Срань гулонья! Да ты и впрямь гребаный садист, пикси! Гибкая, туго плетеная змея отправилась в замысловатый полет, заставив сам воздух пронзительно завопить, упала, скользя, сдирая кожу…

— Имена! Живо! Я хочу слышать их от тебя.

Время остановилось. Умерло. Вывернулось наизнанку. То, что от него осталось, в одночасье сделалось жестоким кошмаром. И свист кнута, нещадно полосовавшего спину, был лишь ничтожно малой долей оного.

Наконец список имен закончился, и пикси удовлетворенно сделал шаг назад, по-видимому, любуясь собственной работой.

— Ну что ж, будем считать, что этот урок выучен. — Он принялся скручивать скрипящий от крови хвост плетеной змеи. — Кстати, Тьярлу мог в число и не вносить. Она совсем недавно умерла. И не от твоих рук.

Киэнн сглотнул:

— Я ее бросил. Потому что спасал свою шкуру. Так что она тоже на моей совести.

Эрме удивленно хмыкнул:

— Где ты подцепил эту заразу?

— Какую?

— Ну, ту, что зовут «совестью».

Киэнн вздохнул:

— Не знаю. Это лечится?

Пикси щелчком пальцев притянул поближе оставленное кресло и, запрыгнув, вальяжно развалился в нем, вполоборота к Киэнну:

— Да, — со смешком кивнул он. — Короной.

Киэнн разочарованно поморщился:

— Дороговато лекарство. Мне не по карману. — И, не сдержавшись, полюбопытствовал: — А откуда у тебя такие хорошие сведения? Ну, насчет списка, и того, что Тьярла в него не входит, и так далее? Или ты меня просто развел, как лоха?

Рыжий колдун вновь самодовольно усмехнулся и лениво протянул:

— Это мое дело. — Он поманил к себе недопитую чашку, и та послушно прыгнула в руки. — Однако одной детали в картине мне все же недостает. И это именно то, ради чего я тебя сюда привел.

Пикси с наслаждением отхлебнул из чашки и позволил себе любопытно поднять бровь:

— Где ты пропадал эти шесть с половиной недель? После того, как погиб в сердце ревущего шторма? Кстати, Аинэке в твою смерть не поверила, — деловито уточнил он. — И, пожалуй, это первый раз, когда ее безумие сослужило ей хорошую службу.

Киэнн осунулся. Двойной контрольный в голову. Значит, все было напрасно.

Эрме хитро покосился на него и почти доброжелательно кивнул на второе кресло, материализовавшееся из пустоты прямо напротив:

— Да ты садись, хватит уже на полу валяться. Я люблю длинные рассказы, обстоятельные, со всеми подробностями.

На душе скребли кошки. Ни черта у меня получится. Что бы я ни делал. Она доберется до меня, а там и до Эйтлинн. Проще всего попросить у этого бесноватого алхимика глоток какого-нибудь быстродействующего яда — и дело с концом. Разве только…

— Так тебе нужен рассказ? — неуверенно проговорил Киэнн.

Пикси понимающе кивнул:

— Хочешь за него поторговаться. — Интонация его голоса свидетельствовала, что это вовсе не было вопросом. — Да, я думаю, что могу дать тебе то, о чем ты просишь.

Киэнн недоуменно нахмурился:

— Я еще ни о чем не просил.

— Да что ты говоришь! — ехидно промурлыкал маленький волшебник. — В таком случае, ты не делал это слишком громко.

Он снова покровительственно кивнул:

— Я могу дать тебе убежище, беглец. И да, ты прав: если ты не будешь трахать женщин, которые ко мне заходят и высовывать свой бестолковый нос за пределы пещеры, здесь тебя никто не найдет. — И шумно отхлебнув, уточнил, вновь ядовито хихикнув на последних словах: — Правда, еду и кров придется отрабатывать. И не так, как ты привык это делать. Не тем местом.

Сукин сын, похоже, и впрямь знал о Киэнне всю подноготную.

— Видишь ли, — коротышка демонстративно обвел взглядом свое жилище, — я предпочитаю живой свет магическому. А все эти свечи нужно непрестанно обновлять, зажигать, отдирать воск с полов… Да и посуду с помощью магии мыть, как ты понимаешь, себя обкрадывать…

Киэнн нерешительно дернул уголком губ:

— Из меня прескверный брауни, Эрм…

— Зато без клейма на затылке, — спокойно возразил тот. И снова любовно погладил лоснящийся от жиракнут: — Надеюсь, конечно, ты в курсе, что делают с нерадивыми слугами?

