Ши заметила, что в теперешней ситуации на месте посланного нахожусь я — эти цепи созданы, чтобы удерживать богов, а значит не только прочные, но и невосприимчивые к магии. Изначальная идея была проста — прочность не важна, если замок открыт. «Имей в виду, здесь все такие умные» — как бы говорит мне Грамматик. Хотя едва ли он на самом деле стал бы цитировать фразу, встречающую возвращающихся на историческую родину евреев.

Но цепи же должны как-то открываться? По стоп-слову? Нет, это работает немного не так. Слово просто даёт понять партнёру, что продолжать нельзя, но раб остаётся рабом, а господин — господином. Должен быть ключ, где-то прямо здесь. Ши не сможет заставить стражников найти его — слишком абстрактное понятие этот ключ. Нужно всё же попробовать установить связь. Эта попытка приведёт к потере сознания и пузырьку с нашатырём под носом, но вдруг успеем? Не успели. Охранники провоняли всю комнату, но меня в сознание вернули. Хотели ещё поколотить, но решили, что если добавят сверх того что выдал господин я могу сломаться. Пожалуй, они правы.

Кажется, Грамматик поставил их сюда именно затем, чтобы не дать мне доложить о случившемся. Но ведь сюда скоро приедут торговцы, а вместе с ними куча агентов в штатском и прочих стукачей разного масштаба! Они же обязательно доложат о… О чём? Скажем так, обо всей херне. Но есть ли у них прямой контакт с «богом»? Нет. Доложат они начальству, а начальство у них кто? Если речь идёт о французах, то Лирой. В его лояльности сомневаться не приходится — она отрицательная. Этот пидорас предусмотрел всё…

Через пару часов Ши посетила отличная мысль. Цепи разомкнулись и я, провожаемый вытаращенными глазами стражников прошёл к выходу. Они подобрали челюсти с пола и бросились за мной.

Не теряя времени, Ши переключилась с создания иллюзии на установку контакта с Андреем. Мы ворвались в баню, затянутую паром, и я закричал:

— Грамматик тебя предал! Он взял меня в плен и готовится сделать что-то страшное!

— Не видишь, я занят? И вообще, уходи, я не могу, когда на меня смотрят. — ответил он. Чем ещё он мог заниматься в парилке?

— Ты не понимаешь, я серьёзно!

— Я понял, но это ничего не меняет. Убирайся!

Меня будто взрывом выбросило в реальность, и я увидел, как Эльза держит цепь чуть выше основания, а Ироня стучит по покрывшемуся инеем металлу булавой.

— О, девочки, как я рад вас видеть! А как вы тут оказались?

— Эльза очень понравилась одному солдатику, и он похвастался, что взял в плен человека, чьё имя записано в Зале Славы.

— И что?

— Я знаю все имена живущих, записанные там. Или ты думал, я тебе верю только потому, что ты красиво говоришь?

— Ну, я на это надеялся.

— А потом она позвала его к себе, вырубила и сбегала за мной. Мы его так пытали… — мечтательно закатив глаза заявила Ироня.

— Он, видимо, всё рассказал.

— Да, и мы решили тебя спасти! Богиня спрашивает, что тут вообще происходит?

— Я не знаю точно, но Грамматик, похоже, решил сместить Андрея с вершины пантеона. Передай богине: «Разделился весь мир, отвечай, с кем ты!».

— Она сказала: «Бей пидораса!»

Услышав, кто заковал меня в цепи, Эльза перестала их морозить, а на её лице отразились сомнения в целесообразности находится в эпицентре надвигающейся бури. Нужно было взять инициативу в свои руки, что я и сделал:

— Отлично. Эльза, я вряд ли смогу предложить тебе больше, чем уже обещал, но мы оба должны выжить, чтобы всё получилось. Ты со мной?

— Я хочу королевство. Вся прислуга говорит, что шут Хайзенберг сделал завхоза королём, или даже больше. А я чем хуже?

— Я думаю это возможно. Сделаю всё, что от меня зависит. Но с моим покровителем происходит что-то странное.

— Вот, а потом мы стоим такие у дверей в королевские апартаменты, и понимаем, что ключа-то нет! И тут выскакивают два стражника в латах: «Куда он побежал? КУДА ОН ПОБЕЖАЛ??!!». А Эльза не растерялась, показала, что мимо нас пробегал. Кстати, кто пробегал?

