— У-у-умная же-е-енщина…
Киэнна как огнем обожгло:
— И ты туда же, Эрм! Она же не понимает, что творит! Так же нельзя! Это чудовищно! И… в конце концов… мать твою, я же этого просто не стою!
Рыжий демон поднял на него дикие пятнистые глаза:
— А при чем здесь ты? Ты вообще отдаешь себе отчет насчет того, что у нас здесь сейчас происходит?
Киэнн нерешительно пожал плечами и тут же пожалел о неуместном жесте, сдавленно зашипев от боли:
— Э-э-э… Всё, как обычно? Разве нет?
Пикси обличительно хмыкнул:
— Если бы! Сколько там в твоем списке? Четыре сотни? — Умножь еще на сто. Если с арифметикой у тебя тоже туго, я подскажу: сорок тысяч. За девять лет. И она только набирает обороты. Твое ненаглядное чадо видит своего потенциального убийцу в каждом втором фейри, вне зависимости от того, что они делают. И если бы еще в ее картине мира была хоть какая-то последовательность, а в ее параноидальных страхах — логика! Правда, я бы в таком случае, скорей всего, отправился к берегам Аннвна одним из первых, но как знать, может быть, сорок тысяч других уцелели бы. И кстати, несмотря на завидный сексуальный аппетит (верней, я бы сказал, «незавидный», потому что, разрази тебя Мор, всему же есть разумный предел!), наследника у нее до сих пор нет, и скорее всего никогда не будет. А если вдруг непредвиденное случится, и она все-таки ненароком «залетит», держу пари, она сделает примерно то, что ты так услужливо, по доброте душевной, можно считать, предложил своей Эйтлинн — избавится от ребенка. Соображаешь, дурья башка? Доходит, чем это все закончится?
Киэнн почувствовал, как земля стремительно уходит из-под ног, а воздух какого-то черта сваливает из легких, как мирное население из зоны вооруженного конфликта.
— Ты… перегибаешь палку… Она… ну, должна же она понимать, что это ее не спасет… По идее…
— Кому должна? — ядовито парировал Эрме. — Может, хочешь пойти и объяснить ей? Нет? — У тебя было пятнадцать лет, чтобы это сделать! Пятнадцать, Киэнн! Ты объяснил? Если да, то как-то хреново.
Киэнну невыносимо захотелось сдохнуть еще до рождения. Дайте мне переиграть! Открутите пленку на двадцать лет назад!
Тогда не будет Эйтлинн…
Но, может быть, это и к лучшему…
Для нее…
— Эрме, — хрипло начал он, — можешь пообещать мне одну вещь?
Алхимик подозрительно покосился на него:
— Говори.
— Ты же и так, небось, уже знаешь!
Пикси фыркнул:
— У тебя какой-то кордебалет в голове, понять ничего невозможно!
Киэнн облизнул сухие губы:
— Если она… Этта… нет, когда она это сделает… Ну, в общем… Если она придет сюда с этим ребенком, и если все пойдет не так, как ей хотелось… Ну, ты же понимаешь, о чем я… Если все закончится дерьмово, если это, к Фенрировой суке, убьет его и только — пусть считается, что это моя вина. Не ее.
Рыжий колдун косо посмотрел на него прищуренным глазом:
— А она знает?
— Что? — нервно огрызнулся Киэнн.
По губам коротышки скользнула ехидная улыбочка:
— Ну, то, что ты настолько на ней помешан?
Киэнн отвернулся:
— Ей незачем это знать.
Пикси сокрушенно вздохнул, точно взывая к небу:
— И они еще меня называют сумасшедшим! Иди проспись, придурок! Завтра еще раз спросишь. — Он потянулся, разминая суставы: — А вообще перестань за нее решать! У нее мозгов, как я посмотрю, побольше, чем у тебя.
И дважды звонко хлопнул в ладоши, так, что звук повис в воздухе двумя бесконечно переплетающимися нотами. В ответ справа от камина едва слышно скрипнула в унисон и услужливо открылась невысокая дверь.
— Кухня там, — не дожидаясь ответа, пояснил пикси. — Все, что найдешь на столе, можешь съесть. Отхожее место там тоже имеется. Кровати не предусмотрено, но на полу место найдется. В кладовую не ходи, нечего тебе там делать. А, и еще. — Он с нажимом акцентировал: — К моим алхимическим столикам чтоб не приближался. Они должны стать для тебя слепой зоной. Усёк?
— Да, мистер Синяя Борода, — угрюмо кивнул Киэнн.
