– В чем дело, стажёр? – слишком громко спросил шеф. Вопрос догнал Игни, когда тот уже был рядом с дверью. Парень обернулся на мгновение, чтобы приложить палец к губам. – У тебя такое лицо, будто ты тоже демона увидал.

«Демона. Много вы, Младшие, понимаете в демонах!»

Игни открыл дверь, ведущую в коридор на втором этаже. Старые петли сварливо отозвались на жестокое обращение, и парень в очередной раз пожалел, что не залил их маслом для швейной машинки. Скажем, позавчера было для этого самое подходящее время.

Дверь в спальню Варны была приоткрыта. Игни толкнул её свободной рукой и шагнул в прохладный полумрак. Первое, что бросилось в глаза – узкая полоса света, падающая из окна на белые волосы. Когда-то уложенные с помощью мягкого воска, жесткие волосы давно потеряли форму и растрепались, сделавшись похожими скорее на иглы дикого шипуна. Князь опустился перед изголовьем кровати на одно колено и со странным выражением на изуродованном лице смотрел на безмятежно спящую Синию.

«Какого демона ты забыл рядом с ней?!»

Игни аккуратно притворил за собой дверь и опёрся на неё обеими лопатками. Руки сцепил за спиной, переплёл пальцы.

– А вы знаете, князь, почему Дети Огня оказались в Резервации после Великой войны? Ваши предки заключили мир с Младшими и остались свободными, а моих предков загнали в горы и возвели сторожевые башни вдоль Замковой гряды. Сказать, почему?

Алишер неопределенно повёл плечом.

– Лучше объясни, как Синии удалось так крепко и безмятежно заснуть. С ней все в порядке?

Игни с неохотой отлепился от двери. Подошел к кровати, на ходу надевая плащ. Сел рядом с матушкой и мягко коснулся подушечками пальцев её виска. Убрал мягкий непослушный локон за ухо.

– Мати. Эсперги, – тихо сказал он.

Длинные пушистые ресницы дрогнули. Синия открыла глаза – ясные, будто и не спала.

– Итерум? – укоризненно выдохнула она.

Игни встал с кровати. Одернул залом на ткани плаща, пятерней зачесал волосы на затылок. Словом, делал всё, чтобы не встречаться глазами с матушкой.

– Паэнти ми, мати. Здесь Фарелл. Я обещал, что мы уйдем к закату, но сейчас будет безопаснее. Возьми только то, что действительно нужно. У нас очень мало времени.

Алишер с галантным полупоклоном протянул открытую ладонь, чтобы помочь Синии подняться. Она помешкала, вопросительно оглянулась на сына, но из вежливости все же положила поверх бледной узкой ладони князя свою смуглую маленькую руку. Игни при этом почувствовал дурноту, будто его кто-то взял двумя пальцами в районе седьмого шейного позвонка и сунул в буфет, доверху набитый вяленым мясом.

Когда дверь в спальню Варны опять отворилась, причина подступившей к горлу тошноты стала очевидна. Алпин Фарелл стоял на пороге, благоухая как ходячая закуска к темному элю, и вытирал блестящие от жира пальцы клетчатым полотенцем.

– Я сперва хотел разделить с вами трапезу, но внезапно понял, что никто не будет рад моему предложению, – хохотнул он, блестя глазами. Игни с неудовольствием подумал, что вино, должно быть, шеф тоже решил не делить на всех, но прикончить бутылку за считанные минуты в одиночку – это было бы чересчур даже для горца.

Но стоило шефу-искателю увидеть князя, как веселье слетело с его лица, словно шляпа, снесенная с головы шквалистым ветром.

– Когда я оставил его с тобой, огнепоклонник, он годился разве что на корм грифам, – жёстко проговорил Фарелл, искоса наблюдая за тем, как князь поправляет замызганную, измятую, испорченную пятнами крови рубашку. – Сейчас он стоит на ногах и выглядит здоровее и бодрее нас с тобой. Ты ничего не хочешь мне сказать?

Серо-зеленые глаза умели колоть ничуть не хуже, чем кончик вечного пера, который Игни постоянно носил в кармане.

«За ложь рано или поздно придется расплачиваться, а правда может стоить слишком дорого, сын», – редкий момент, когда голос отца звучал скорее сочувственно, чем строго.

