— Пей, — протянул оплетенную тонкой лозой бутыль полуживому парню Киэнн. — Целебного у меня сегодня ничего нет, но это — отличный грушевый бренди. У одного знакомого никса стянул…

«Знакомый никс» тяжело поднял распухшее до неузнаваемости лицо, заставив Киэнна испуганно вскрикнуть. Дрожащая рука потянулась за фляжкой.

— Бездна Домну! — выругался на манер морского народа Киэнн. — Нёл!

Нёлди, с третьей попытки, приложил горлышко бутылки к склеенным губам, накренил, пролив изрядную долю на пол, закашлялся, глотнул еще раз. Тяжелая фляга выскользнула из его беспомощных пальцев, расплескивая остатки содержимого. Никс проводил ее рассеянным, едва ли не бессмысленным взглядом и, наконец, сипло прошептал:

— Такие дела…

Да разрази ж тебя Мор! Стоило набраться храбрости и сунуть нос в Бейн Ваис — может быть, там все же еще сохранилось что-то из припасов Эрме. Но думать раньше надо было. Киэнн сорвал с кровати подушку и одеяло, швырнул на пол рядом с камином и осторожно подхватив на руки хрупкого никса, перенес его поближе к огню. Укладывать больного в постель не было смысла — чем ближе к полу, тем сильнее его исцеляющее воздействие — но надо же хоть как-то компенсировать холод.

— Ничего не говори, — бережно кутая приятеля в одеяло, начал Киэнн. — Я попробую сам угадать. Ты только немного кивай, если я прав. Ты понятия не имеешь, за что тебя сюда бросили?

Нёлди едва заметно качнул головой. Жест получился неоднозначным, но в нем чувствовалось сокрушенное отрицание.

— Она «спалила» мое сообщение?

Нёлди кивнул.

Хреново. Руки у тебя из задницы, Киэнн, а самоуверенности — выше Стеклянной Башни.

— Она слышала его от начала до конца?

Никс невыразительно пожал плечами. И едва слышным голосом уточнил:

— Наверное.

Киэнн нервно прикусил губу:

— Она смогла отследить источник магии?

Нёлди снова пожал плечами. На этот раз что-то показалось Киэнну странным и неубедительным в этом жесте.

— Нёл, она активировала фетч вторично?

Если фетч «халтурный», дилетантский, как у тебя, он может зависнуть после выполнения задания. И тогда мало-мальски умелый маг способен запустить его в обратном направлении, отследив местопребывание отправителя. Насколько с этими навыками хорошо у Аинэке — фоморов дядька ее знает! Но, скорее всего, достаточно.

Нёлди покачал головой. От сердца у Киэнна немного отлегло.

— Она пыталась выбить из тебя сведения о том, где я прячусь, да? — на всякий случай уточнил он. Хотя это было и без того очевидно.

Никс кивнул.

— И, не добившись ничего путного, бросила тебя сюда, — вздохнул Киэнн. Ответа на последний вопрос не требовалось. — Прости, не следовало мне тебя в это втягивать.

Нёлди молча зажмурился. Гримаса боли на разбитом лице казалась карикатурно насмешливой.

— Ничего, — решительно кивнул ему Киэнн. — Лечить меня не учили, но ледяная крошка на полу — неплохой анестетик. Часика через два-три тебе станет полегче. А потом я заберу тебя отсюда. Спрячу где-нибудь в Сенмаге. Недельку там перекантуешься, пока мы тут все уладим. Пить хочешь? Бренди больше нет, но есть вода. Не фоморская чудо-водица, но хорошая родниковая. В алхимию меня, к сожалению, тоже не посвятили, разве что самые азы. Но нормального целебного зелья, увы, не сварю…

Никс неуверенно окинул Киэнна взглядом:

— Т…ты?..

Киэнн перехватил непрозвучавшую концовку фразы и довольно кивнул:

— Ну да, Эрме, в целом, вроде как сдержал слово. Так что, можно сказать, я — подмастерье великого волшебника. Правда, скорее всего, мертвого. Угу, если хочешь, я расскажу. Это весьма увлекательная история.

Через пару часов Нёлди и впрямь стало значительно лучше. Голос вернулся к нему, дыхание — прежде рваное и поверхностное — почти стабилизировалось, дрожь прошла, даже черты лица немного разгладились. Между тем дело двигалось к вечеру и нужно было понемногу уносить отсюда ноги.

