– Как себя чувствуешь?

– Ноги деревянные… – улыбнулась Лола. – Почему вы меня не разбудили?

– А зачем? – отозвался Максим сонным голосом и убрал волосы со лба.

Лола заметила темные круги у него под глазами. Он выглядел измотанным, точно после их возвращения в лагерь вчера вечером так и просидел у огня всю ночь, не сомкнув глаз ни на минуту. Девушка безоговорочным тоном заявила, что теперь ее очередь нести вахту, прогнала Максима спать и запретила показываться из палатки раньше полудня.

Чайник вскипел. Лола сделала себе подслащенный чай, набросила на голову капюшон толстовки, обхватила кружку руками и устремила взгляд на розовеющую полоску горизонта. Волны тихо перешептывались под чистым светом вездесущих звезд. Лола затаила дыхание и прислушалась, но не сумела разобрать ни слова. Быть может, она просто не понимала языка.

Сегодня было прохладнее. С воды тянуло свежестью, северо-западный ветерок забирался в рукава и под капюшон толстовки, но горячие бока кружки согревали девушку. Через полтора часа или даже меньше взойдет солнце и станет жарко, как в печке. Лола вдохнула полной грудью сладковато-горький аромат мангровой листвы, придвинулась ближе к очагу и приготовилась наблюдать за горизонтом.

Немного погодя, вынув из кармана отданный Максимом перед уходом блокнот с координатами Понкайо, девушка взяла микрофон радиостанции, нажала кнопку и неторопливо произнесла:

– Мэдэй, мэдэй, мэдэй. Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Покинули дрейфующее судно. Высадились на остров Понкайо. Наши координаты… – Лола опустила глаза в блокнот и стала читать при свете огня: – три два градуса, три ноль точка пять минут северной широты; один семь шесть градусов, три семь точка семь минут восточной долготы. Запрашиваем эвакуацию трех человек. Прием.

По научению Руслана и Максима она передавала сигнал бедствия по-английски, четко проговаривая каждое слово, особенно цифры координат. Лола так привыкла к молчанию в эфире, что чужой голос, наверно, испугал бы ее, лишил дара речи. И все же она, как и ее ребята, не переставала надеяться на ответ. А после того как вчера стало известно, что жители Мельтахо приезжают на Понкайо за урожаем, в ней открылось второе дыхание, да и в Руслане тоже, она поняла это по его глазам. Они дождутся, они обязательно дождутся, и однажды утром, или вечером, или в разгар жаркого дня через помехи пробьется голос…

– Мэдэй, парусная яхта «Милана», – скажет он и назовется сам. – Сигнал бедствия принят.

Он сообщит свои координаты, скорость и предполагаемое время подхода. Они повторят его слова, с трудом сдерживая волнение и неверие, завершат связь положенной фразой и будут долго смотреть друг на друга. Быть может, они взорвутся бурной радостью и кинутся обниматься, будут восторженно суетиться, не в силах усидеть на одном месте, смаковать каждую фразу долгожданного ответа, бесконечно сверяться с часами и каждую минуту говорить друг другу, сколько осталось до прибытия судна. А может, охваченные невыразимым чувством, в безмолвии встанут рядом, ближе, плечом к плечу, и в ожидании устремят взгляд на горизонт.

«Мы смогли…» – прошепчет кто-нибудь из них. И каждому покажется, что это сказал он сам.

***

– Я уже хотела будить тебя, – были первые слова Лолы, едва Руслан приблизился к очагу.

– Что случилось? – сразу насторожился Руслан. Он вгляделся в ее лицо, но следов тревоги не нашел, только легкую озабоченность, как у человека, заваленного хлопотами.

Лола протянула ручной, напоминающий карманные часы, барометр-анероид для измерения атмосферного давления, и Руслан сразу все понял.

– Два часа назад начало падать. И еще вот, взгляни… – Лола указала на небо, залепленное перисто-кучевыми хлопьями, как стекло липкими комьями снега.

