— Врёшь!

— Или не вру. Рискни, вдруг найдёшь её раньше, чем тебя сожрут.

— Я… Не могу! Не могу опустить руку! — кричит Мизинцев публике.

— Грамматик явил свою волю! Он разбил мои путы и направил мои руки, чтобы я освободил эту страну от тирана! — подыгрываю я затупившему интригану

— Жреца позови, пусть подтвердит — добавляю шёпотом.

— Господин Байл, этот шут говорит правду! — ошибся Пётр с интонацией. — Верховный грамматон клирик, я задал вопрос! Отвечайте!

— Да, да всё так и есть — растерянно произнёс клирик.

— Мы должны как можно точнее истолковать его волю, уединившись для молитвы! — сказал я.

Придворные наблюдали с интересом, но ничего не предпринимали. Байл, Мизинцев и я поспешили внутрь замка. Внезапно, первым заговорил жрец.

— Значит так, долбоёбы. Я безмерно благодарен вам за то, что избавили меня от необходимости подтирать жопу этому недомерку, но давайте вы разберётесь как-нибудь сами? У вас есть уникальный шанс построить светское государство, можете хотя-бы попытаться его не просрать.

— Да клал я хуй на твоего бога! Верни корону и делай что хочешь. — ответил ему Мизинцев.

— Присылай людей, пусть забирают. Всё? У меня так много дел, а ваши дворцовые церемонии такие долгие…

— Нихрена не всё! Этот хуй заявляет, что корона не у тебя, а у него!

— Круто, тогда я тем более пошёл, разбирайтесь сами!

— Сам ты хуй, если что. Но я понимаю твой скептицизм. Давайте спустимся все вместе в подвал, чтобы я мог доказать свои слова.

— Нет, у меня куча дел! — Клирик открыл дверь и тут же оказался заломан в позу «белого лебедя» — руки назад, корпус вперёд и два дюжих стражника по бокам.

— Подождёшь. Веди, Хайзенберг, только без глупостей. Стражников у меня много.

Футляр в подвале обнаружился достаточно быстро, он стоял за тем самым портретом, за которым Ироня пряталась от настоящего шута. Жрец опознал его и был отпущен навстречу своим «невероятно важным» делам, ускоренный пинком под зад от меня. Ненавижу, блядь, жрецов! А Ироня? Впрочем, не время для рефлексии.

— Ну что, теперь веришь?

— Как ты это сделал? Она же была в храме, под охраной!

— Это было не так уж сложно. Кажется, на самом деле Байлу и остальным жрецам на неё было плевать. Вообще, странные дела творятся в вашем храме Грамматика, совсем не похожие на остальные. Ни за что не поверил бы, что жрец сказал «постройте светское государство», если бы не слышал это лично.

— Хайзенберг, а ты в курсе, что работаешь в этом замке почти всю жизнь, и учился у предыдущего шута? Откуда тебе знать, что происходит в заграничных храмах?

— Не, не в курсе. А по поводу связей с внешним миром, я нашёл в его комнате отличный динамик, явно не местного производства.

— А сам Хайзенберг?

— Вторые сутки как мёртв.

— На кого ты работаешь?

— У него много имён. Равные зовут его Андрей, подчинённые — начальник Облачного штаба, суеверные — Тайный князь.

— Значит, это правда, что весь мир пал под натиском тёмной силы?

— Я не рассуждаю о тьме и свете за пределами включения лампочки. Мне он мотивировал захват мира банальной скукой, а интерес к вашей стране у него чисто коллекционерский.

— Это по его указке на нас напали французы?

— Только не надо делать из этого священную войну!

— Но для них это действительно что-то такое. Они ненавидят нашу расу, никто даже не помнит, чтобы было иначе. А если их теперь ведёт сам Тайный князь…

— То можешь не сомневаться в его безразмерной жадности к деньгам. Не знаю как у вас, у людей наделённые властью ни о чём кроме денег не заботятся. А Андрей не позволит французам обратить ваше население в рабство, это выгодно только первые несколько лет.

— Да уж, повезло мне захватить власть за пару месяцев до гибели страны…

— Не надо излишнего драматизма. Ты умён, жесток и расчётлив, Андрей это ценит, не пропадёшь. Ты же не станешь цепляться за пустую веру и патриотизм?

