Просто математика.

Цикл синтеза занимает пять часов. Еще два — стабилизация в поле. Итого, семь. Добавить еще час на переносы, разбавление, закладку в дозатор, сами инъекции… около восьми-девяти по итогу. Это много. За восемь-девять часов людей с ярко выраженными признаками станет больше.

Как и тех, у кого иммунитет ослаблен.

Тойтек потер лоб и сказал:

— Идем.

— Куда?

— К механикам. Так будет быстрее, — он развернул кресло, все еще не желавшее признавать за пациентом право двигаться.

…лекарство…

…он не дотянет до третьего цикла, поскольку симптомы уже проявились. И страх в душе требовал заняться именно лекарством, ведь, если оно будет, Тойтек спасет всех.

А если нет?

Если его идея — обыкновенная обманка? Если он потратит время, и свое, и чужое, а в итоге… в итоге те пятьсот человек, которые получили бы вакцину и защиту, умрут?

Заххара встала за спиной.

И пробирки взяла, правда, переставила сперва в защищенный титановый ящик-переноску. И просить не пришлось. Эрику тоже никогда не приходилось просить, она все сама знала. А Тойтек был дураком, принимая и ее, и знание это за данность.

Извиниться бы.

Нет, отловить. И в суд подать. Но извиниться тоже.

Дышать стало легче, правда, искин пиликнул, напоминая, что пациентам стоит отдыхать, и если сам пациент против, то имеется для того хорошее снотворное, а то ведь с бодрствованием этим кардиограмма просела, и пульс стал неровным.

Ничего.

Как-нибудь… главное, объяснить кому-то… хотя бы Заххаре, раз уж она за спиной стоит. Сообразительная. А в идее нет ничего сложного, это еще древние придумали… подобное подобным, только испытаний устроить не на ком.

Хотя… тут у него скоро будет отличнейший полигон.

И сам Тойтек в нем первым номером.

— Держись рядом, — сказал он Заххаре, которая и не вздумала отходить, а вот дверь в лабораторию заблокировала, что правильно. — Смотри. И запоминай. Запись включи. Пригодится. Будет связь — отправь Совету. Плевать на патенты…

…никогда-то они особо Тойтеку не нужны были, хотя, конечно, самолюбие тешили.

— Собрался умереть? — вкрадчиво поинтересовалась Заххара. И возникло ощущение, что так просто его не отпустят.

— Возможно, придется.

— Посмотрим.

Лифт спускался.

Медленно.

Долго. Так долго, что в какой-то момент Тойтеку показалось даже, что они спускаются не на нижнюю палубу, но куда-то в самое сердце Вселенной.

Здесь пахло иначе.

Железом. И пластиком, тем, дешевым, едкая вонь которого не выветривается годами. Сизые панели укрывали и стены, и пол, и потолок, отчего окружающее пространство казалось тесным и уродливым. Резкие переходы. Тесные коридоры. Жгуты проводов.

Гул.

— Доступ закрыт… — человек вынырнул из круглого отверстия, то ли шахты, то ли очередного коридора. Зацепившись за края его, он ловко выбрался, чтобы подняться и отряхнуться. — Посторонним.

Голос его звучал глухо, но скорее виной тому был шлем, защищавший голову и шею. Сквозь затемненную пленку лица видно не было. Комбинезон его серебрился мелкой чешуей жаропрочного пластика, сквозь которую виднелись контуры силовых линий. Он скинул баллоны, и шлем отключил.

Снял.

И поинтересовался недружелюбно:

— Чего приперлись?

— За помощью, — ответила Заххара, прежде чем Тойтек открыл рот. — Вы должны были получить сообщение, если вы старший механик.

— Неа, — этот тип, оказавшийся молодым и вполне симпатичным, — в последнем Тойтек уверен не был, все-таки он не женщина, а у женщин свои представления о красоте, — нагло разглядывал гостей. Вернее гостью. Сам Тойтек был удостоен лишь рассеянного взгляда.

— А где найти старшего механика?

Взгляд Заххару не смутил.

— Тут где-то… — механик обвел пространство рукой. — Эрвин!

Этот голос прокатился по коридорам, заставив Тойтека поморщиться. Вот почему было не воспользоваться связью?

