— А зачем всё остальное?

— Не паясничай! Как ты вообще можешь шутить в такой ситуации?

— Никак. И не собирался даже. Ответь на вопрос. Зачем всё остальное? Чего ты хочешь на самом деле?

— Наверное… Жить. Просто жить, понимаешь?

— Просто или хорошо жить? И что ты вообще знаешь о жизни?

— Я знаю, что грамматон-паладины не прощают и преследуют жертв пока не убьют, сколько бы их самих при этом не погибло.

— Ошибаешься. От них можно защититься. — сказала Ироня.

— Мне надоело прятаться ото всех!

— Я же не прячусь. И Реверс тоже. Он убил троих паладинов, я одного, и как видишь, никаких проблем не испытываем.

— У нас могущественные покровители. А жить… Ну, наверное, удобнее просто жить с парой миллионов монет в инвентаре?

— У меня есть шкатулка…

— Мой покровитель даст втрое больше.

— А боги? Он и от них меня защитит? Кто он такой вообще?

— Понятия не имею. Называет себя Андрей, говорит, что был человеком, завоевал этот мир и стал богом. Сейчас тайно правит через сеть наместников, а сам живёт в летающем на облаке замке. Но всё это только с его слов, а верить богу — также глупо, как верить в бога.

— Тайный Князь этого мира? Проклятье, ты служишь воплощению зла!

— Девочка, я трикстер. Добра и зла для меня не существует.

— Нет, ты не понимаешь! Тайный Князь, он был всегда, он повелевает демонами, а демоны…

— Что «демоны»??? У меня тоже есть демон, очень милая во всех отношениях девушка. Не без перекосов, но ничего критического.

— Правда?

— А как, по-твоему, я вырубил тех стражников на воротах? У меня даже класса нет, ты же видела!

— И это ты его контролируешь, а не он тебя?

— Именно. Деньги, сила, защита — проси что угодно. И помни, что злом называют преграду между тобой и тем, чего ты хочешь, а в реальности никакого зла не существует.

— Да и не тебе, подруга, рассуждать о морали. Скольких ты убила, пятьдесят человек? Сто?

— Я не считала — сказала она, протискиваясь мимо нас.

Коридор разделился на два, и я позвал Ироню направо. Пусть Эльза видит, что я ей доверяю. Парочка закрытых кабинетов с номерами и именами на табличках, туалет, поворот и вдруг — красивая металлическая дверь. Запертая и без опознавательных знаков. Ши взломала замок, как оказалось весьма массивный и, наверное, сложный, но это если работать отмычкой. Ироня сразу же пошла обыскивать стол, игнорируя скрытую иллюзией дверь сейфового хранилища. Похоже, мы пришли туда, куда хотели. Тяжёлая дверь после взлома открылась сама. В сейф я заходить не стал, вложив оставшуюся энергию кольца в транспортировку ларца по воздуху прямо в мои руки. Ироня тем временем нашла целую пачку гербовой бумаги с символикой Хобритании и не отходя от стола выписала себе свидетельство наёмника на службе графа Аркадия Львова. Поразмыслив, я попросил выписать ещё одно для меня. Эльза встретила нас на обратном пути и выглядела очень взволнованно.

— Что могло нарушить твоё ледяное спокойствие, Эльзочка? — спросил я.

— Там кристаллы, за каждой дверью!

— Какие кристаллы?

— Которые системные подземелья поддерживают. Никогда не видела столько в одном месте, даже в институте меньше было.

— И что?

— Как «что»? Они тут готовят целую армию паладинов!

— Эльза, тебе может быть не очень заметно, но у местных есть один маааальенький недостаток — ласково проговорила Ироня.

— Но это действительно странно. Видимо, они используются для чего-то ещё. В любом случае, мы получили что хотели.

Я достал ларец, открыл его и отдал корону Эльзе, а сам ларец — Ироне. Она спрячет его в подвале, среди приспособлений Хайзенберга, чтобы я мог доказать, что корона у меня. После этого мы лишимся доступа к подземелью, так что Эльза затеряется среди слуг, и появится в нужный момент. Связь будем держать только через Ироню, не реже чем раз в сутки. Наёмники будут очень рады видеть в своей казарме такую красавицу, а для начальства есть бумажка.

