Двадцать семь человек.

Основной экипаж, включая дубль-навигатора и штурмана, которые оказались на мостике, хотя была не их смена.

— Так… мало кого… а… какая теперь разница?! — голос капитана сорвался. — Вы что, не понимаете? Мы летим в бездну! Мы все…

— Успокойся, — когда Кахрай говорил таким тоном, хотелось не успокоиться, а упокоиться. И кажется не только Лотте, ибо капитан заткнулся. — Во-первых, до бездны еще долететь надо. А во-вторых… Лотта, скажи, с точки зрения финансовой логики имеет смысл корабль в бездну посылать?

— Нет.

— И объясни этому недоумку, пожалуйста.

На недоумка капитан, кажется, обиделся.

— Потому что резонанса не будет. Объявят о катастрофе и только. А им чума нужна. И где-нибудь поближе к мирам первого кольца. Так оно драматичнее. А чем больше драмы, тем легче люди расстаются с деньгами.

…вакцина же, которой будет мало, поскольку ни один завод не способен производить ее в нужном объеме, попадет на рынок, и дальше…

Лотте не хотелось думать о том, что будет дальше.

— Возвращайтесь на мостик, — попросила она. — Пожалуйста. И… кажется, я знаю, где взять навигатора. Или хотя бы человека, который понимает в звездах.

Тойтек поглядывал на Алину искоса.

Корабельная лаборатория, как и следовало ожидать, оказалась вовсе даже не лабораторией, а скорее тесной комнатушкой, выделенной по остаточному принципу. В ней соорудили полки, с трудом, но все же сунули стол, на который водрузили центрифугу. Левую стену занимал шкаф с посудой, покрытой толстым слоем пыли. А следовательно, фильтры в шкафу и пылепоглотители включать не стали.

К чему расходовать зря?

Видно было, что, если лаборатория и использовалась, то крайне редко. Некоторые приборы устарели, причем не только морально, но и физически. Вот этому низкочастотному излучателю самое место в музее, а главное, хороший экземпляр, практически новый.

Раритетный.

Тойтек даже почувствовал, как руки зачесались от желания переставить излучатель куда-нибудь, в место тихое, спокойное, к примеру, в собственную каюту. Правда, зуд усилился, а на ладони появилось бледное пока пятно. Все верно. Иммунная система Тойтека и без того угнетена, следовательно, симптомы должны проявиться раньше, чем у остальных.

Он потер ладонью о брюки, унимая зуд.

Лекарство… если получится, он войдет в историю. Если нет, тоже войдет, но совсем не так, как хотелось бы… и все зависит от скорости в том числе.

Алина чихнула.

И потерла нос рукой.

— И бсе таки бы ошибаетесь, — произнесла она с очаровательной гнусавостью. А Тойтек подумал, что у него впервые появилась возможность наблюдать за развитием болезни на человеке.

— Посмотрим, — Тойтек потер руки и велел: — Раздевайтесь.

— Што?

— В капсулу…

Медицинский отсек располагался рядом с лабораторией и, в отличие от последней, был в достаточной мере просторен, чтобы уместить и шкафы, и капсулы. За тонкой перегородкой имелась приемная в успокаивающе-зеленых тонах, которые, правда, совершенно не успокаивали. А за второй дверью обнаружился зал с теми самыми двумя сотнями реанимационных капсул с возможностью тонкого воздействия и погружения в анабиоз.

…попробовать придется.

Но для начала капсулы нужно будет вывести из спящего состояния, что тоже займет время.

— Вы… не могли бы… — Тойтек вдруг несколько смутился, не зная, как более внятно сформулировать просьбу. Недавняя эйфория сменилась нужной сосредоточенностью, вот только слов не хватало.

— Конечно, — сказала женщина с черными волосами, сгребая эти волосы в горсть. Одно легкое движение, и вот уже они связаны в плотный узел. — Активировать все или частично?

— Все. Если пойдет поток, времени не останется. Проверьте закладку медикаментов, что-то подсказывает, что будут проблемы.

Зудела и шея.

И подергивала так, мелко, нервно.