— Ну что ж, Нёл, пора сказать прости-прощай этому месту. — Киэнн вновь подхватил старого знакомого на руки.

Никс попытался сопротивляться, горячечно клянясь, что сможет идти сам. Ну конечно, если ты не будешь попадать в ногу — ни к чему хорошему твой героизм не приведет.

— Расслабься, ты легкий.

Нёлди нервно поморщился:

— Неловко как-то. Чувствую себя молодой новобрачной.

Киэнн похабно ухмыльнулся:

— Будь спокоен, твоя невинность не пострадает.

Никс отвел глаза. Что-то ты и впрямь сегодня краснеешь и бледнеешь, как юная девственница, дружище. Дорога заняла чуть больше времени, чем обычно, хотя Нёл действительно был легким, как пушинка. Киэнн старался идти плавно и осторожно — расползающийся кровоподтек на правом боку никса внушал ему серьезные подозрения. Нёлди молчал, стиснув зубы и болезненно зажмурившись — похоже, это путешествие все же жестоко отзывалось ему. Завершив путь в нужной точке, Киэнн бережно поставил приятеля на ноги, придерживая под мышки одной правой рукой — нужно было освободить левую для открытия портала. Дверь распахнулась.

— Дальше тебе придется одному — двоих не пропустит. Я приду следом. Фит фьяту призвать сможешь?

Нёлди кивнул.

— Ну вот, спрячься и подожди там немного, лады?

Никс благодарно улыбнулся и крепко обнял Киэнна все еще окровавленными руками:

— Сказать: «я — твой должник» — ничего не сказать. Ты уже в который раз спасаешь мою шкуру.

Киэнн хмыкнул в ответ:

— Ну, я же тебе ее когда-то и подпортил. Так что…

Нёлди отстранился, глаза его странно остекленели, правое плечо напряглось, тело чуть накренилось вперед… В последнюю секунду Киэнн заметил в сжатых на рукоятке кровоточащих пальцах свой собственный кинжал с коротким темным клинком. А потом клинок мягко вошел ему в горло по самую рукоять. Захлебываясь кровью, болью и разом накатившей душной темнотой, Киэнн успел напоследок с горечью отметить про себя, что напоминать об этом, пожалуй, не стоило…

«И коли испьют шал-луа из чаши Шала-Иннан-Нэ, то обрящут они плоть и кровь сызнова. И родятся вновь они в иных обличиях новых: зверьих и пташьих, гадами морскими и червями исполинскими. И идут они безоглядно пить из чаши сей, ибо неизбывна их кручина о Мире…»

Эйтлинн перевернула страницу. Реинкарнация. Интересно, и по какому принципу она раздает свои блага? Есть ли что-то вроде кармы? В соответствии с чем определятся, кто получит облик величественный и могучий, а кто — слабый и низменный? Или перед природой все равны: лев и блоха? И как насчет плоти и крови фейри? Или воплощения в сущность более высокого порядка?

Она все еще никак не могла отмести вероятность существования богов. В конце концов, она ведь и фейри еще недавно считала вымыслом, легендой или, в лучшем случае, давно вымершей расой. А то, что сами магмэллиане в богов вроде как не верят — так ведь они и ошибаться могут.

Следующий стих уже ничего не говорил о Ши-Ланэ и тенях мертвых, но снова воспевал славу и благородство величайшего из фоморских королей. Этих од было слишком много, и просеивать их мусор на предмет чего-либо полезного казалось неблагодарной работой.

Призраки-слуа уже давно перестали повергать Эйтлинн в панический ужас: причинить вреда они ей ни разу не пытались, хотя и особых проявлений любви с их стороны она не замечала. Судя по всему, относились они к ней, как и к своим прежним хозяевам-фоморам: с почтением и опаской. Несмотря на старания поэтов и летописцев, их похвалы благостности и добродетели правителей Аннвна вызывали у Эйтлинн все больше недоверия. Похоже, власть свою они удерживали тем, что иногда допускали к запертому в недрах Стеклянной Башни источнику «тоскующие по Миру» тени. Не всех, но «достойнейших» из них, самонадеянно возложив на себя венец высших судей. При том ничто однозначно не указывало на причастность фоморских королей к сотворению Ши-Ланэ. Больше походило на беззастенчивый грабеж. Украденное сокровище. Ну, неспроста же в средневековой Ирландии слово «фомор» стало прозвищем пирата. Йо-хо-хо, и бутылка рома!