— Не открою!

И мать ушла, а она схватила вистл и вставила ягодку рябины. Удар получился точным — ровно между глаз собственного отражения.

— Мы еще повоюем! — пообещала она всему маленькому народцу, йк кто-то из них явно подслушивал за окном.

Эна нашла в столе мешочек от подаренного отцом браслета и ссыпала в него всю рябину, что достала из заднего кармана. Теперь бы не забыть его и вистл, когда выйдет из дома. Они могут появляться и днем, наверное...

— Кольцо! Кольцо! Кольцо! — стонала она в подушку и так и заснула на мокрой.

Зато проснулась со свежей мыслью, но озвучить ее даже для себя не успела. В окно постучали. Дилан! Эна уснула в одежде, как была, только кроссовки скинула. Тапки остались внизу, а пол ужасно промерз за ночь. Или у нее заледенело все тело от нехорошего предчувствия. Джеймс! Иначе чего Дилану делать на дереве, когда надо быть в школе.

— Джеймс?! — выдохнула она в лицо парня, едва распахнула окно.

— Он ушел, но я не за этим.

Дилан дотянулся рукой до рамы и перепрыгнул на подоконник, а с него уже в комнату. В школьной форме. Выходит, действительно прогуливает.

— Вот билет. Твой, да?

Эна расправила в руках протянутый листок. Ага, она завернула тогда в него кольцо.

— Я обшарил пол-леса. Извини.

Эна сунула билет в задний карман.

— Зря только школу прогулял. Я сказала тебе, где кольцо. Надеюсь, он еще не успел отдать его королеве.

Дилан надулся.

— Я сказал тебе, что это не Мал. Почему ты мне не веришь?

— Почему не веришь ты? — перебила его Эна.

Дилан промолчал и ухватился за раму.

— Ты куда? — остановила его Эна.

— В школу. Куда же еще! Если за час доеду, они не позвонят родителям.

Эна взглянула на его щеку: показалось, что кожа продолжала гореть от затрещины Эйдана. Дилан опустил глаза. Ему было стыдно, что отец второй раз врезал ему при ней. Теперь из-за идиотской веры в честность дружка он напрашивался на новую выволочку.

— Не уходи из дома, ладно? Я вечером приду, — сказал Дилан, уже закинув ногу на подоконник.

— И что мы будем делать? — с вызовом бросила ему в спину Эна.

— Я спрошу у лепрекона, что можно сделать.

— Вы с ним, выходит, отличные друзья?

Дилан обернулся:

— Он донашивает мои детские кроссовки.

— Честно?

— А ты думала, он сам их шьет? — И когда Эна промолчала, добавил: — Мы и познакомились у мусорного бака. В мусоре тоже можно найти сокровище, — Губы Дилана скривились в улыбке, только слишком грустной. — Он-то мне и рассказал про кошку, которая на самом деле моя бабка. Про часы. И про рыжую гостью из-за океана, которая доставит мне море проблем.

Эна продолжала молчать. Только глаза опустила — как раз на ногу, которую чуть не сломала ему при знакомстве.

— И про Деклана он тебе рассказал? — спросила она, поняв, что парень не собирается уходить.

— Нет. Про него я не знал. Наверное, призрак должен был показаться сначала тебе. Кто ж поймет их всех...

— Так ты его никогда не видел?

— Нет.

— Он копия твоего отца. Потому я их и спутала.

— Хорошо, что я его не видел. Мне довольно одного отца.

Дилан перемахнул через окно и уже с дерева крикнул:

— Сиди дома! Я обещал твоему брату, что с тобой ничего не случится. Я не люблю врать. Поняла?

Эна кивнула и ближе подошла к окну. Дилан был уже внизу, а через минуту перемахнул через стену, где вскочил на велосипед и помчался в школу.

— Прости, Дилан, но мой план намного лучше, — прошептала она, закрывая за утренним гостем окно.