Храпящих стражников у калитки не успели сменить, так что я спокойно вернулся в камеру, рассуждать о том, что ночь короче дня.

Палач придёт на рассвете, но мне всё равно удалось уснуть, условия в камере были немногим хуже, чем в лесу, а именно — не хватало свежего хвойного аромата. Человек от Мизинцева пришёл в девять часов, чтобы удостовериться что всё идёт по плану. Связал мне руки и ноги специальными узлами, немного удивился, когда я попросил о репетиции — чего такому опытному фокуснику как Хайзенберг вообще переживать из-за обычных скользящих узелков? Но дело ответственное, на кону жизнь, так что лучше перебдеть. После нескольких часов скучного ожидания в камеру зашёл священник, грамматон-клирик в красной рясе.

— Святой отец принёс во тьму слово божье, и вечной жизни мне сулит чудеса? — спросил я вошедшего.

— Я — верховный граматон-клирик Хобритании Кристиан Байл, пришёл по личной просьбе нашего милостивого короля Валерия Горшенёва. Он считает, что даже такие предатели как ты достойны спасения души от вечной службы Владыке Перемен в виде призрака.

— А почему ты думаешь, что я стану призраком после смерти?

— Потому что это возможно. Неужели ты не боишься?

— Ну, допустим, боюсь. Что ты предлагаешь? — призраки в этом мире, кажется, являются реальной проблемой, будет интересно узнать, как он видит её решение.

— Отдай свою душу после смерти Грамматику, и Владыка Перемен будет не властен над ней.

— А зачем это Грамматику?

— Так он проявляет свою любовь и всепрощение. Каждый верующий спасётся, обрети веру и обретёшь спасение.

На этом моменте я чуть не раскрылся раньше времени. Желание пристрелить этого мудака было почти нестерпимым, но я превозмог.

— Понятно. Хорошо, пусть Грамматик забирает мою душу после смерти. Доволен? Вали отсюда.

Он злобно зыркнул на меня, но ничего не сказал и ушёл. Скорее всего, мои слова Монета расценила как подтверждение его предложения, вот он и успокоился. Как же тяжело ожидать собственной казни, пусть даже фальшивой! Большого представления из неё устраивать не стали, выволокли меня во внутренний двор и затащили на помост, где уже стояла обещанная гильотина. Тащили осторожно, чтобы не повредить узлы. Сцена казни покадрово воспроизводила тот самый ужин, на котором я разозлил карлика — возвышение, трон, два стола для придворных в высоких шапках… Только станок для казни добавился.

— Ну что, готов к самому смешному выступлению в жизни? — проскрипел король.

— Нет — ответил я, имея в виду совсем другое. Я действительно не очень готов к тому, что на самом деле произойдёт.

— Тем лучше. Закрепите его! — скомандовал он людям Мизинцева.

Меня уложили на стол и, немного повозившись для виду, положили на руки цепи.

— Пусть его судьба станет уроком для всех, кто посмеет пойти против воли нашего бога и его избранного! Наша сила в единстве, единстве всего народа и…

Карлик встал с трона и направился к рычагу, а палачи технично потерялись из виду, чтобы король на их фоне не выглядел совсем мелким. Без суеты, гремя цепями, я сел на столешнице, расправил руки и схватил карлика за горло. Он остолбенел от страха, как только я начал подниматься.

— Ваше Высочество, что с вами? Вам плохо? Прилягте, Ваше Высочество! — для надёжности я хорошенько стукнул затылком карлика об доски гильотины — времени фиксировать тело у меня нет. Пинок по рычагу и падающее лезвие разрубает монарха пополам. Пётр Мизинцев бежит быстрее всех, взлетает на помост, но не успевает спасти законного правителя. Я падаю на колени перед разгневанным управляющим дворца и кричу:

— Король умер! Да здравствует король!

— Ты! Предатель! Ты умрёшь вместе с ним! — в руке у Петра кинжал с широким лезвием, как предсказуемо. А ведь мы договаривались…

— У меня твоя корона. — шепчу я ему. Нож замирает в верхней точке замаха.