— Видишь? — поддел его Мендоса, — будь у нас собственные средства передвижения, мы бы перемещались значительно быстрее и успевали бы решить больше проблем.

— Ладно, — сдался Грейсон. — Ты победил. Раздобудь нам частный самолет, мы летим в Субсахару. Я хочу найти этих тонистов, пока они не наделали чего-нибудь похуже.

Как оказалось, только на частном самолете и можно было проникнуть в регион. После нападения субсахарская коллегия серпов взяла всё под жесткий контроль, значительно превысив свои полномочия и превратив регион в подобие полицейского государства из Эпохи Смертности.

— Если Грозовое Облако отказывается выполнять свою работу и не намерено приструнить бандитов, значит, этим должны заняться серпы Субсахары, — заявили они.

Поскольку по закону серпам разрешалось делать все что вздумается, их ничто не сдерживало, и они установили комендантский час и выпалывали всех, кто оказывал сопротивление.

Тонистам официально запретили въезжать в Субсахару, и все пассажирские рейсы отслеживались коллегией так, как никогда не отслеживались со смертных времен. Трагедия заключалась еще и в том, что серпы Субсахары, ранее считавшиеся мирными и терпимыми, теперь из-за действий свистов присоединились к Годдарду, пообещавшему отомстить всем тонистам в мире. Не возникало ни малейших сомнений в том, что новый Верховный Клинок Субсахары, кем бы он ни оказался, облачится в мантию, украшенную драгоценными камнями.

Пытаясь найти тонистов, убивших Верховного Клинка, серпы сколотили отряды гвардейцев, патрулировавших улицы Гавани Памяти и всех других городов в регионе, а также прочесывавших необжитые территории. Но поиски не дали результата. Никто не знал, где прячутся свисты.

Зато это знало Грозовое Облако.

И вопреки расхожему мнению, оно не пыталось увильнуть от своих обязанностей по отправлению правосудия. Просто действовало другими методами. В данном случае при помощи роскошного джета с вертикальным взлетом-посадкой.

— А что, я мог бы к такому привыкнуть, — прокомментировал Моррисон, с удобством расположившись в бархатном кресле.

— Не советую, — откликнулся Грейсон.

Впрочем, он и сам подозревал, что, начав пользоваться такими средствами передвижения, с трудом сможет от них отказаться. На борту было четыре пассажира и ни одного пилота. Но это нормально. Грозовое Облако точно знает, куда их везти.

— Можно сказать, нас несет Святая Троица, — подметила сестра Астрид.

— Вообще-то нет, — возразил Моррисон, — я могу насчитать только двух из трех: Набат, — он показал на Грейсона, — и Гром, — показал на кабину экипажа, — но тут нет Тона.

— Ха! Ты ошибаешься, — улыбнулась Астрид. — Разве ты не слышишь его пения в гуле моторов?

В любом случае, у всех было чувство, что они летят не столько к месту назначения, сколько навстречу своему предназначению.

— Я — курат Мендоса, смиренный слуга его звучности Набата, коего зрите вы пред собой, Тона во плоти. Возрадуемся же!

— Возрадуемся же! — эхом подпели Астрид и Моррисон. Конечно, хор звучал бы более впечатляющее, если бы группа поддержки Набата была многочисленнее.

Их джет свалился с неба и эффектно приземлился перед Пещерами Огбунике, на территории, которая раньше обозначалась как западная Нигерия, а теперь являлась частью Субсахары. Пещеры и окружающий лес считались охраняемыми объектами дикой природы, за ними ухаживало Грозоблако, всё и все здесь находились под его защитой. Точнее, все, кроме свистов, прятавшихся в извилистых проходах таинственных пещер. Когда-то существовало предание, что камни в Пещерах Огбунике умеют говорить. Интересный выбор пристанища для секты безъязыких.