— Нет, но… Как именно он планирует захватить Хобританию?

— Меня послали отключить ту штуку, которой вы завернули армию вторжения. После этого сюда двинутся бесконечные колонны грузовиков со всякими товарами и развлечениями, а ещё приедут люди с деньгами. Через неделю страна будет куплена ими полностью. А мы с тобой можем на этом неплохо заработать!

— Ты предлагаешь мне отдать страну воплощению зла?

— Весь мир так стонет под пятой этого тёмного властелина, что вы ежедневно на эти стоны всей страной дрочите! В тебе сейчас говорит тупая пропаганда, и если я ещё раз услышу что-то про зло, я в тебя выстрелю.

— Так значит, твой хозяин хочет купить мою родину?

— Вот это правильное направление разговора!

***

В приёмной перед тронным залом стояла витрина с красивым ларцом внутри. Никто из собравшихся не знал, что внутри ларца пусто. За прошедшие два дня никого не убили, что для пережившего насильственную смену власти дворца просто феноменально. Одним из первых Мизинцева поддержал комендант гарнизона, которому король отказал в увеличении расходов на оборону. Денег он ещё не просил, а когда попросит — станет большой проблемой. Для наместника, но никак не для меня. Я успел лично побеседовать с каждым из четырёх графов, владеющих землёй с одним городом и несколькими деревнями, так что официальный политический курс страны сюрпризом для них не станет.

Верховенство бастарда старого короля приняли со скрипом, мой аргумент про «мы делили апельсин, много наших полегло» был явно слабоват, как минимум потому, что в этих горах апельсинов никогда не видели. Именно эту проблему мы и собирались сейчас решить — в смысле, наладить поставки апельсинов и укрепить положение Петра. Придворные вошли в тронный зал, и из-за пустующего трона появился будущий наместник.

— Полагаю, никому из присутствующих не нужно объяснять, что по-старому уже ничего не будет. Также я думаю, что никто и не хочет, чтобы всё было по-старому. Больше всего на свете я люблю нашу Родину, эти наполненные жизнью леса, красивые горы и каменистые холмы. Потому что они не пригодны ни для чего, кроме как быть предметом обожания. Наверное, каждый из присутствующих, да что там, вообще каждый хобрит может сказать о себе то же самое. У нас есть любовь. Есть патриотизм. У нас даже есть деньги! Что ещё нужно для счастья?

Я вышел из тени, позвякивая бубенцами на колпаке, в маске и лоскутном костюме.

— Во всех историях, в момент осознания своего счастья, герой смело отказывается от него, чтобы отправиться в путешествие, сражаться с монстрами и рисковать жизнью. — развил я мысль Мизинцева о счастье.

— Именно такой я вижу нашу страну. Подобно легендарному герою, мы отринем то счастье, что у нас есть и рискнём всем, во имя великой цели! А теперь по пунктам. Мы откроем границы. Снимем «Воздушный занавес». — Пётр прервался, ожидая бурных возражений, но тишина была ему ответом.

— После этого каждый из вас должен будет создать выгодные условия для иностранных партнёров. Мы должны в кратчайшие сроки рассчитать оптимальные цифры новых налогов и пошлин, а также выработать стандарты откатов и взяток, индивидуально для каждого региона.

— А выгоднее всех это, надо думать, будет для тебя? — выкрикнул самый молодой из присутствующих, граф Владислав Драков младший.

— Влад, если хочешь — вперёд, трон свободен. Садись и веди нас в светлое будущее.

Влад встал. Подошёл к Мизинцеву, с вызовом глянул ему в глаза, после чего обошёл и развалился на троне.

— О, Ваше Величество, вы просто великолепны. Лицо, осанка, повадки, вы буквально рождены чтобы быть королём! — я щедро рассыпал комплименты молодому хобриту. Всё это было преувеличением лишь отчасти, юноша и правда был красив настолько, что мог бы сниматься в кино. Согласно моему плану, примерно этим он и будет заниматься всю оставшуюся жизнь.

— Коронация через неделю, и сделай одолжение, не порти свой товарный вид раньше времени. Твоё лицо — первое, что мы начнём экспортировать за это столетие, изволь соответствовать.