– Это потому, что мы Древние, шеф, – чтобы не испортить ответ неловкой улыбкой, Игни вытащил из памяти заголовки в подшивках за минувший год. Уголки губ сами поползли вниз. – Вспомните Эдо Римари и его расследование. Древнюю кровь не на пустом месте считают ценной добычей. Она обладает широкими к-компенсаторными возможностями.

Слово на своем языке Игни ввернул нарочно. Нарочно же выделил среди других заиканием и западным акцентом. Алпин Фарелл зацепился за незнакомый термин и потребовал расшифровки. Пока Игни демонстративно путал похожие слова, Синия Аркана вышла из комнаты. Князь Алишер хотел было последовать за ней, но не успел. Игни, замолчав на полуслове, сделал неловкое движение, чуть не упал, зацепившись одной ногой за другую, и ему пришлось опереться ладонью о дверной косяк, загораживая выход.

– Прошу прощения, ваша светлость, – Игни согнул спину в поклоне. А когда выпрямился, поймал холодный взгляд. Алишер презрительно фыркнул, но намёк понял. Отошёл от двери и развернулся лицом к Фареллу, который продолжал следить за каждым движением внезапно восставшего из полумертвых Братоубийцы.

– Я должен признать, господин Фарелл, – надменному тону князя позавидовал бы сам Безумный король. Игни внутренне ощетинился, готовясь к тому, что сейчас князь назло ему наломает дров и придется обращаться за помощью к предкам, чтобы заставить Фарелла забыть о скандальных признаниях. – Что передумал помирать. Если вы уже сдали в набор некролог в мою честь, советую отозвать тираж, чтобы сэкономить потом на опровержениях.

Стажёр опять прислонился к двери и скрестил руки на груди. Прислушиваясь к едва слышному скрипу половиц под ногами матушки, он не очень внимательно следил за перепалкой. Его занимали вопросы посерьёзнее. Вот-вот им с матушкой придется покинуть дом госпожи Наори, которой они только что отдали задаток. В бумажнике Игни лежала синяя двадцатка, да ещё какая-то мелочь звенела в кармане. «Ты пока не искатель, не зарывайся, не ходи петухом», – прозвучал в голове голос смертельно уставшего Матьяса Бродэка. Игни тогда смотрел на куратора без сочувствия, сейчас, вдоволь наобщавшись с беглым князем, он бы налил Бродэку первую рюмку. Не жалея, по самую кромку.

– Шеф, где Бродэк? Вам доложили, куда он ушёл и что делал после ссоры с вами?

Алпин Фарелл ответил не сразу. Провернул браслет вокруг запястья, будто тот внезапно стал ему мал.

– Он кружил в Среднем городе, пытаясь сбросить хвост, но ребята сидели у него на загривке, как блохи. То в лавку заглянет, то в меблированные комнаты, будто ночлег искал, то примется с цветочницей флиртовать. А потом взял и исчез. Ближе к вечеру зашёл в лавку магических безделок и не вышел оттуда. Мои парни уж было решили, что потеряли след. Лавочник клялся, что не видел никого. Но ребята говорят, что в этой лавке вообще-то другой человек работал всегда, а этого молодого они не видели никогда. Они разделились, прочесали район, нашли у черного входа той лавки свежую кровь. А лавочник, пока они скумекали, в чем дело, в темную воду ушёл. Сам понимаешь, Разлив. Все работают на одном честном слове, а честность всем Создатель разную отмерил.

Последние слова Фарелл вроде как с намёком сказал и многозначительно покосился на Алишера. Тот высокомерно задрал бровь.

– Думаете, его убили? – задумчиво уточнил Игни. Он по привычке сунул руку в карман, но вместо отцовского медальона ладонь наткнулась на острый наконечник пера, на которое Игни забыл надеть колпачок. Втянув воздух сквозь зубы, парень стёр каплю крови с подушечки пальца.

«Плевать», – убеждал себя Игни, стараясь не смотреть в сторону Алишера. Лживый князь не подавал виду, что медальон у него в кармане. – «Я прекрасно обойдусь без Камня. Я прекрасно обойдусь без чего угодно».

– Там столько крови, что у ребят появилось подозрение, что его не просто убили, а еще и освежевали прямо на улице, – помрачнел Фарелл. – Даже отрубленный палец нашли. Должно быть, пытали. Я же говорил, что он дёрганый в последнее время, сам на себя не похож. Был…