Эзра ван Отерлоо не носил рубище тонистов. Он не изрекал банальностей, не настаивал на перемещениях группами по семь или двенадцать и уж точно не интонировал. Впрочем, он откликался на обращение «брат Эзра» — единственная уступка, которую он сделал своему призванию. Аудиенция, на которой художник побывал два года назад, привела его в ряды сподвижников Набата, дала цель в жизни и наставила на путь. Эзру не интересовало, божество Набат или нет. С ним говорило Грозоблако, а значит, он заслуживал того, чтобы за ним следовать.

Эзра странствовал по миру и, по совету Набата, рисовал, что хотел и где хотел, оставляя после себя партизанские граффити. Как обещал пророк, Эзра нашел в этом свое призвание. Он действовал быстро и тихо, и за все это время его ни разу не поймали.

Странствуя по миру, он сообщал местным тонистам, что выполняет миссию, которую поручил ему Набат, и те давали Эзре пищу и кров. Но потом он начал сталкиваться с тонистами, которые утверждали, что Набат явился им после того, как его выпололи. Рассказывали, что они были свистами, но Набат их преобразил. Сначала Эзра не верил, но все-таки выслушивал их признания. А потом ночами рисовал сцены пришествия Набата, выбирая для этого такие места, где подобные изображения не предполагались.

После встречи с третьей сектой перековавшихся свистов Эзра пришел к выводу, что они с большой вероятностью не лгут. И тогда он начал целенаправленно искать секты, удостоившиеся таких посещений. Он выследил несколько групп, имевших наихудшую репутацию, чтобы проверить, перековались ли они. Примерно половина действительно преобразилась, а второй половине, решил Эзра, встреча с Набатом еще предстоит. Однажды художник приехал в аэропорт, сам не зная, куда ему теперь направиться, и вдруг — о чудо! — оказалось, что в системе есть для него билет. Грозовое Облако руководило перемещениями Эзры, отправляя его к преображенным сектам, чтобы он мог с ними встретиться и написать фреску в честь пророка. Так Эзра догадался, что принадлежит к свите Набата, является частью его канона, даже если сам Набат об этом не ведает.

Потом, когда художника поймали в Амазонии, ему пришлось поверить, что это тоже входит в планы Грозового Облака. А в случае если ему просто не повезло, Грозоблако придумает, как даже его поимку использовать во благо.

Пока вся коллегия серпов Субсахары искала свистов, убивших Верховного Клинка, об их местонахождении узнал серп из Амазонии — благодаря единственному тонисту, которого он изловил.

— Мы поймали его около резиденции нашего Верховного Клинка, — объяснил Поссуэло Анастасии. — Он размалевывал стену, изображая, как Набат превращается в птичью стаю.

— Это моя работа — рисовать, где нельзя, — подтвердил Эзра с улыбкой.

Вся компания находилась на борту самолета Поссуэло. Серп даже раздобыл для Анастасии новенькую бирюзовую мантию. Приятно снова нарядиться самой собой.

— Наказание за порчу собственности серпа — прополка, — продолжал Поссуэло, — но у Верховного Клинка Тарсилы рука не поднялась выполоть художника. А потом он рассказал нам, чем занимается.

— Я и вас мог бы нарисовать, серп Анастасия, — предложил Эзра. — Конечно, получится хуже, чем у художников смертного времени, ну да я уже смирился, что мой уровень — чуть выше среднего.

— Спасибо, не тратьте на меня краски, — ответила она. Возможно, с ее стороны это проявление тщеславия, но последнее, чего бы ей хотелось, так это быть увековеченной художником, чей уровень «чуть выше среднего».

— Он несколько месяцев находился у нас под арестом, а после убийства Тенкаменина во всемирной системе путешествий появилось два билета на его имя, — сообщил Поссуэло. — Один в Оничу, городок в Субсахаре. А второй привел нас в недоумение. Это был ваучер на турпоездку в природный заповедник, где туры не проводятся уже более ста лет. Пещеры Огбунике в окрестностях Оничи.

Эзра пожал плечами и улыбнулся.

— Я особенный. Уверены, что не хотите портрет?

