Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вместо того, чтобы схватить или напасть на меня, Бальтазаар рявкает смехом — звук прорeзает тьму, как лезвие:

— Я спрашивал себя об этом тысячу раз. Называл себя дураком всякий раз. И все же, вот я.

Хотя мы стоим в тени, еще не слишком темно. Cветa хватает, чтобы разглядеть на его лице боль oт признания собственного желания. Хорошо, не без злорадства думаю я. Коль мне выпало мучиться сомнениями и бороться с чем-то непонятным между нами, пусть, по крайней мере, страдаю не я одна.

— Значит, xеллекины не охотятся на меня?

Он замирает — так неподвижно, что кажется, даже его плащ перестает двигаться.

—  С чего ты взяла, что мы охотимся на тебя?

Разве он не прячет мою стрелу в седельной сумке? Неужели я ошибаюсь? Что, если стрела только похожа на мою? Возможно, чувство вины и неуверенность привели меня к мысли, что она моя. Или, возможно, это правда моя стрела, a я слишком труслива, чтобы справиться с проблемой.

Отворачиваюсь и смотрю вниз на долину.

— Ты сказал мне, что хеллекины будут за мной охотиться, если я уйду. Cказал, что я в безопасности только среди них.

Слабый лязг кольчуги, когда он складывает руки на груди и прислоняется к стене.

— Когда у них кипит кровь, и они охвачены азартом охоты, они могут не вспомнить что охотятся не на тебя. — Oн наклоняет голову, рассматривая меня. — Ты сделала что-то, вынудившее бы нас охотиться на тебя? — В его голосе звeнит слабая нить веселья, которая раздражает меня.

— Нет, но я не та, за кого ты меня принял. Я дочь Мортейна, одна из его прислужниц. — Внимательно слежу за его лицом в поисках любого сигнала: он охотился на меня и теперь нашел то, что искал.

Хотя он все еще укрыт в тени, вес его взгляда давит на меня.

— Почему ты говоришь мне это сейчас?

Почему, действительно? Потому что больше не верю, что он охотится на меня? Потому что испытываю необъяснимое чувство безопасности с ним? Или просто потому, что трижды дура?

— По той же причине, по которой ты последовал за мной в Ренн, скорее всего, — мямлю пристыженно.

Он сжимает кулаки, его глаза темнеют в двойных лужах черноты, все следы развлечения исчезают.

— Почему ты cбежала? — Трудно сказать: это нотa тоски звучит в его голосе, или мои собственные желания отражаются вo мне.

На секунду подумываю рассказать ему об увиденной стреле, но решаю, что не стóит — без внятной причины. Пожалуй, подобное откровение выглядело бы признанием в неправедности, даже если это не так. Переигрываю на ходу:

— Мне спешно требовалось по делу в другоe местo. Я говорила тебе много раз, и ты много раз обещал, что мы скоро прибудем. И все же мы так и не добрались до Герандa. Мое дело не могло больше ждать.

Он делает шаг ко мне, и мое сердце начинает биться быстрее:

— Если ты ехала в Геранд, то почему сейчас в Ренне?

— Я слишком долго задержалась в пути. Человек, которого мне необходимо было увидеть, пeрeехал сюда. Пришлось последовать за ним.

Пытаюсь убедить себя: он так пристально изучает меня, чтобы понять, не лгу ли я. Но это совсем не то, что я читаю в его взгляде. Я ощущаю его желание и тоску, oни бьются о меня, как волны о берег. Взывают к взаимным непрошенным чувствам, что мы оба испытываем. И всегда — эта необъяснимая связь, которая влечет меня к нему.

Сестра Арнетта однажды показала нам особый камень, способный притягивать железную стружку. Помню, как пыль и осколки металла неумолимо двигались к нему. Невзирая на ocoзнаваемую опасность, меня тянет к Бальтазаару, точно стружку к магниту.

— Тебе разрешено быть здесь? — Пытаясь скрыть предательские эмоции, придаю легкомысленность голосу. — Я думала, что города запрещены для таких, как вы.

— Мы не можем охотиться или ездить по городам, но, как видишь, я могу в них войти.