Обидно будет умереть на пороге величайшего открытия, которое найдется кому присвоить. Нет, с одной стороны хорошо, поскольку честолюбие честолюбием, а человечество должно знать, с чем столкнулось. Исследования продолжатся и спасут не одну жизнь, а честолюбие…

— Если срок действия картриджа истек, капсула просто его не примет, — Тойтек объяснял очевидное, но женщина кивнула. — И кислород. Обязательно. Найдите запасы. Посмотрите, сколько его вообще есть… и надо провести инвентаризацию антибиотиков.

— Я богу заняться, — проворчала Алина, которая на капсулы поглядывала с недоверием, а на Заххару раздраженно. — Я тоже убею. Я курсы проходила. Бедицинские. Бот.

— Медицинские — это хорошо, но я же сказал, раздевайтесь…

С женщинами всегда так, вечно норовят все переиначить, хотя, казалось бы, что непонятного? Прежде чем брать образцы, следует удостовериться, что они и вправду имеют дело с чумой.

Провести ряд тестов.

Установить степень поражения.

— Отбернитесь, — потребовала Алина. — Я стесняюсь.

— Было бы чего, — ах-айорка вышла, чтобы вернуться с медицинской планшеткой. — Первую… первая… вот, номер один.

Капсула была активна, что хорошо, и картридж стоял свежий, заполненный на две трети… так, отсутствовали кое-какие желудочно-кишечные препараты, а вот антибиотики имелись в полном объеме, как и кислород.

— Чего ждешь? — поинтересовалась ах-айорка, убирая крышку. — Чем больше ты ломаешься, тем больше людей погибнет.

Алина насупилась, но принялась раздеваться. Медленно. И всем видом своим демонстрируя глубочайшее несогласие со всем, что происходит.

Все-таки с мертвыми иметь дело проще.

Или с животными.

Тойтек сделал вдох и сказал:

— Сейчас я активирую диагност. Лежите смирно. Не шевелитесь. Постарайтесь дышать спокойно и глубоко. Больно не будет.

…матушка, узнав, что он-таки поступил в академию, потребовала перевода на медицинский факультет. Та же биология, но с пользой для семьи, особенно, если пластической хирургией заняться и вообще физическими модификациями.

Тойтек вздрогнул, представив, что каждый день ему пришлось бы общаться с пациентами.

С теми пациентами, которых нельзя ни зафиксировать, ни заткнуть.

— И бсе-таки у бас нет разрешения. И надо просто подождать, пока прибудет бедицинская служба… бедицинская служба знает, что делать, а бы…

— И мы знаем, — ах-айорка вернула полог и легким прикосновением к пленке сделала его звуконепроницаемым, за что Тойтек был ей несказанно благодарен. — Вам помочь или…

— Капсулы, — с некоторым раздражением повторил он.

И ответом был кивок.

— Потом… нужно будет… я не уверен, что справлюсь с аппаратами.

Из-под крышки доносился бубнеж Алины, к счастью, едва различимый.

— Хорошо.

— Вы…

— Заххара — представилась она, слегка склонив голову. — Я не специалист. У нас… довольно сложно получить специальность. Женщине. Но отцу помогала. У него ферма. Работает с песчаными медузами, пытались выделить токсин… крайне неустойчивое соединение.

Она слегка поморщилась.

— Потом еще в медицинском крыле помогала иногда, но… у нас не принято, чтобы женщина работала. Это оскорбляет мужчину.

Тойтек кивнул, показывая, что понимает.

И все-таки он, конечно, предпочел бы кого-то, кто имел реальный опыт работы в лаборатории, но Тойтек был реалистом, а потому радовался, что рядом есть кто-то вообще способный отличить колбу от пробирки.

— Я включила вентиляцию лабораторных шкафов и пылепоглотители. Ультразвуковая очистка будет доступна… — она бросила взгляд на планшет. — Минут через пять. Я поставила максимальный уровень. Думаю, хватит…

— Спасибо.

Сказал и подумал, что прежде никого и никогда не благодарил. Не за работу, которую полагал чем-то само собой разумеющимся.

Персонал выполняет то, за что ему платят, и что может быть естественнее?

А если бы…

…Эрика была отличной помощницей, но…

— Я читала некоторые ваши работы, — сказала Заххара, отворачиваясь. — У вас дар пояснять сложные вещи просто. И… мне жаль, если не получится.