Когда Грейсон со своей командой прибыли на место, свистов они не увидели — те прятались глубоко в пещерах и, возможно, ушли еще глубже, едва заслышав рев самолетных двигателей. Но Грозовое Облако, так сказать, выкурило их оттуда, долбанув ультразвуком по ушам живших в пещерах летучих мышей, от чего те заметались, как… ну… как обдолбанные. Атакованные разъяренными мышами, тонисты выскочили наружу, где столкнулись лицом к лицу не с отрядом гвардейцев Клинка, как они ожидали, а с четырьмя незнакомыми личностями. Одна из личностей была наряжена в пурпурное одеяние, поверх которого лежало оплечье с вышитыми на нем звуковыми волнами, струящимися, будто водопад. Частный самолет у их порога, величественная фигура в священном облачении — да, тут было на что посмотреть!

— Где ваш курат? — спросил Мендоса.

Тонисты молчали, с вызовом таращась на прибывших. Набат мертв. Набат — мученик. Как смеет этот самозванец осквернять память Набата! Свисты всегда реагировали именно так.

— Для вас же лучше будет, если вы восславите Набата и укажете на вашего лидера, — предупредил Мендоса.

И снова молчание. Тогда Грейсон тихо попросил Грозовое Облако немного помочь, и Облако с радостью согласилось, зашептав ему на ухо.

Грейсон приблизился к одной из тонисток — невысокой женщине, похоже, изнуренной голодом. «Наверное, голодовка — одна из религиозных практик этой секты», — подумал Грейсон. По мере его приближения взгляд тонистки становился все менее вызывающим. Она боится! «Это хорошо», — решил он. После того что натворили эти люди, ей следует бояться.

Он наклонился к женщине, и та застыла. Потом прошептал ей на ухо:

— Это сделал твой брат. Все думают, что ты, но это сделал твой брат.

Грейсон понятия не имел, что там натворил ее брат. Зато это знало Грозовое Облако, и оно поделилось с ним информацией, достаточной для того, чтобы вызвать желаемую реакцию. Глаза женщины расширились. Губы задрожали. Она негромко вскрикнула от изумления. Бедняжка не могла произнести ни слова, и не только потому, что принадлежала к секте немых тонистов.

— А теперь покажи, кто ваш курат.

Она больше не сопротивлялась. Не помедлив ни секунды, повернулась и показала на одного из стоящих в толпе. Грейсон, конечно, и так уже знал. Грозовое Облако выявило курата в тот самый момент, когда тонисты выскочили из пещер. Но было важно, чтобы этого человека выдали свои же.

Обнаруженный, тот выступил вперед. Он представлял собой идеальный образчик свистовского курата. Всклокоченная седая борода, диковатый взгляд, шрамы на руках, — наверняка этот тип сам же и наносил себе раны, умерщвляя плоть. О том, кто он, можно было бы догадаться без всяких подсказок.

— Вы те свисты, что сожгли Верховного клинка Тенкаменина, а также серпов Македу и Баба?

Члены некоторых немых сект применяли для общения язык знаков, но эта группа пользовалась лишь небольшим набором простейших жестов. Словно общение само по себе было для них врагом.

Курат кивнул.

— Ты веришь, что я Набат?

Курат не ответил. Грейсон повторил вопрос, на сей раз немного повысив голос и добавив в него громовые ноты:

— Я задал тебе вопрос. Ты веришь, что я Набат?

Взгляды всех свистов обратились на курата — паства хотела увидеть, как он поступит.

Тот сузил глаза и медленно помотал головой. И тогда Грейсон взялся за дело по-настоящему. Он начал по очереди заглядывать в глаза членам куратского стада.

— Бартон Хант, — сказал он. — Мать шлет тебе письма вот уже шесть лет, три месяца и пять дней, но ты возвращаешь их нераспечатанными.

Потом повернулся к следующему.

— Аранца Монга, однажды ты призналась Грозовому Облаку, что хотела бы заместить свою память воспоминаниями твоего лучшего друга, которого выпололи. Но, конечно, Грозовое Облако ничего подобного не сделало.

Прежде чем он успел выбрать третьего свиста, Бартон и Аранца залились слезами, пали на колени и вцепились в подол его одеяния. Они уверовали. А когда Грейсон обвел толпу взглядом в поисках третьего, каждый приготовился принять разоблачительный удар.

— Зоран Сараби… — начал Грейсон.

— У-у-у-у, — промычал названный, тряся головой. — У-у-у-у. — И немедленно бухнулся на колени, насмерть перепуганный тем, какая правда о нем может сейчас всплыть.