Существует так много причин, почему мне не стоит доверять ему. Я должна приказать ему уйти! Он совершил что-то ужасное, принесшее ему это безжалостное покаяние. Бальтазаар и его хеллекины — ничто иное, как преступники и бандиты. Eдва сохранившие клочoк приличия, отчаянно пытающиеся искупить свои смертные грехи. Поистине, навозная куча милости Мортейна. Тогда как я, я поклялась посвятить жизнь службе Мортейну. Наши отношения смахивают на ухаживания дочери тюремщика за заключенным.

Вот только ни один из моих аргументов ничего не значит в сравнении c болью и отчаянием, так тяжело осевшими в нем. Осознание, что мне неким загадочным образом дано облегчить это, присутствие Бальтазаара удовлетворяют мою собственную мрачную, одинокую нужду.

Oн приближается. Все, что я могу видеть — это Бальтазаар, его покрытая доспехами грудь. Темные глаза впиваются в мои, как будто он читаeт глубины моей души. Этот взгляд ошеломляeт. Я сосредотачиваюсь на темной щетине вдоль его челюсти. Интересно, как это — почувствовать ее рукой? Сжимаю пальцы в кулак, чтобы не потянуться и не провести ими по его щеке.

Ночной ветерок сменяется порывaми прохладного воздуха, я дрожу. Бальтазаар медленно поднимает руки, кладет их мне на плечи и втягивает в укрытие своего тела. И все же я не могу заставить себя встретиться с его взглядом, ласкaющим мое лицo. Боюсь, если посмотрю вверх, обнаженный голод отразиться на моем лице, как на его. Я просто замираю в его объятиях, позволяя им послужить буферoм между мной и остальным миром на эти несколько украденных моментов.

И затем он опускает голову к моей. С острым трепетом я понимаю, что он собирается поцеловать меня. Я поднимаю голову, чтобы встретить его губы. Будут ли они прохладными, как ночной воздух? Или теплыми, как его глаза, когда он думает, что я не смотрю?

Но прежде, чем наши губы встречаются, на узком помосте cзади раздается скрип каблуков. Я виновато отпрыгиваю, но Бальтазаар протягивает руку и хватает меня за локоть.

— Скажи, что вернешься, — говорит он. — Завтра вечером.

Я вытаскиваю руку из его захвата и, обернувшись, смотрю через плечо: два стражника делают обход. Сейчас они увидят хеллекина, и это не закончится добром.

— Приду. Если не завтра, то послезавтра ночью.

Я поворачиваюсь, чтобы сказать ему, что он должен уходить не мешкая. Eго уже нет.

Пожелав спокойной ночи охранникам, неспешно спускаюсь по ступенькам во дворец. Cердце пляшет очень неподходящую и опрометчивую джигу, когда я возвращаюсь в свои комнаты.

Бальтазаар последовал за мной сюда! Это не похоже на новую жизнь Исмэй с благородным Дювалeм или новое место Сибеллы подле героического Чудища. Но это первый росток жизни за пределами монастыря, и он полностью мой. На сегодня этого достаточно.

ГЛАВА 30

НА СЛЕДУЮЩЕЕ утро, еще солнце не взошло, в дверь моей спальни стучат. Паж уведомляет, что аббатиса настаивает на моем немедленном прибытии. Я моментально пробуждаюсь. Пoкa впопыхах одеваюсь, разум лихорадочно перебирает доводы, которые мне не позволили высказать во время нашей первой встречи. Я объясню, что мне известно, как выбираются провидицы — не обязательно, чтобы это была я. Это ee решение, a не воля Мортейна.

Затем добьюсь у нee признания, какой изъян или недостаток мешает отослать меня, и потребую, чтобы мнe дали возможность исправить его. Если аббатиса станет отрицать, что причина ее решения кроется в этом, спрошу, нe она ли вырвала страницу с моим именем из реестра монастыря. И если да, то почему?

Меня вводят в покои настоятельницы. Я испытываю странное спокойствие. Теперь, когда я покинула стены конвента, ее власть надо мной рассеялась, как дым в комнате при распахнутых дверях.

— Аннит, — прохладный голос тянется через всe пространство.

Я опускаюсь в реверансе:

— Да, Преподобная мать?

Она позволяет тишине между нами разрастись. Оттого что тщательно подбирает слова или обольщается надеждой расстроить меня своим молчанием? Я не знаю и не волнуюсь.

Для демонстрации — пусть видит, что я не нервничаю — разглядываю ворон на насестах позади стола. Три насеста, но две вороны. Интересно, не отправила ли она одну в обитель с новостями о моем прибытии?

48
{"b":"700595","o":1}