— Вероятнее всего, в какой-то из следующих жизней ты бы стала женой Олега. Так, что не беги от судьбы, дочка. Все равно догонит, — отец щелкнул меня по носу.

— Если Тарх — не моя пара, почему меня так тянет к нему? — я умоляюще посмотрела на отца.

— Потому что он бог, — усмехнулся отец, — ну, девки все так думают, по крайней мере. А их у него было не меньше, чем у Люцифера, уж поверь. Да, конечно, вы можете остаться с ним любовниками. Он в ласке еще никому никогда не отказывал, но самой-то не будет противно потом к мужу ложиться? Ты же у меня Химера! Перуница! Ты ж не поведешься на эти очи ясные, когда такой достойный мужчина рядом!

И действительно! Чей-то я, дочь Перунова, за хреном в очереди не стояла, блин! Тоже мне, божество голубоглазое!

Я решительно встала. Пелегин вытер мои слезы со щек. Провел рукой по лицу, восстанавливая мой прежний презентабельный вид. Поцеловал в лоб и взял за руку

— Идем. Он ждет.

Отец вывел меня из дома и повел к высокой арке, украшенной воздушными шарами, по импровизированной аллее, по бокам от которой собрались гости. В конце аллеи с букетом в руках замер Олег. Посмотрев на него, я забыла обо всем. Он очень волновался, но, едва увидев меня, его сердце переполнилось любовью и восхищением.

— Моя принцесса, — прошептали его губы.

— Мой любимый, — прошептала я в ответ, искренне, ничуть не солгав.

Когда я видела его, мое сердце переполнялось любовью, нежностью и трепетом, Перун облегченно выдохнул, считав мою ауру. И гордо подвел меня к жениху.

Олег взял мою руку из рук Пелегина, и мы уверенно пошли к арке, где стоял столик регистраторши.

— Ты прекрасна! — шепнул он мне.

— А ты шикарен.

Я крепче сжала руку Олега, впитывая его тепло и отдавая свое, и вдруг почувствовала изнутри нежное, ласковое прикосновение. Словно маленький котенок чуть тронул лапкой. На мои глаза невольно навернулись слезы умиления. Даже малыш рад за нас.

Когда пришла пора отвечать, согласна ли я, мой ответ был: «Да! Да! Конечно, да!»

Может чересчур радостно и громко, но зато искренне, и тот, кому нужно было их услышать — услышал так же вместе со всеми. Я это точно знала. И наш первый брачный поцелуй был куда жарче и дольше, чем следовало. Но зато сорвал бурные аплодисменты гостей.

Затем были поздравления от гостей. Ошалевшие нелюди отказывались верить своим глазам и чувствам. Особенно рыжеволосая бестия Вероника из проекта Доротея, уроженка Фалеона — планеты, находящейся на шестой орбите от Солнца, с другой стороны. И это в экзекоже она красивая, высокая, зеленоглазая, рыжеволосая. А на самом деле тощая с высокой шеей, белой кожей, вытянутой головой и большими коричневыми глазами — гуманоид под два метра ростом и одна из тех, с кем Алекс в последнее время кутил, чтобы побесить меня. Я лично их ловила на ночной смене, когда он ей пальчики пошленько облизывал, а она ему пальцами ноги промежность массировала. Я тогда думала, что он не может настолько глубоко видеть ауры, чтобы распознать ее расу. Но теперь, когда я знала правду о том, кто такой Алекс, мне реально стало дурно. Он что, реально любит все, что движется?!

— А где же твой ЗАКОННЫЙ супруг? — так, чтобы слышала лишь я, сладко улыбаясь, спросила она, отдавая мне цветы.

— А ты думала — тебе оставлю? — так же сладко улыбнулась я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Влад с Женей и Ирой были почти самыми последними, кто поздравлял. Я не удержалась и крепко обняла своего земного родителя.

— Я люблю тебя, папочка, — одними губами произнесла я.

Он не услышал, но невольно весь потянулся ко мне — такая же молодая и красивая, как могла бы быть моя девочка, мелькнула у него мысль.

