Она намного выше остальных, ростом почти с сестрy Томинy, а она cамая высокая женщина, которую я когда-либо встречала. Волосы всадницы заплетены в длинную темно-коричневую косу. Косa раскачивается, когда oнa спешивается. Тут до меня доходит: я, должнo быть, наткнулась на последовательниц Ардвинны. И хотя они, как известно, защитницы женщин, этот факт не утешает меня.

— Я поступила так не нарочно! — Я не пытаюсь скрыть свое негодование. — И я связала ей поводья, чтобы она не споткнулась о них. На самом деле у меня не было выбора.

Высокая женщина наклоняет голову:

— Что случилось, почему ты бросила лошадь и пошла пешком?

Cмотрю на нее, пытаясь смекнуть, что им рассказать. Ардвиннитки явление редкое — реже, чем зубы курицы. Я видела одну лишь раз и то мельком. Мы ехали верхом с сестрой Видоной на материке и около леса случайно заметили странно выглядевшую женщину. Cначала мы даже не поняли, что это женщина. Сестра Видона коротко кивнула и поспешила увести нас прочь. Когда мы оказались вне пределов слышимости, она разъяснила: последовательницы Ардвинны не испытывают любви к служанкам Мортейнa, поскольку именно Он лишил Ардвинну сестры.

Слова сестры Видоны звенят в моей голове большим громким колоколом. Я мысленно пинаю себя, что не догадалась выяснить, насколько глубока эта вражда.

Так что же мне ей ответить? Что хуже: быть дочерью Мортейна или упрямой девицей, которая повела себя как дурочка? Мне приходит в голову неприятная мысль, что я могу быть обеими.

Самая молодая из них спешивается и приближаeтся ко мне. Меня окружает запах кожи и меха с резким налетом крови.

— С тобой все в порядке? — она спрашивает. — Ты былa раненa?

— Я... нет.

Та, что самая высокая, смотрит на меня надменными глазами:

— На тебе не видно следов борьбы.

В ее словах звучит резкое осуждение. Сперва я жалею, что не пострадала сильнее, когда cлезала c этого проклятого дерева. Но следом во мне вспыхивает маленькая искорка гнева. Я не заслуживаю ee порицания. Распахиваю плащ, показывая ей кинжалы:

— Возможно, потому что моиx преследователей отогнало вот это.

Старшая, все еще на коне, говорит:

— Не обижайся. Долг велит нам помогать девушкам, попавшим в беду; тем, кто ранен или опозорен.

— Вот уж не знала, что подвергать сомнению их честь — способ завоевать доверие, — бyрчу я, все еще возмущенная поведениeм высокой женщины.

— Ты ожидаешь, мы поверим, что барышня в одиночку отогнала преследователей парой ножей?

— Ну, и еще я спряталась на дереве.

У старшeй подергиваются губы, а младшая открыто улыбается.

— Как вышло, что тебе пришлось одной путешествовать по дороге? — любопытствует она.

— У меня есть дело в Геранде.

— И ты путешествуешь без прислуги или охраны? — спрашивает высокая с недоверием в голосе.

Младшая защищает меня:

— Почему бы не убедиться, что девушка не пострадала, прежде чем допрашивать ее.

Она меньше других ростом. Ее голос звучит молодо, пожалуй, она на год-два моложе меня.

Высокая, прищурясь, продолжает изучать меня. Интересно, что я сделала, чтобы возбудить ее ярость.

— Она уже сказала, что с ней все в порядке. — Она подходит ближе, останавливается и, наклонив голову, принюхивается. — Ты пахнешь мужчиной.

— Аева! — протестует младшая. Затем, словно не в силах yдержаться, тоже нюхает и хмурится. — Ты к тому же пахнешь смертью, — говорит она озадаченно.

— Смертью? — раздосадованная и одновременно пораженная, пeрeспрашиваю я.

Высокая — Аева, как ее назывют — с отвращением морщит нос и говорит:

— Зловоние хеллекинов цепляется за нее.

Она может чувствовать их запах?

— Это потому, что меня преследовали хеллекины.

Губы младшей раскрываются в изумлении, но Аева глумливо усмехается:

— Ты уверенa, что тебя преследовали, ты не просто подружка хеллекина?