Киэнн сглотнул:

— Да.

— Ну и прекрасно. Возражений нет?

— Ни единого.

Рыжий хитро подмигнул:

— Сделка! А теперь рассказывай. И будь добр, обойдись без небылиц. Поверь, не такой уж это эксклюзивный навык — распознавать вранье.

Киэнн поднялся и с трудом перенес избитое тело в кресло:

— Как прикажете.

Эрме реагировал на рассказ с необычайно живым любопытством, хотя, казалось бы, с его уровнем осведомленности ему более приличествовало деловито кивать и с зевком поправлять неточности. Когда Киэнн добрался до колодца Ши-Ланэ, пикси и вовсе пришел в неописуемый восторг: выскочил из кресла, точно чертик на пружинке из табакерки, принялся носиться по пещерному залу, то и дело вскидывая голову, простирая к потолку руки, выкрикивая что-то нечленораздельное и проделывая странные и, надо признать, весьма пугающие пассы руками. В общем, по мнению Киэнна, вошел в опасную фазу давно прогрессировавшего психического расстройства, или попросту окончательно помешался. Но минут через пять безумному алхимику, похоже, немного полегчало: Эрме приволок откуда-то огромный, наполовину исписанный кодекс с серебряной застежкой-замком и принялся тщательно записывать, переспрашивая и по тысяче раз уточняя каждую мелочь. Наконец, удовлетворенный результатом, оторвал по-прежнему до предела взбудораженный взгляд от бумаги и поднял переливчато-яшмовые глаза с неестественно расширенной радужкой и хаотично сужающимися и расширяющимися зрачками:

— Ты вообще себе представляешь, что это такое?!

Киэнн устало кивнул:

— Представляю. Я на нем полтора месяца сидел, как героинист на игле.

— Ломка есть? — живо поинтересовался алхимик.

Киэнн с сомнением дернул бровями:

— Пока нет, но то ли еще будет…

Эрме довольно хохотнул:

— Не будет, пациент. Верьте мне, я — доктор.

Киэнн в ответ лишь недоуменно покосился на бесноватого. А пожалуй да, запросто сойдешь за очередную инкарнацию…

Пикси тем временем с азартом, бьющим, точно гейзер из-под земли, продолжил:

— Это — источник бессмертия! До того, как фоморская братия наложила на него лапу, смерти в Маг Мэлле не было вовсе. Потому что даже те, кто умирал, возрождались не позднее, как на четвертый день. В его водах.

— Но это же просто легенда, Эрм, — скептически покривился Киэнн.

— Это не легенда, юноша! — взвился тот. — Это Ее Величество История! Единственное, чего я до сего дня не знал — это как и где именно они заперли воды Ши-Ланэ….

Киэнн не удержался от колкости:

— Маленькие пташки так далеко не залетают?

Эрме выразительно похлопал свернутым кнутом по голенищу сапога:

— Допросишься.

— Молчу-молчу.

Новый, хотя и менее интенсивный припадок у безумного мага случился, когда речь зашла о трех библиотеках фоморов.

— И она их расшифровала?! — потрясенно провопил он.

— Ну, вроде да, — кивнул Киэнн.

— С ума сойти!

Киэнн предпринял героическую попытку, чтобы не расхохотаться:

— А что, это можно сделать дважды?

Змея кнута, стремительно развернувшись, угрожающе щелкнула в воздухе:

— Последнее предупреждение, — внушительно пояснил пикси.

Киэнн выдохнул и попробовал продолжить. Но получалось как-то не очень ладно и складно. Рассказывая о Эйтлинн, он неизбежно начинал путаться, сбиваться, терять нить повествования и, что греха таить, откровенно привирать. Эрме неизменно одергивал и заставлял начать с начала. Так что, дойдя до конца истории, Киэнн чувствовал себя вымотанным и разбитым, как лошадь после двадцатичасовой скачки. А еще изнутри, как голодная собака кость, душу грызла какая-то тупая тоска. И почему-то опять нестерпимо хотелось отравиться.

Пикси, дослушав, погрузился в долгое задумчивое молчание, что внушало Киэнну новую волну опасений. Наконец волшебник медленно вышел из оцепенения, точно оживающая статуя — жертва смертельного взгляда Горгоны Медузы, и изумленно протянул: