— Кто выстоит до утра?

— ПРАВОВЕРНЫЕ!!! — ответил ему хор таких же надрывных голосов.

— Кто принесёт свет тем, кто отчаялся?

— ТОЛЬКО ПРАВОВЕРНЫЕ!!!

— Кто уже никогда не вернётся домой? — прокричал я в коридор — Кто…

Меня заглушил шум ударов металла по щитам. Раньше я ничего подобного за этими ребятами не замечал, видимо недостаток размера они компенсируют избытком фанатизма. Ещё вспомнилось, что Андрей говорил о пропаганде, которую Грамматик обязательно развернёт на равне с рекламой. Не хотел бы я жить в мире, где нужны «только правоверные». Если победим, это станет проблемой.

Даже сами паладины понимали, что серьёзной угрозы из себя не представляют. Чего я не ожидал, так это того, что они сделают из этого понимания выводы. Коридор тянулся в обе стороны, и имел множество дверей, но в нём нас поджидали только шестеро щитоносцев с топориками-клевцами, предназначенными для пробивания латных доспехов. Лучников было не видно, наверное, сменили оружие. Ироня, как настоящий танк, поспешила связать их боем, а мы с Эльзой побежали следом. Они стояли в два ряда, плечом к плечу по трое. Узость коридора не позволяла Эльзе реализовать своё преимущество в мобильности, а я не мог стрелять с большой дистанции без риска зацепить своих.

Враг демонстрировал железную дисциплину, не прекращая отбивать ритм до самой последней секунды перед контактом. Тупые фанатики, что с них взять. Дверь за моей спиной с грохотом распахнулась, и я понял, зачем они стучали по щитам на самом деле. Это был сигнал о готовности к атаке для двух элитных бойцов, больших даже по человеческим меркам, вооружённых двуручными молотами и одетых в кожаную броню, стилизованную под стандартный паладинский доспех, того же цвета «правоверный белый». Среагировал я на их появление очень быстро: оглянулся, задействовал трёхкратное ускорение восприятия, начал разворачиваться и поднимать руку с пистолетом. Об опасности пистолета они были прекрасно осведомлены, потому тот, что был ближе ко мне взмахнул молотом на предельной дистанции, вбивая мою руку в стену. Получилось плохо, да и я прочитал его удар заранее, в итоге отделался только сильной болью и выпавшим из руки пистолетом, а не раздробленной в один большой перелом кистью.

— Эльза! Сзади!

Я включил «концентрацию», чтобы сосредоточиться на ближайшем, переключил перчатки на кастеты, и бросился на замахивающегося для нового удара молотобойца. Тот поднял молот над головой и собирался вбить меня в пол, но видя мой маневр сделал быстрый выпад рукоятью. Тут его рост сыграл против него — попасть он мог только в голову, а потому я легко увернулся на последних мгновениях ускорения. Левой в солнечное сплетение, правой в бочину, и давить вперёд — если оттолкнёт я сразу же труп. Да и если Эльза не займёт второго — тоже труп. Паладин проявил чудеса интеллекта, под моим натиском он сделал шаг назад, получил упор, после чего просто бросил молот и ударил двумя руками мне по ушам. Всё это под градом мощных ударов кастетами.

Раз мне до сих пор не прилетело молотом по спине, у второго дела шли не лучше. Дезориентация спала, когда я уже лежал на полу, а кровь из разбитого носа просачивалась в рот. Мой противник воспользовался этим временем чтобы вытащить однозарядный пистолет с раструбом и подойти поближе. Я начал вставать, опёрся на правую руку и понял, что под ней что-то лежит.

— Реверс, не тупи! — услышал я голос Ши. Звон в ушах никак не мешал ему, такому красивому, низкому и глубокому.

Быстрым движением я вскинул пистолет и загнал паладину три пули в грудь. Второй уже победил Эльзу, прижал её к стенке и душил. Из нескольких глубоких порезов сочилась кровь, а на левом бедре была широкая сквозная рана. Он припадал на эту ногу, потому не мог гордо смотреть в глаза побеждённой девочке, его голова смещалась влево. Я приставил пистолет к затылку и выстрелил, разбрызгивая столь редкие среди паладинов мозги по коридору. Пуля прошла насквозь и застряла в штукатурке.

Ироне помяли латы в нескольких местах на спине и ногах, но она успела вывести из строя двоих. Оставшиеся взяли её в коробочку и медленно, но верно изнуряли атаками с разных сторон. Она в нас не сомневалась и до сих пор не включила апофеоз, чтобы разделаться с этими недомерками. Паладины в своих товарищах тоже не сомневались, потому удара в спину не ожидали. Я отстрелял два последних патрона, а девочки добили остальных. Новые враги не выбегали.

— И что теперь? — спросила Эльза, хрипя придавленным горлом.

— Ничего нового. Подземелье, враги, зачищаем. Для начала по направлению к выходу.

— Но казармы же в другой стороне, там их должно быть больше всего.

— Может быть, но видишь ли в чём дело… Я считаю, что нам нужно разделиться.

— Зачем?

— Основной бизнес Грамматика — это связь, так? Значит можно быть уверенным, что он знает о моём побеге, и о том, что его заговор раскрыт. Сможешь убить бога?

— Нет. Даже я в смертельной стадии апофеоза не смогу. — ответила за Эльзу Ироня.

— В честном бою не сможет никто. Но где я и где честь?

— Да уж, убить бога на двенадцатом уровне… Ты смелый человек, Реверс.

— Согласно системной особенности «Жизнь вопреки», мне не ведом страх. Жаль, что это пиздёж. Да и не собираюсь я именно убивать. Нам нужно реализовать план Андрея, не больше и не меньше.

— Ты ему веришь?

— Он бы не стал тем, кто есть если бы не давал достойной награды тем, кто ему помогает. Нет, не верю. Обязательно будет подвох, но даже так, думаю оно того стоит.

— А ещё у храма мощные ворота, закроем их, и подкрепления оттуда не зайдут — поддержала мою позицию Ироня.

Главный молитвенный зал от остальных помещений храма отделяла только тонкая деревянная перегородка за алтарём, задрапированная матовой чёрной тканью. Она не подсвечивалась, потому тьма по ту сторону зрителей казалась бесконечной, но из неё выходили жрецы, которые несли пастве свет. Ну, или ещё какой-нибудь оторванный от реальности символизм. Сейчас перегородку разобрали, а служки сновали туда-сюда со стройматериалами, главный вход спешно фортифицировался. Алтарь убрали, по краю возвышения поставили наклонные деревянные конструкции с железными шипами, и дальше к выходу ещё один ряд подобных баррикад, а перед ним сейчас возводится третий. Заметив нас, все рабочие разбежались, а солдаты стали собираться в формации. Ворота были заперты на засов.

Ироня традиционно побежала вперёд, Эльза поскользила вдоль стены, а я спрятался за баррикадой. Сейчас мне нужно прорваться наружу, а не убить как можно больше врагов. Тем более что у меня осталось всего тридцать шесть патронов. Через пару минут, в самый разгар боя, я выскочил из укрытия и рванул к двери, открыл её и вышел из храма.

Смеркалось. Сегодня это были сумерки богов, время, когда брат пошёл против брата, а страна оказалась на грани уничтожения. Выстоят ли правоверные до утра? И наступит ли вообще рассвет после этих сумерек?

Конечно наступит, солнцу нет никакого дела до букашек на поверхности далёкой планеты. А вот кто его увидит — это уже вопрос. Побродив по улицам вечернего города, среди запоздавших с возвращением домой горожан, даже не подозревающих о том, что завтра могут проснуться в совершенно не похожим на прежний мире, я не нашёл ни одного склада, к которому бы тянулась вереница невиданных здесь прежде грузовиков. Повозки и конский навоз наполняли дороги столицы. Тогда, если ещё не слишком поздно, обозначу своё присутствие во дворце.

Ночь здесь была по-настоящему тёмной, лишь несколько перекрёстков освещались факелами. От них я держался подальше. Замок не претендовал на неприступность, стены просто разграничивали двор и улицу. Правильнее назвать их высоким забором — на них нет места, чтобы стоять. Ещё в прошлый раз я насчитал в заборе пять калиток, помимо распахнутых сегодня главных ворот, из которых торчал багажник припаркованной во дворе машины. Торговцы поехали в столицу, не дожидаясь своих товаров. Весь двор был плотно заставлен машинами, как земной двор советской многоэтажки — его строители тоже не готовились к подобному нашествию автомобилей.