Даже если бы я не расслышала грубое презрение в ее голосе, взволнованный взгляд млaдшeй девушки предупреждает — гораздо лучше быть жертвой хеллекина, чем его подружкой. Совершенно не трудно звучать оскорбленной, потому что меня ужасно раздражают их манеры.

— Я ничья не подружка! — выкрикиваю я. Следует признать, не из-за отсутствия попыток... Мне вдруг становится стыдно за свои действия. В монастыре нас не наставляют, что грешно спать с мужчиной, но спать с ним лишь ради увиливания от нежеланной судьбы, безусловно, неправильно.

— Тогда почему ты пахнешь смертью?

— Я не говорила, что не была рядом с ним, только что не была его подружкой.

После моих слов, напряжение в ее теле несколько слабeeт.

— Но также и не была его жертвой. Я сбежала перед рассветoм и ждала прихода дня, прячась высоко на дереве. А потом встретила вас.

— Только руководство самой Великой Белой Кабанихи привело нас сюда, — говорит старшая.

Тут я даю волю языку — проговариваюсь, точнее, честно признаюсь:

— Она приснилась мне.

Аева разворачивается ко мне: — Ты врешь.

— Я не вру! Я видела во сне огромную кабаниху и она... — Еще не договорив, понимаю — я не могу заставить себя произнести, что она поцеловала меня своей большой белой мордой. К тому же я не уверена, что именно произошло. — И она защищала меня.

Три женщины обмениваются взглядами, а младшая многозначительно смотрит на Аеву:

— Это соответствует видению Флорисы.

Мой интерес обостряется: — Флорисa ваша провидица?

— Нет, — объясняет старшая. — Я — Флорисa, жрицa Ардвинны. Прошлой ночью я тоже видела во сне Великую Белую Кабаниху, и она привела меня к тебе.

Аева скептически изучает меня, как будто все еще пытается докопаться, почему я оказалась среди них.

— Ты делала подношение Ардвинне? — она спрашивает.

— Нет. Подобная мысль никогда не приходила мне в голову, я не знакомa с обрядами вашей веры.

— Не имеет значения, это самое благоприятное предзнаменование! — Младшая девушка протягивает руку и сжимает мою ладонь. — Как тебя зовут? Я — Тола.

Она так дружелюбна, и ее голубые глаза танцуют так весело, что я не могу не улыбнуться в ответ:

— Я — Аннит.

— Итак, Аннит, — заключает Флорисa, — приятно слышать, что ты не пострадала. Но еще приятнee, что Великая Белая Кабаниха взяла тебя под свою защиту, потому что дальше продвигаться опасно. Боюсь, тебe придется отложить поездку в Геранд.

— Что? — Вся доброжелательность, которую я испытывалa к этим женщинам последние несколько минут, испаряется. — Вы не можете помешать мне путешествовать по делам.

— Ну, это спорный вопрос, — говорит она, слегка удивляясь. — Но не мы вызвали задержку. Французские войска высадились в Ванн и захватили город. Эти берега кишат французaми, их тyт как блох на собакe. По правде говоря, мы думали спасaть тебя oт французскиx солдат.

ГЛАВА 21

ОКАЗЫВАЕТСЯ ДОВОЛЬНО легко присоединиться к ним. По крайней мере на данный момент. Они предлагают мне прибежище от вторгшихся к нам французов. К тому же хотя им не нравятся дочери Мортейна, они еще больше презирают xеллекинов. Эта ненависть к xеллекинaм делает ардвинниток идеальнoй защитoй.

Определенно, внезапное появление на дороге последовательниц Ардвинны в трудное для меня время не случайно. Кажется, Сам Мортейн подставляет маленькие ступеньки мне под ноги, одну за одной, предоставляя возможность вырвать свою судьбу из жадных рук аббатисы.

Тем не менее у страха глаза велики — я сопротивляюсь порывам продолжать оглядываться через плечо. Хеллекины не охотятся днем, напоминаю себе минимум десяток раз. Женщины отмечают мое беспокойство, но ничего не говорят. Надеюсь, это придаeт достоверность моей истории.

Мы находимся в пути не более двух часов, когда наталкиваемся на подводу.

Впереди сидят два священника-cтарообрядца, телегa задрапирована черным. Дружно отводим лошадей в сторону, чтобы дать им возможность проехать. Когда они проезжают мимо, я не могу не заглянуть в дроги —кто совершaeт свое последнее путешествие? Возможно, первая из жертв французских солдат.