прямо на меня смотрели внимательные желтые глаза.

Это стало для меня полной неожиданностью, ведь все остальные охотники были лишь болванками, манекенами, косвенно похожими на людей.

Альханд от них отличался.

Повторив его позу, я застыла на месте, собирая в кулак всю свою смелость, чтобы не сломаться и не отвести взгляд.

Существо склонило голову к плечу, а в его взгляде я с удивлением заметила нечто, напоминавшее жалость. Оно будто не хотело этой встречи, но было вынуждено делить помещение с пленником и говорить на чужом языке.

— Мы — дети города.

Значит, без прелюдии, да? Ну и хорошо. Быстрее разберусь, чего им от нас надо.

— И чего вы хотите от нас?

Альханд моргнул и неуловимо сместился в сторону, заставив меня испуганно отступить. Проклятье, я никак не могла привыкнуть к их скорости!

— Вопрос не в том, чего мы хотим, а в том, что можем дать.

Пришло мое время удивляться.

Дать? Нам?

— Если честно, то мне показалось, что вы можете организовать нам только быструю смерть.

— Вы сопротивлялись, — просто заявил Альханд. Еще секунда — и пожмет плечами, совсем как человек. — Отец вас предупредил, он не хотел, чтобы вас схватили. Мы вынуждены были применить силу.

Отец? Он говорит о городе?

— Это не ответ на мой вопрос.

Альханд кивнул и заложил руки за спину. Слишком уж много в его повадках было человеческого. Будто он долго и упорно изучал нас, отмечал жесты, анализировал интонации и мелкие особенности.

Не удивительно — на этой планете уже давно ведутся исследования. Кто знает, как долго тени следят за такими, как я и Карлос, за нашими лагерями, нашим оборудованием. Вдруг эти существа осведомлены, как выбраться из города! Если они могут имитировать людей, пусть даже в общих чертах, и владеют нашим языком, то эта встреча для них не первая.

— Наш отец хочет свободы, — медленно начал Альханд. — Он давно ищет способ покинуть этот мертвый мир.

Тень снова сместилась вбок, будто стоять на месте для нее — одно мучение.

— Его разум слаб, он не понимает, что попытка освободиться отберет те крохи сил, которые еще остались. Это неминуемая смерть, всех нас.

— Если вы часть его разума, то почему не можете повлиять на него?

— Я не смогу объяснить это человеку, — ответил Альханд. — Это связь вне вашего понимания, она куда сложнее, чем отношения родитель-ребенок.

Я невольно усмехнулась.

— Ты очень хорошо знаешь людей, как для существа, запертого на краю мироздания в заброшенных руинах.

Альханд повторил этот смешок безупречно, отчего по моей спине побежали мурашки страха и удивления.

— Мы — губки. Мы впитываем и изучаем вас. Люди давно топчут эти земли, и все дороги здесь для нас открыты. Оставаясь в тени, мы следим и запоминаем. Мы умеем слушать.

— Мы заперты в этом городе, — сказала я, внимательно наблюдая за существом. — Мы не можем вернуться к своим людям, и ваш отец обещал нам помощь.

— Ее могу пообещать и я.

Уверенностью в его голосе можно было обмазываться. Либо Альханд — прирожденный лжец, либо и правда не врет.

— Каким образом?

— Все дороги открыты, — повторило существо. — Вам придется добраться до нужной самостоятельно, я могу указать путь.

Нахмурившись, я рассматривала тень из-за под опущенных ресниц. Невыносимо загудели ноги и захотелось сесть, но чувствовать себя еще уязвимее — когда собеседник возвышается над тобой, точно долбаная черная гора, — было выше моих сил, так что я стиснула зубы и упрямо продолжала стоять.

— Что помешает вашему отцу остановить нас? Он поймет, что все идет не по плану.

— Ничто. — Проклятье, он и правда пожал плечами. — Но я, на самом деле, не предлагаю вам сделку. Я ставлю условие.

— И что будет, если мы откажемся?

Альханд вытянулся в полный рост, и я невольно поежилась от угрожающего взгляда желтых глаз. Чувство было такое, будто мне в голову раскаленные гвозди заколачивают.

— Вы умрете. Это очевидно.

Вот тебе и условие. Этого стоило ожидать.

— Мы хотим жить, — тихо продолжил Альханд. — Люди должны это понимать, как никто другой. Если отец воплотит в жизнь свой план — мы перестанем существовать. Рассеемся, как пыль, — в голосе существа звучала самая настоящая горечь. — Вам не сбежать из наших владений. Мы можем выбросить вас в лабиринте, на растерзание любой твари, какая желает свежего мяса. Или отпустить и дать шанс спастись, — его глаза вспыхнули, словно раскаленные угли.