После громады главного пещерного холла, кухонька казалась крохотной конурой, хотя при этом конурой весьма аккуратной и ухоженной. Правда, в расписной фарфоровой чаше рукомойника и впрямь обнаружилась объемная гора немытой посуды — как по заказу. На столе в глубоком керамическом блюде под крышкой завалялись остатки тушеной крольчатины с грибами в сливочном соусе, а неподалеку — завернутое в кружевную салфетку овсяное печенье с сыром. Киэнн попробовал есть, но кусок не лез в горло. До сего дня и часа он был полностью уверен, что Эйтлинн совершает величайшую в мире глупость, а теперь выходит, что эта глупость, по меньшей мере, оправдана. Потому что, если заменить Аинэке не сможет ни он сам, ни ее прямой потомок, появления которого, по словам Эрме, она так старательно избегает… Тогда вся надежда только на этот неожиданный подарок судьбы. Или — считай, мы все ходячие мертвецы.
Спать тоже не тянуло. Несмотря на смертельную усталость и практически бессонную неделю. Но исполосованная спина болела так, что шевелиться лишний раз без надобности точно не хотелось. Вне всякого сомнения, Эрме мог наколдовать хоть какую-то лежанку двумя щелчками пальцев, но то ли не нашел нужным утруждаться, то ли из принципа не стал этого делать. Ну и хрен с ним, подумаешь, удивил! Все лучше, чем на асфальте под открытым небом. Киэнн выбрал место у дальней стены и ничком растянулся на полу. Сон упрямо не шел. В голове по-прежнему плясал «кордебалет» бесполезных, путаных мыслей, выделывая пируэты, кульбиты и сальто-мортале…
До вечера еще, должно быть, далеко. Не мог же он весь день до заката излагать сумасшедшему пикси свои похождения в мире мертвых! Кажется, в главном холле было какое-то загадочное подобие часов, и если он хоть немного понял принцип их работы, то, надо думать, солнце едва перевалило зенит…
М-да, солнечного света ты опять лишен. Не жалуйся, ты сам сделал выбор!
Выбор… А он у меня когда-то был?
«Ты больше ничего не решаешь, Дэ Данаан». — Я уже очень давно ничего не решаю, Этти. Только, как футбольный мяч, качусь, куда пнут.
Еще поплачься!
Интересно, что у него там, за этой запретной дверью? Полный шкаф скелетов? Гомункулы в колбах? Инкубатор летучих мышей-вампиров? Скорей всего, там можно стянуть какое-нибудь особое снадобье… Чтоб, например, больше ни черта не помнить. Или чтобы, хотя бы поменьше болело. Угу, только если твой новоявленный хозяин тебя поймает — точно не пощадит. А поймает наверняка, вор из тебя никудышный.
А еще можно по ошибке хлебануть такого, от чего вырастут уши как у осла и нос до пояса. Тебе пойдет. Осел ты и есть осел.
Эрме наверняка лгал ему. Как-то очень искусно лгал, поскольку лжи он не почувствовал. Но сорок тысяч жертв? Быть того не может! Для чего бы ей это могло понадобиться? Это же практически шестая часть населения Маг Мэлла.
А для чего тебе понадобилось положить четыре сотни? Хочешь сказать, что ты теперь такой чистенький? Чему научил, то и получил.
«И она только набирает обороты». Киэнну вспомнились слова Тьярлы в Кэр Анноэт: «Детей каких-то бросают». Надеюсь, ты это иносказательно, Тьяр. Но тогда почему Нёлди ни словом не обмолвился на этот счет? Только Хильд свою и упомянул… Ну как «почему»? Потому что он — фейри. Нормальный фейри, которому глубоко плевать на все, что выходит за пределы его личного пространства. «Это не мое дело».
И что теперь? Замкнутый круг? Если она действительно решилась пойти по этому пути… Логика, очень определенная логика в ее поведении как раз вполне есть, и она даже может добиться своего. Теоретически. Но, Фенрирово семя! До чего же мы тогда докатились, Айнэ? Во что превратились? И как давно?
Эрме считает план Эйтлинн разумным. Она сама тоже считает его единственным доступным выходом. Но нельзя делать королем младенца! Никого нельзя сделать королем Маг Мэлла насильно, это должен быть его осознанный выбор, иначе оно не сработает! А ждать мы, вероятно, тоже не можем. И… Что будет с тобой, Этт, если этот «выбор» все-таки убьет его? Кем мы с тобой будем тогда?
