Чтобы миновать зловещих созданий, дети применяли следующую тактику: подходили к мусорной куче возле служебного входа в столовую и принимались дразнить обретающихся там собак; несколько собак неизменно бросались на обидчиков; ребята скрывались от них в зарослях, собаки не отставали; обезьяны, ненавидевшие собак ещё больше, чем людей, принимались закидывать их булыжниками, ну а ученики, пока звери разбирались между собой, успевали прошмыгнуть на открытое пространство. В девяти случаях из десяти такой алгоритм действий срабатывал, но порой случались и сбои: то какого-нибудь ребёнка, не отличавшегося умением быстро бегать, настигали голодные псы, то обезьяны слишком быстро прогоняли собак из своих владений и обращали свой гнев на ещё не успевших убежать детишек.

Благополучно миновав заросли, школьники, жившие в Юбилейном, сталкивались с очередной проблемой. Перед ними открывалось то, что раньше было большим футбольным полем, а ныне являлось школьным кладбищем. Обилие могил – одни с внушительными гранитными памятниками, другие с крестами, третьи с небольшими плитами, четвёртые просто в виде земляных холмиков, покрытых дёрном, – красноречиво говорило о том, что далеко не каждый школьник доживал до выпускных экзаменов и выдачи аттестата.

На кладбище обитали два вида представлявших опасность существ. Первые – вконец опустившиеся мужчины и женщины без определённого места жительства. Их лежбище располагалось в самом дальнем конце стадиона, среди кустов ирги и барбариса: там была целая деревенька из деревянных ящиков и картонных коробок. Бомжи жили за счёт того, что воровали с могил цветы и венки, а также отбирали у ребятишек учебные принадлежности, завтраки и даже одежду.

Встреча с ними не сулила ничего хорошего, хотя случаев с летальным исходом не помнили даже десятиклассники, тем более что убежать от бомжей не составляло особого труда: все они страдали от целого букета тяжёлых заболеваний, в первую очередь от хронического алкоголизма, вследствие чего передвигались очень медленно. Но всё же попадаться им на глаза не стоило: не раз случалось, что они брали жертву в кольцо и обирали до нитки.

Другими кладбищенскими обитателями, от которых следовало держаться подальше, были зайки. Не знаю, кто дал этим существам такое название, но придумать что-то более неподходящее вряд ли возможно. Зайка представлял собой гигантскую, размером с приличного поросёнка, крысу с жёсткой грязно-бурой шерстью. В отличие от обыкновенной крысы у зайки были совсем маленькие уши, короткий хвост, а резцы достигали такой длины, что торчали из челюсти вниз не менее чем на пятнадцать сантиметров. Также зайки не обладали проворством своих маленьких сородичей: живущие под землёй и питающиеся трупами и корнями растений, наверху они ходили неторопливо, вразвалку, во время бега неуклюже подпрыгивали, а видели не дальше своего носа. Сообразительностью они тоже не отличались.

Зайки не были бы опасными существами, если бы не одно «но». Прокладывая свои туннели под кладбищем, они разрыхляли почву, и дети неоднократно проваливались в их ходы и галереи. Участь такого ребёнка была предрешена: он начинал что есть мочи вопить, подпрыгивал, судорожно цеплялся за комья земли, которые сразу же рассыпались под его пальцами, и на шум уже через считанные секунды прибегали зайки, обладавшие феноменальным слухом. Огромные жёлтые резцы впивались в горло ученика, вопли переходили в хрип, а затем – в страшное бульканье. Подземные жители подхватывали истекающего кровью бедолагу и уносили в глубь своих мрачных владений, чтобы полакомиться парным мяском самим и покормить своих голодных деток.

Чтобы не быть обобранным бомжами или, что гораздо хуже, сожранным зайками, кладбище стоило обходить по правому краю, с той стороны, где когда-то была стометровая беговая дорожка, двигаясь параллельно школьной ограде. Эту ограду из толстых металлических прутьев, заострённых вверху и расположенных так близко, что нельзя было и руку просунуть, увенчивала колючая проволока в несколько рядов. По всему периметру в ограде было только четыре выхода (и, соответственно, входа): один – главные ворота, через которые возвращался домой я; второй – небольшая калитка, в которую ныряли ребята из Юбилейного, в частности, Обухов; о третьем и четвёртом речь пойдёт ниже.

