Фарадей усмехнулся и покачал головой.

— Мы прошли через столько испытаний, а ты все «ваша честь» да «ваша честь». Только один-единственный раз назвала меня «Майкл» — когда мы едва не погибли.

«Ага, — подумала Мунира. — Запомнил, значит». Она была и смущена, и обрадована.

— Фамильярность может оказаться… контрпродуктивной, — ответила она.

Его усмешка стала шире:

— Боишься влюбиться в меня?

— Может, как раз наоборот — боюсь, что вы в меня влюбитесь.

Фарадей вздохнул.

— Похоже, тут ты меня подловила. Скажу, что не влюблюсь, — ты оскорбишься. Допущу, что это возможно, — и между нами возникнет неловкость.

Мунира уже изучила своего спутника достаточно, чтобы понять: это он так шутит.

— Говорите, что хотите, — сказала Мунира. — Старики меня не привлекают. Я запросто распознаю, когда кто-то завернул за угол и скрутил себе годы.

— Тогда ладно, — проговорил серп Фарадей, с лица которого не сходила улыбка. — Сойдемся на том, что остаемся заговорщиками, потерпевшими крушение на благородном пути поиска ответов на великие вопросы.

Мунира нашла, что если такое определение его устраивает, то оно устроит и ее.

В одно прекрасное утро шестой недели пребывания на острове случилось нечто из ряда вон выходящее.

Мунира бродила по бывшему саду, а ныне одичавшему участку двора, ища спелые фрукты, когда взревела сирена. Защитная система пробудилась к жизни — впервые с того момента, когда они попали на остров. Мунира тут же бросила свое занятие и кинулась к бункеру. Фарадей стоял снаружи у входа и всматривался в горизонт сквозь заржавленный бинокль.

— Что это? Что происходит?

— Смотри сама. — Он передал ей бинокль.

Она навела фокус. Так вот, оказывается, что разбудило оборонительную систему! На горизонте виднелись корабли. Примерно с десяток.

— Неопознанное судно, идентифицируйте себя.

Это было первое сообщение из внешнего мира, дошедшее до флотилии Нимбуса с тех пор, как она вышла из сферы влияния Грозового Облака. Дело происходило утром, и директор Хиллиард с Лорианой пили чай. Директор едва не опрокинула на себя содержимое чашки, когда из громкоговорителя на мостике среди треска помех раздался голос.

— Может, стоит позвать других? — спросила Лориана.

— Да. Найди Цяня и Солано. Сикору не надо — как-нибудь обойдемся без его вечного нытья.

— Неопознанное судно, идентифицируйте себя.

Директор придвинулась к микрофону на коммуникационной панели:

— Говорит рыбачье судно «Леди Ланикай» из Гонолулу, регистрационный номер WDJ98584, в настоящий момент находящееся в частном найме.

Последнее, что услышала Лориана прежде, чем дверь за ней закрылась, было:

— Опознать судно не удалось. Доступ запрещен.

Что ж, даже столкнувшись с сопротивлением непонятно кого, Лориана посчитала, что события развиваются в позитивном направлении.

Мунира с Фарадеем засуетились: надо как-то отключить систему обороны. За все проведенные на острове недели они так и не нашли центра управления — наверно, он располагался за непроницаемой стальной дверью.

Все это время титановая башня тихо стояла посреди зарослей на самой высокой точке острова, словно шахматная ладья, забытая в углу доски, — инертный объект, ни на что не реагирующий и ни во что не вмешивающийся. Но сейчас панель открылась, и из башни высунулся орудийный ствол. Было легко забыть о смертоносности этого устройства, пока оно оставалось всего лишь недвижной слепой башней, к тому же еще и довольно приземистой, всего метра четыре высотой. Теперь она пробудилась, и воздух наполнился тонким электронным гудением: орудие набирало энергию.

Первый залп грянул, когда островитяне еще не добежали до башни. Белый лазерный импульс поразил один из кораблей на горизонте. Поднялся молчаливый столб черного дыма.

А башня запела снова, заряжаясь энергией.

— Может, нам удастся отключить питание… — предложила Мунира, когда они приблизились к ней.