— Наверное я. Я им небольшую иллюзию показал…

— И тут она протыкает первому голову насквозь, через переносицу, а я придавливаю второго щитом к стене. У Эльзы с первого клинка кровяное мороженное сползает, а она из второго шило делает, и прижатому прямо в ухо! О, я влюбилась! Ты же не против? Хотя, можно и втроём… Эльза? — она её чуть облизывать не начала к концу фразы.

— Уймись, озабоченная! Не видишь, я морожу? И не забывай бить!

— Стойте! Не надо бить, это всё мне руку дёргает! И ничего не получится, цепи неразрушимые.

— Плохо. Пойми меня правильно, если иного выхода нет, надо же тебя как-то вытаскивать… — Эльза призвала клинки и приготовилась отрубить мне запястья.

— Нет! Ключ, есть же ключ. Смотри, у Грамматика ведь нет таких классных клинков как у тебя, как тогда он открывает цепи?

— И где он? Нам нужно спешить.

— Поищите! Один должен быть здесь, возле кровати, а второй, ну, в столе, наверное, запасной. Я понятия не имею, как он может выглядеть, но не рубить же руки, на самом деле!

Эльза осталась обыскивать спальню, а Ироня ушла в кабинет. Вернулась минут через десять, с несколькими странными предметами. Она навалилась на меня и стала жадно целовать, с языком. Учитывая, что делала она это не снимая доспехов, только без шлема, ничего мягкого и приятного в этом не было, но от Ши я чувствовал прокатывающиеся по краям сознания волны наслаждения. Одновременно с этим она перебирала возможные ключи на браслетах, и один из них подошёл. Освободившись от цепей, я ещё пару минут выбирался из объятий Ирони. Эльза держала дистанцию, чтобы не быть втянутой в это безумие. Ключом оказалась юсб флешка с надписью «Гачимучи». Не знаю, куда Грамматик планировал её тут вставлять, но флешку забрал — исключительно затем, чтобы бросить в ближайший костёр, конечно же. Что ещё можно делать с «гачи»?

— Девочки, вы, конечно, большие молодцы и всё такое, но… трупы и кровь в коридоре убрали?

— Эээ, а зачем? — спросила Ироня.

— Нет, ты то от таких картин получаешь эстетическое и не только удовольствие, но вот остальные понимают это немного иначе.

— Нас обнаружили — расшифровала мой намёк Эльза.

— Ну, им же хуже! Апофеоз! — Ироня со щитом наготове вышла через портал в спальню короля, и почти сразу же залетела обратно. В щите застряла крупнокалиберная пуля. После обыска, комната сильно преобразилась, не только тем, что пол тоже, как и стены, покрыла бумага со странными символами. Открылось ещё несколько проходов, и за одним из них виднелся длинный коридор. Туда мы и побежали.

Топота преследователей слышно не было — весьма разумно, если боеспособных солдат мало, а те, что есть — далеко не лучшие в своём деле. Портал вывел нас в большой светлый ангар с конвейерами. На лентах катались какие-то блестящие штуки, на которые рабочие наносили узоры с помощью трафаретов. Никто не обращал на нас внимания, как будто компания из девочки-волшебницы, и двух возвышающихся надо всеми людей в странных нарядах была обычным делом.

Лента заезжала в ангар с одного края, изгибалась змеевиком и везла продукцию дальше, туда же, куда вела единственная дверь в помещении. Рабочие носили чёрные рясы, отличающиеся от аналогов на грамматон-клириках только цветом. В следующем цеху было холоднее. Здесь заготовки из предыдущего попадали на столы к другим, очень разнообразным работникам, расположенным по обе стороны от ленты. Ширина этой комнаты была примерно в половину меньше, а дверей было вдвое больше, но я решил, что на скрытую стеной половину ангара нам не нужно.

Большинство рабочих были людьми, и если прошлые просто не проявляли к нам интереса, то эти даже не поднимали взгляд, сосредоточено колдуя над приезжающими на транспортире… зеркалами? Разница в росте сильно бросалась в глаза, потому что они стояли плечом к плечу. Они что, стоят так всю смену? Двигаясь к выходу, я начал смещаться к стоящим у столов разумным, и когда подошёл совсем близко, в полной мере осознал, почему терпеть не могу этот термин. Сложно обозначить группу из двух разных рас одним словом, но впредь буду стараться до победного. А сейчас передо мной были призраки! Противные, холодные, липкие и совершенно не разумные призраки! Когда я думал, что это место не способно удивить сильнее, отражение в зеркале на одном из столов помахало мне рукой. И улыбнулось.