Облака сплошным покрывалом тянулись с северо-запада, образуя удивительно мягкую перину с отдельными «барашками». Ближе к острову через просветы проглядывала ослепительная лазурь, над Понкайо небо пока еще сверкало чистым прозрачным цветом. На горизонте «барашки» крупнели, плотно теснились и превращались в густоплетеную завесу, где в изжелта-белой сердцевине, обложенной серыми подушками, горело утреннее солнце.

– Красиво, если не знать, чем закончится. – Руслан зачесал пятерней длинную челку, и немытые пряди послушно легли на отросшую шевелюру.

– Отвезешь меня на яхту? Надо разобраться с грибами. Думаю приготовить еды сразу на весь день и привезти сюда. А еще я вчера замочила футболки… Высохнуть уже не успеют, но не оставлять же в тазу…

Руслан втянул носом теплый влажный ветер, бросил последний взгляд на небо и повернулся к сестре.

– Бери все, что нужно. Пойду растолкаю Макса. Надо собрать с берега древесину и натянуть брезент над очагом.

– А может, ты или Максим сходите в лес за оставшимися грибами? Я боюсь, как бы до них не добрались кабаны…

– Кабаны? – удивился Руслан.

– Да, – спохватилась девушка, вспомнив, что брат ничего о них не знает. Максим, судя по всему, тоже запамятовал ему рассказать. – Мы вчера нашли в лесу порои. Не в этом лесу, – Лола кивнула в сторону лаврового леса, непроглядной черной стеной подступающего к пальмовой роще, – а чуть дальше. Там светло и солнечно, поют птицы и растут каштаны… – Лола вспомнила об аппетитных красно-коричневых орешках. – Много созревших каштанов… Но Максим запретил их рвать, сказал, что ими можно отравиться.

– Ну хоть что-то он вчера сделал правильно, – сухо отозвался Руслан. – Хорошо, я скажу ему про грибы.

Лола подхватила походный рюкзак, вычищенный от лесного мусора и мелких жучков, и убежала к шалашу со съестными припасами. Руслан забрался в палатку. Максим спал на спине и сдавленно храпел.

– Макс. – Руслан потряс товарища за локоть. – Макс, подъем.

Максим перестал задыхаться, приоткрыл глаза и, не поднимая головы, скользнул по Руслану осознанным взглядом.

– Если вы там откопали сундук с золотом, мне все равно, – пробормотал он, переворачиваясь на бок и устраиваясь на согнутой руке, как на подушке. – Возвращайся, когда найдете бункер с копченой колбасой и сгущенкой.

– Гроза идет. Мы с Лолой на яхту собираемся, кухарить и стирать. Рацию прихватим. Лола спрашивала, не сгоняешь ли ты в лес за грибами, пока до них не добрались кабаны.

– Она просила лично меня или спрашивала, не сгоняет ли кто-то из нас? Кто первый встал, того и тапки?

– Я отвезу ее и вернусь, почищу берег. Надо собрать столько веток, сколько влезет в курень.

Пока Лола и Максим вчера искали воду и обследовали развалины, Руслан соорудил времянку для дров.

– А времени сколько?

– Десятый час.

– Мне казалось, я слышал звон. Это мне приснилось, или вы там со скуки бубен сварганили? Не уточнишь, откуда гроза?

– Натянешь брезент над очагом? – Руслан взял свой походный рюкзак, чтобы уложить в него радиостанцию, и повернулся к выходу. – Плавучий якорь13 в сумке со спасательными жилетами.

– Ай ай14, кэп.

Лавровый лес тускло озарялся утренним светом. Деревья горбились, постанывали и кряхтели, как древние старцы, будто бы сами страдали от повисшей между стволами вязкой субстанции, которой были вынуждены дышать. Максиму не пришлось далеко уходить. Ему даже показалось, что на дорогу он затратил гораздо меньше времени, чем потребовалось вчера, словно за ночь грибная сокровищница перебралась ближе к лагерю.

Сбросив с плеча пустой рюкзак, Максим вытащил складной нож и хотел уже присесть на корточки, но краем глаза уловил в сторонке массивную тень, повернул голову и среди деревьев различил очертания неизвестного сооружения, похожего на домик лесничего. Максим помедлил, защелкнул лезвие и твердым, но неспешным шагом, старательно глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о кочку, двинулся к неопознанному объекту.