Как только в дом вошел Влад, Дора моментально просияла и кинулась обниматься. Олег даже испугался, как бы Женьку это не напрягло, но Пелегин, который вошел вместе с ними, успокаивающе улыбнулся.

— Ой, какие вы уже большие! — Влад осторожно положил руку Доре на живот. — Когда срок?

— В начале февраля.

— Мы ему тоже кое-что принесли.

Женя протянула Доре красиво упакованную коробку.

— Спасибо большое!

Дора раскрыла коробку. Там лежал милый тёплый синенький костюмчик.

— Какая прелесть, спасибо!

Демитрий и Виталий тоже прибыли, да с дамами-секретаршами нашего отдела. Молодые девчонки-практикантки, в их обязанности входил и эскорт нелюдям, когда им было это необходимо.

Завязалась легкая непринужденная беседа обо всем на свете. Пелегин легонечко так, невесомо касался сознания Влада, поддерживая его веселое, болтливое настроение, чтобы порадовать Дору. После горячего она, устав, пересела на диван и полулежала на подушках. Олег пересел к ней.

— Довольна? — спросил муж, обнимая ее за плечи.

— Очень, — улыбнулась Дора, — он не забыл корабль. Он помнит.

— И все, что мы говорили, тоже?

Аверина пробил холодный пот.

— Нет, речи не помнит, но визуально помнит все.

— Черт. И чему ты так радуешься?

— Отец берет его к вам.

— Ого, круто.

Влад встал из-за стола и сел по другую сторону от Доры.

— Все было очень вкусно, спасибо большое.

— Да на здоровье на доброе.

— Да и здоровье тут поправилось чудесным образом. Вашими молитвами, надо полагать?

— Нашими, нашими, — кивнула Дора.

— Чем обязан такой заботе о моей скромной человеческой жизни?

— А разве ты не спас бы Олега, если бы мог?

Вместо ответа Влад протянул Олегу руку, они обменялись крепкими рукопожатиями.

— Распорядитесь своей оставшийся жизнью более разумно, майор Соколов.

— Более разумно — это как? — уставился Влад на дочь.

Каждый раз, когда он так пристально смотрел на нее, Олег вздрагивал, боясь, что узнает.

— Приказ о Вашем переводе к нам уже подписан.

Пелегин подошел к нам и сел на спинку дивана рядом с Владом.

Влад на мгновение открыл рот. Побледнел и тихо, но жестко сказал:

— Простите, но у меня нет ни малейшего желания работать с убийцей своей жены и дочери. И встал, чтобы уйти, но Пелегин удержал его за руку.

— Нет, дорогой! У тебя есть такое желание! Это твоя мечта, ты рад. И ты будешь самым старательным и исполнительным сотрудником, — чеканя каждое слово, произнес Пелегин внушение, глядя Владу в глаза.

— Приказ о Вашем переводе к нам уже подписан, будете под началом Демитрия.

— Здорово, — улыбнулся Влад вполне искренне.

— Простите, я отойду.

Дора подскочила с дивана, как ужаленная. В голосе были слезы.

Олег пошел за ней. Дора сидела в углу спальни и, плача, билась головой о стену. Он сел рядом. Обнял.

— Иди уж, сознавайся. Чего стены-то долбить.

— Нельзя еще. Пока не рожу, нельзя.

— Почему?

— Люций за ним еще следит.

— А когда родишь, перестанет?

— Нет, но тогда я смогу за себя постоять в полную силу, сейчас не могу.

— Ну, тогда возьми себя в руки и иди к гостям, подожди, еще каких-то 7 неделек осталось.

— Почему мамочка огорчилась? Что случилось? — услышал Олег у себя в голове обеспокоенный Илюшин голосок.

— Все хорошо, родной, все хорошо. Мамочка уже спокойна. Она уже не плачет.

Олег вытер жене слезы и нежно поцеловал в губы.

— Думай о сыне. Держи себя в руках. Владу нужен здоровый и красивый внук. Контроль, Дора, контроль.

— Еще один! — закатила она глаза.

— Ну, правда. Эмоции не сдерживать ты можешь лишь по ночам, и так трудишься, не покладая…

— Вот пошляк. Я разве давала повод хоть раз?

— Вообще-то да. Каждую ночь его даешь, — не выдержал наконец Аверин.

— Ты что, серьезно? — она, кажется, совершенно искренне удивилась. — Тебя так напрягает мое отсутствие по ночам?

— А тебя бы на моем месте не напрягало?