Фарадей покачал головой:

— Мы даже не знаем, как и от чего она питается. Она может работать, например, на геотермальной энергии, а может и на ядерной. В любом случае, она уже несколько столетий в боевой готовности, а это означает, что отключить ее будет непросто.

— Есть же и другие способы вывести машину из строя, — не сдавалась Мунира.

Через двадцать секунд после первого залпа турель едва заметно повернулась — ствол переместился на несколько градусов влево. Выстрел. И еще один столб черного дыма. И еще один запоздавший грохот взрыва с моря.

От основания башни вверх уходила металлическая лестница. За прошедшие недели Мунира несколько раз взбиралась по ней, чтобы получше рассмотреть окрестные острова. Может быть, сейчас, когда башня открылась и играет в «вижу — не вижу» с приближающимся флотом, ее удастся обезвредить?

Третий залп. И опять прямое попадание. Очередные двадцать секунд на подзарядку.

— Надо как-то заклинить турель! — сказал Фарадей.

Мунира принялась карабкаться по лестнице, а Фарадей, оставшись внизу, порыскал у основания башни и, найдя заостренный камень, бросил его Мунире:

— Вбей его так, чтобы турель не могла повернуться. Даже если она застрянет лишь на одну десятую градуса, при таком расстоянии этого уже достаточно, чтобы промахнуться.

Но добравшись до турели, Мунира увидела, что зазор между нею и основанием толщиной в волосок — туда и песчинка не пройдет, не говоря уже о каменном клине. Воздух завибрировал от электростатики, и орудие выстрелило опять.

Она вскарабкалась на самый верх турели, надеясь своим весом привести механизм в дисбаланс, но ничего не вышло. Выстрел следовал за выстрелом, и что бы Мунира не предпринимала, все было впустую. Фарадей кричал снизу, подсказывая то или другое, но ничто не помогало.

Наконец Мунира, угнездившись на стволе, стала продвигаться к дулу в надежде, что ей каким-то образом удастся отвернуть его от цели хотя бы на пару-тройку миллиметров.

И вот дуло прямо перед ней. Она сунула в отверстие руку — какое же оно гладкое и чистое, словно вчера сработанное! Мунира рассердилась. Человечество положило столько труда на защиту от коррозии и пагубного влияния времени — и все ради орудия разрушения! Просто неприлично, что эта пакость все еще работает!

— Мунира! Берегись!

Она выдернула руку из дула — и как раз вовремя. От выстрела завибрировали все косточки и заныли зубы. Ствол, к которому она прильнула, нагрелся.

И тут ей в голову пришла идея. Кажется, эту примитивную военную технику можно победить еще более примитивным приемом.

— Кокос! — крикнула Мунира. — Бросьте мне кокос! Нет, лучше несколько!

Чего-чего, а этого добра на острове водилось с избытком. Первый из брошенных Фарадеем орехов оказался слишком велик, чтобы забить в ствол.

— Чуть меньше! — потребовала Мунира. — Быстрее!

Фарадей швырнул три поменьше. Прицел у него был как у снайпера, и Мунира поймала все три ореха. Пушка грохнула опять. На горизонте теперь поднимался как минимум десяток столбов дыма.

Сосредоточившись, Мунира начала отсчет. До следующего выстрела 20 секунд. Она продвинулась дальше по стволу и сунула первый орех в дуло. Тот слишком легко скользнул в ствол. Второй прошел уже с трудом. Ага, то что надо. И наконец, под нарастающее зудение набирающей энергию пушки, Мунира с трудом забила в отверстие последний кокос. Тот оказался достаточно велик, чтобы полностью заблокировать орудие. До выстрела оставалась лишь секунда, и Мунира спрыгнула на землю.

На этот раз паузы между выстрелом и взрывом не было. Концы волос Муниры опалило. Шрапнель засвистела сквозь листья пальм вокруг башни. Мунира грохнулась на землю, а Фарадей упал на нее сверху, чтобы защитить от осколков. Еще один разрыв, сопровождаемый волной жара, от которого, как показалось Мунире, сейчас займется ее плоть… Но все быстро закончилось, и осталось лишь позвякивание умирающего металла да едкий запах горящей изоляции. Подняв головы, островитяне больше не увидели турели, а от башни осталась лишь груда искореженных, раскаленных докрасна металлических обломков.