Тот факт, что билеты появились в системе после ареста Эзры, мог означать лишь одно: Грозовое Облако хотело известить серпов Амазонии о местонахождении свистов. И Набата.

— В обычной ситуации мы долетели бы быстро, — сказал Поссуэло Анастасии. — Но придется двигаться кружным путем, сначала прикинуться, будто направляемся в другое место. Иначе неизбежно приведем серпов Субсахары прямо к Набату.

— Ничего страшного, — заверила его Анастасия. — Мне все равно нужно время, чтобы собрать информацию для следующего эфира. Я кое-что нарыла по поводу марсианской трагедии.

— А что насчет орбитальной колонии? — спросил Поссуэло.

Анастасия вздохнула и покачала головой.

— Давайте по одной катастрофе за раз.

«На Марсе было 9834 колониста — даже больше, чем тех, кто лишился жизни на Луне после первой в истории массовой прополки. Существовали масштабные планы по превращению нашей планеты-сестры в дом для миллионов, впоследствии миллиардов людей. Но сбыться этим планам не было суждено.

Вы сделали домашнее задание, почитали о Марсе? Просмотрели список обреченных колонистов? Я не жду, что вы запомните или узнаете кого-нибудь из этих людей, даже весьма известных в свое время. Слава приходит и уходит, а их слава прошла. Но взгляните еще раз на список, потому что там есть одно имя, на которое я хочу обратить ваше внимание.

Карсон Ласк.

Он был на Марсе, когда произошла трагедия. Ему повезло очутиться среди немногих выживших. Он оказался в нужном месте в нужное время и попал на борт единственного спасательного судна, не сгоревшего после взрыва реактора, который питал колонию энергией.

Когда маленькая группа выживших наконец добралась до Земли, в их честь было устроено грандиозное празднество, но после него Карсон Ласк исчез из поля зрения.

А точно ли исчез?

Давайте немного отмотаем назад, за три месяца до того, как взрыв реактора уничтожил колонию. Просмотрите списки пассажиров кораблей, курсировавших на Марс и обратно, и вы обнаружите в них имя, которое, я уверена, вам знакомо. Ксенократ. В то время он был молодым серпом, единственным, кто, насколько известно, хоть раз посетил марсианскую колонию. Та поездка вызвала споры, поскольку предполагала, что серпы, возможно, охватят своей деятельностью и красную планету. «Зачем? — вопрошал народ. — Зачем нам серпы, когда в нашем распоряжении целая планета, огромные пространства для расселения?» Могло пройти сто тысяч лет, прежде чем на Марсе понадобились бы услуги серпа.

Он здесь не для того, чтобы полоть, отвечал на это Ксенократ. Он всего лишь хотел «удовлетворить свое любопытство». Хотел понять, каково это — жить на Марсе. И он оказался верен слову. Не выполол на красной планете ни единого человека. Немного попутешествовал, побеседовал с колонистами… Визит прошел спокойно и мило.

А теперь я хочу вам кое-что показать.

Это видеозапись прибытия Ксенократа. Да, узнать его сложно — тогда он был стройным, и мантия его не была расшита золотом — его он добавил позже, став Верховным Клинком. Смотрите, его встречает губернатор колонии и другие почетные лица. А вот здесь — взгляните! — молодой человек на заднем плане. Это Карсон Ласк. Когда Ксенократ посещал Марс, Карсона назначили его камердинером. Сейчас его не очень хорошо видно, но через секунду он повернется лицом.

Не забывайте, это произошло за три месяца до катастрофы. Время, достаточное для того, чтобы визит Ксенократа стерся из памяти. Достаточное, чтобы построить планы, и чтобы группа заговорщиков тайно осуществила диверсию, которая выглядела бы как очередной несчастный случай.

Что касается Карсона Ласка, то как бы упорно вы ни искали, вы не найдете никаких записей о нем после его возвращения на Землю. Потому что он взял себе другое имя. Вот он, вот, видите? Сейчас повернулся лицом к камере. Это лицо не кажется вам знакомым? Уверены? А вы добавьте несколько лет, вообразите стрижку покороче и дорисуйте удовлетворенную, надменную ухмылку.