Олег почувствовал, как закипает, и, глубоко вздохнув, постарался взять себя в руки и установил ментальные шиты, чтобы никто из гостей не смог уловить его истинный эмоциональный фон или, упаси Боже, прочесть мысли.

— Идем к гостям.

— Олег, ты что? Я же говорила, ухожу в спортзал тренироваться, пока там нет никого.

— Да. Да, конечно! — кивнул Олег, пряча глаза и натянуто улыбаясь.

Когда они вернулись в гостиную, Демитрий уже что-то играл на гитаре, похожее на фламенко, девушки танцевали, не в силах усидеть. От Олега не укрылся строгий, почти злой взгляд, коим Пелегин одарил дочь. Кажется, он только что сам, того не желая, сдал ее.

Дора села в кресло и, судя по тому, что они с отцом не сводили глаз друг с друга, между ними шел напряженный диалог. Закрытый ото всех. Что ж, может, оно и к лучшему. Они минуты три молча и напряженно смотрели друг на друга. Потом Дора встала и пошла танцевать. Музыка была очень ритмичной и быстрой, а она умудрялась попадать в каждый ее такт. И ей совсем не мешал живот. Она даже словно и не ходила, а парила над землей. Олег посмотрел на нее внутренним зрением и увидел, какая мощная энергетика от нее исходит. Яркая, сияющая, позитивная. И она щедро делилась ею со всеми, кто был рядом. А ведь еще менее минуты назад была в гневе больше, чем тогда, когда безжалостно задушила марсианина. Как же ей так быстро удалось справиться с собой и перенаправить свою энергию в позитив? Неужели музыка повлияла? Дима мне подмигнул, и я понял, что прав. Вскоре к ней присоединился Пелегин, и Олег снова поразился красоте и грациозности этого дуэта. Они словно были единым целым, плавно перетекающим друг в друга. Аверин украдкой посмотрел на Влада, тот следил за парой, не отводя глаз. Он уже был счастлив тому, что его берут в наш отдел, надеялся узнать так как можно больше о судьбе дочери.

Когда музыка закончилась, раздались оглушительные аплодисменты для дочери и отца, Женя вдруг сказала, заворожено глядя в окно.

— Ой, а что это, северное сияние, что ли? Как красиво-то!

Все прильнули к окну. Вдалеке над тайгой, высоко в небе переливалось разными искрящимися огнями пятно метра в полтора в длину и ширину в форме эллипса, и показалось отчего-то, что оно живое и мыслящее, и приближающееся к ним. И отнюдь не с добрыми намерениями.

— Пресвятая дева семи царствия, — выдохнул Пелегин.

Олегу показалось, что у мудрейшего даже челюсть отвисла. А значит, дела реально плохи.

— Хранители, к бою! — одними губами произнес он. И в ту же секунду и сам он, Дима, и Дора исчезли из гостиной. Словно их тут и не было.

— Молитесь всем богам, в каких верите, за них, — вздохнул Сомов, — если эта штука шарахнет, звездец этой планетке.

— Ты охренела, совсем?! — накинулся на меня Пелегин, едва мы с Олегом вернулись в гостиную. — Я-то все это время гадаю, что там за печаль у него такая, грызущая его ежеминутно. Думал, что перед Владом неловко за ложь. А у него, оказывается, жена ночами неизвестно где и с кем бродит!

— В спортзал я хожу на тренировки, пока там нет никого! И он об этом знает, а что не верит, не моя печаль, — отрезала я обиженно.

— Жена должна быть дома при муже, особенно по ночам. У людей так принято, знаешь ли!

— А я и не человек! И ему придется с этим смириться, знал, что брал.

— Не думаю, — покачал головой отец, — о Род мой, батюшка. Что ж с вами, девками, так сложно-то! Что ж вы все время приключений на свою нижнюю голову ищете-то.

— А вы так не ищете на свою! Тоже мне трисвятые, один всех теток перебрал, Дочь твоя от дяди нарожать умудрилась. (Согласно мифам, Старшая дочь Перуна, богиня охоты Девена, какое-то время сожительствовала, со старшим братом отца. Огнебогом Семарглом. И родила от него двоих сыновей) другой русалкам глазки строил, (по преданию однажды, проезжая мимо Дона, услышал Перун, как поют его дочери-русалки. Одна из них стала петь лично Громовержцу, и влюбился он в красавицу Рось и изменил с ней своей жене Дадоле). Ты отдал меня мужу сестры и жизни учить еще будешь! — В запале выпалила я. Отец дернулся словно от пощечины, в глазах, блеснули и тут же погасли молнии…