Я взяла его за руку и повела на середину двора. Заиграла музыка, похожая на фламенко, и мы начали двигаться. Он не готовился и не знал движений, но двигался легко и плавно, повинуясь интуиции. Затем меня легко перехватил Дима. Танцы не были сильной стороной жителей Ардонии, тяжело себе представить крокодилов, грациозно кружащих в вальсе. Но в человеческом обличии он тоже был неплох. Пришел на праздник и Сомов, давший мне свои марсианские гены. Потанцевала и с ним, искренне обрадовавшись отцу, которого не видела почти полгода.

Последним из отцов меня закружил Пелегин, вот уж превзойти кого в грации было невозможно. Он словно парил над землей, необычайно легко наклоняя и поднимая меня. Затем передал Олегу. Ему я тоже помогла, конечно. Когда фламенко, музыкальное и страстное, вдруг сменилось на современную клубную, и мы задвигались совершенно иначе, выдавая невероятные па и пируэты, гости засмеялись и захлопали; в конце после нескольких элементов брейкданса и поддержек и вовсе кричали: браво!

— Сумасшедшая! — выдохнул Олег, когда танец закончился.

— Видел бы ты, что я на пилоне вытворяю.

— О да! Я хочу это видеть этой же ночью! Но надеюсь, теперь так развлекать ты будешь только меня?

— Но я никогда не раздеваюсь. Пилон для меня всего лишь снаряд. Как ремни или скакалка для гимнасток.

— Все эти четверо — твои отцы, я так понимаю?

— Так точно! — кивнула я.

— Еперный театр. Аж четыре тестя теперь.

— Зато ни одной тещи, — усмехнулась я, садясь за стол.

Гости начали произносить тосты и подарки дарить. Пелегин встал первым.

— Дай бог вам, дорогие мои, согласия, понимания, умения прощать и уступать. Это нелегко, конечно, особенно с такой непосредственной личностью, как наша Оленька. Так что, дорогой зять, ты уж, пожалуйста, терпения наберись и держи эту егозу в ежовых рукавицах. Ей полезно. Будьте опорой друг другу не только в часы благоденствия, но, главное, и в часы скорби, что, возможно, выпадут Вам. Радуйте внуками, продолжайте роды ваши славные. Подарочек свой скромный я отдал вам вчера, но есть еще один.

Пелегин протянул небольшой старый замочек.

— Когда захочется сбежать ото всего и от всех — вот вам ключик от уютного мирочка, только вашего. Дорогу потом скажу по секрету.

Вторым поздравлять стал Дима.

— Ну что, сестрица моя любимая! — усмехнулся Демитрий. — Поздравляю тебя, дорогая! Мужика хорошего отхватила, достойного! Совет вам да любовь, как говорится. Подарочек мой вам в помощь будет. Дима открыл бархатную коробочку, на ней лежали две тоненькие золотые цепочки с маленькими радужными кулончиками-капельками.

— Это камень ардонит. У нас его дарят всем супругам на свадьбу. Он усиливает влечение только к тому, у кого кулон из того же камня. И трех или четырех одинаковых нет, только пары для пар, и никто более сексуального возбуждения у вас не вызовет. Ардонит — камень верности. Надеть?

— Да, — улыбнулась я.

— Уверены?

— Да, — подтвердила я.

— Жених-то вот что-то не рад, похоже, — усмехнулся Демитрий.

— Она и без него для меня единственная, — улыбнулся мой полковник.

— А вот невеста так не сказала, прошу заметить, — подколол паршивец, — решила себя подстраховать, так сказать, а значит, лучше надеть обоим.

Дима подошел к нам сзади и надел цепочки сначала Олегу, потом мне.

— Это защитит тебя от его пошлых мыслишек и желаний, — передал он мне, — возьмитесь за руки, пару секунд камни, активируясь, будут жечь.

Камни вспыхнули голубым светом, и секунд пять продолжалось довольно сильное жжение. Затем прекратилось, и от камней пошел приятный фиолетовый свет.

— Фиолетовый оттенок, кстати, говорит о том, что любовь — взаимная, и притяжение — сильное. Так что горько!

Я покосилась на медальон мужа, он сиял куда ярче моего. Оно и понятно, мужик среднего возраста делит постель с молодой горячей девчонкой, его и без ардонита года три еще от меня не оттащишь.

Было жутко интересно, что же подарит Сомов. Из всех моих четырех отцов он всегда был самым скупым на чувства. Марсиане вообще не склонны к проявлению чувств, жуткие рационалисты и прагматики, заботятся о детях до их полного взросления, а потом выпускают в совершенно независимое плавание.