— Эрвин, мать твою за ногу! К тебе гражданские!

Панели звук не поглощали, но отражали, оттого рев плодил эхо, которое заполняло весь этаж. И Тойтек почему-то не удивился, когда то же эхо принесло:

— Какого… ен… им… до?

— Удивляется, — пояснил парень, подмигнув Заххаре. — А вы туда идите, он в малой зале, что-то там с движками…

— Что? — уточнила она.

Но механик лишь пожал плечами.

— А кто ж его знает. Говорит, неладно, значится, неладно… вот, лезть заставил к малым маневровым.

— Они там? — Тойтек указал рукой на круглую шахту.

— А где ж еще? — ответили ему снисходительно. — Чтой-то поле скачет, а это плохо.

Он себе и не представлял насколько.

— Вы не проводите нас? — Заххара одарила такой улыбкой, что парень поперхнулся, потом подтянулся и грудь выпятил.

И захотелось…

Тойтек стиснул кулаки, велев себе успокоиться. Времени у них не так, чтобы много, и может статься, что будущее всего корабля зависит именно от этого рыжего вихрастого типа с чересчур уж наглой, чтобы можно было спокойно на нее смотреть, рожей.

Малый зал был малым, надо полагать, на контрасте с залом большим, ибо места занимал, пожалуй, больше, чем аквапарк и ресторан вместе взятые. Очертания его терялись за огромными колоннами и панелями, часть которых была открыта, выставляя на всеобщее обозрение жгуты проводов и что-то еще, вида чудовищного.

Меж колоннами суетились роботы.

И за суетой их наблюдала хмурого вида женщина.

— Эрвин, — представил ее сопровождающий. — А это…

— Заххара, — сказала Заххара, протянув руку. — И Тойтек Мискари. Ученый…

Ученость, судя по взгляду особы, в которой женского было еще меньше, чем в полотере интеллекта, впечатления не произвела.

— Чего надо? — мрачно поинтересовалась Эрвин, и тон ее свидетельствовал, что, чего бы там гостям нужно ни было, лучше бы им со своей нужностью убраться наверх, оставив нижние палубы людям, которые занимаются делом.

— Двигатели. Маневровые. Нужно создать силовое поле малой протяженности с заданными параметрами.

— Чего? — темные брови сошлись над переносицей.

— Поле, — повторил Тойтек и вытащил планшет. — С данными параметрами.

На планшет бросили взгляд.

— Нет.

— У меня разрешение есть.

— Насрать.

Она повернулась спиной, показывая, что разговор окончен.

— На корабле чума, — Тойтеку это надоело. Он чувствовал, как заканчивается время. Его время, а он не настолько желал остаться в памяти потомков, как герой, который пожертвовал собой ради общественного блага. — Сайадельская чума в активной стадии. Пока пять случаев заражения, но есть основания полагать, что их намного больше. И количество увеличивается с каждой минутой.

Молчание, воцарившееся в зале, было густым.

Не сказать, чтобы вовсе упала тишина. Отнюдь. Что-то гудело, что-то позвякивало, тонко попискивали роботы, что-то то ли стонало, то ли скрежетало.

— Я могу сделать вакцину. Но ее эффективность во многом зависит от того, получится ли выдержать параметры поля.

Сзади кто-то выругался.

А Эрвин обернулась и вперила взгляд в Тойтека.

— Врешь, — сказала она с убеждением.

Вместо ответа он вытянул руку, на которой расползалось красное пятно. В центре оно потемнело, набрякло, и кажется, через час-другой появится язва. Краем глаза Тойтек отметил, как шарахнулся в сторону рыжий, разом растеряв свою уверенность. А вот Эрвин не дрогнула.

Только кивнула.

И сказала:

— Сколько держать надо?

— Час.

Возможно, и меньше, но рисковать Тойтек не желал.

— Хорошо… потом что?

— Разводим и делаем прививки. Если симптомов нет, то защитят. Должны.

— А если есть?

— Я попробую сделать лекарство, — Тойтек руку опустил. — Есть идея, но…

Он замолчал, позволяя додумать самой. Идея — это одно, а воплощение — совсем другое, и может статься, он не доживет до этого самого воплощения, но… попробует. Хотя бы ради Алины, которая, может, и не отличалась умом, но все-таки помогла.