Миновав калитку, каждый, кто шёл данным маршрутом, мог облегчённо вздохнуть: впереди уже не было ничего такого, что с высокой степенью вероятности могло привести если не к гибели, то к тяжёлым увечьям. Конечно, переходя располагающуюся поблизости дорогу, нужно было, как и в моём случае, внимательно смотреть по сторонам, дабы не оказаться раздавленным автомобилями либо лошадями. Кроме того, следовало крайне осторожно проходить мимо дома номер пять: весь участок между этим домом и дорогой густо порос берёзами и тополями, и сюда с территории школы, случалось, забредали дикие звери. Но по сравнению с тем, что осталось позади, это была сущая ерунда.

А теперь пришла пора рассказать о том, как по домам шли дети из микрорайона Центрального. Покинув школу, они сразу оказывались перед сложным выбором – куда же направить свои стопы? Первый вариант – пойти прямо до главных ворот, то есть так же, как и я, – через кишащий волками лес, мимо интерната – пристанища воров и убийц. Но если я за воротами поворачивал направо, то им предстояло повернуть налево и идти по дороге до пересечения улицы Школьной с улицей Ленина.

Это было сопряжено с большими опасностями, поскольку по обеим сторонам дороги рос такой дремучий лес, какого, наверное, не было в нашем краю и в эпоху палеолита. С правой стороны в лесу находилась восьмилетняя школа, с левой – районная больница, и ученик, решивший идти этим путём, мог погибнуть по трём причинам: или его съедало выскочившее из-за деревьев животное (не только волк, но и медведь – здесь, в отличие от школьного леса, они водились), или убивали сделавшие вылазку учащиеся восьмилетки, испокон веков враждовавшие с воспитанниками средней школы, или приканчивали сидящие в засаде у дороги ходячие больные (в больнице их толком не кормили, и они порой разнообразили свой рацион, страшно сказать, человечиной). В общем, шансов добраться до оживлённой улицы Ленина, а оттуда – до находящегося поблизости дома у маленького одинокого путешественника было мало, поэтому дети чаще всего выбирали другой путь.

Второй вариант предполагал поворот от ступеней школы налево. Тут возвышалась одна из двух мусорных куч, на которой неизменно копошились собаки, но эти особи не отличались величиной и свирепым нравом, как их собратья на другой куче, поэтому пройти мимо них не составляло труда.

Ученику, дошедшему до угла школы, предстояло решить, что делать дальше. Можно было подойти к трубам теплотрассы, где постоянно кучковались старшеклассники, и, заплатив им пять копеек, получить возможность пролезть сквозь отогнутые в одном месте прутья ограды на территорию больницы. Тут требовалось сразу включить самую высокую скорость, промчаться мимо инфекционного барака, повернуть к родильному дому и выбежать к будке с установленным рядом шлагбаумом (отсюда выезжали на вызовы машины «скорой помощи»). От этого места до домов микрорайона Центрального было рукой подать.

Но такой способ подходил только для тех, у кого, во-первых, были деньги, и кто, что не менее важно, умел очень быстро бегать, ведь по территории больничного комплекса бродили агрессивные пациенты, спастись от которых позволяли только хорошие спринтерские задатки. Если же школьник попадался больным в руки, то его либо сразу убивали и волокли тело в пищеблок, чтобы тамошние повара приготовили из него вкусные блюда, либо брали в заложники и отдавали родителям только за солидный выкуп – десять рублей, а то и больше.

Те, для кого данный вариант был неприемлем, шли дальше, до калитки, ведущей на Большую Луговую улицу. Идти по тротуару параллельно больничному забору не рекомендовалось: он, в отличие от школьного, был не металлическим, а деревянным, несколько пролётов от времени рухнуло, и оттуда в любой момент могли выскочить зловещие больные. Поэтому надо было забрать влево и, перейдя через дорогу, взять курс на четырёхэтажное здание районной поликлиники. Здесь хоть и опять начинался лес (он окружал поликлинику плотным кольцом), но крупных хищников в нём не водилось, потому что место было людным: с раннего утра и до позднего вечера тут шныряли хворые граждане и их родственники, а также врачи, медсёстры и санитарки. Под сенью высоких дерев там и сям были протоптаны удобные тропки, и дети смело шагали по ним, не опасаясь, что их растерзает какая-нибудь лесная бестия.