Теперь надо поменять хотя бы футболку, чтобы не получить от матери дополнительный выговор. Лора явно не закончила вчера читать лекцию про хорошее поведение. К счастью, в отличие от Дилана, она может запереться в своей

комнате.

— Я хочу испечь кекс для матери Малакая, — начала Эна с порога кухни. — Завтра им будет не до нас, а нынче самое оно. Я даже рецепт уже нашла.

И пока мать приходила в себя, распахнула дверцы верхнего шкафчика, где хранилась мука.

— Позавтракай сначала.

Эна мотнула головой:

— Поем, пока кекс будет в духовке.

Эна замешивала тесто, будто зелье варила. Утро действительно оказалось мудренее вечера. С ворами надо вести себя так же по-воровски. Кекс — отличный предлог проникнуть в комнату Малакая и забрать кольцо. Он явно не станет его далеко прятать: мой дом — моя крепость, но она возьмет эту крепость хитростью.

Хитрость пахла очень вкусно. Запах корицы пробивался сквозь фольгу, в которую мать аккуратно завернула кекс, прежде чем положить в рюкзак.

— Ты знаешь, куда ехать?

Эна кивнула, хотя понятия не имела, куда собралась, но дорога обязана была привести ее в нужное место. Хорошо, что она сумела убедить мать остаться дома.

— Мам, нас еще за стол посадят, а так я быстро вернусь и не встречусь с Малакаем. Его нельзя отвлекать. У него осталась последняя тренировка.

Дорога оказалась долгой, зато асфальт. Каменный двухэтажный серый дом с башенками, точно у замка, одной стеной, увитой плющом, прилегал прямо к дороге. Эна даже с велосипеда соскочила на случай, если ее заметили из окна. Но никто не вышел, даже когда она толкнула чугунные ворота и вошла в сад, полный роз. Оставив велосипед у забора, Эна сняла шлем и поправила волосы. Теперь выдохнуть и постучать в дверь. Долго никто не подходил, и Эна уже подумала пойти в сад, как на пороге возникла женщина, явно кухарка, и сообщила, что хозяйка в саду за домом.

Сердце отбивало в груди чечетку, и Эне казалось, что мать Малакая услышала его стук, когда обернулась на ее тихие шаги по посыпанной песком дорожке. Эна вцепилась в кекс — он оставался единственной возможностью проникнуть в дом. К счастью, руки хозяйки оказались в земле, и Эне тут же предложили пройти в дом через садовые двери. Она чуть за порог не зацепилась, увидев над камином портрет Малакая в жокейской форме. К горлу подкатил горький ком, который пришлось глотать вместе с благодарностью за присланные розы.

Хозяйка удалилась вымыть руки, оставив Эну стоять посреди гостиной в обнимку с кексом. В таких домах страшно на что-то сесть. Все, как в музее — еще развалится. А ноги гудели от нервов, и Эна держалась из самых последних сил. А тут еще вихрем в гостиную ворвалась Джинджер. Эна едва успела руки поднять, чтобы спасти от собаки кекс. К счастью, появилась кухарка и забрала его, а за ней явилась и сама хозяйка с сияющей улыбкой, от которой у Эны затряслись и руки. Она отогнала собаку и спросила, не хочет ли Эна выпить чая, пока они ждут Малакая.

— Я не могу остаться, — едва сумела пролепетать Эна, отодвигаясь от кресла с резными ножками. — Я только кольцо забрать хотела. Я забыла его вчера в машине. Это кольцо моей прапрабабушки, — тараторила она, стараясь не встречаться с хозяйкой взглядом. — Мама отругала меня, что я вообще его надела. Может, Малакай достал его из машины? Посмотрите, пожалуйста, в его комнате...

И Эна сдулась, а хозяйка вместо комнаты направилась к телефону. Этого Эна не предусмотрела. Теперь Малакай стрелой полетит к королеве, если кольцо у него с собой.

— Не отвлекайте его от учебы! — почти закричала Эна. — Если на столе нет, то

я...

Язык заплетался, мозг отказывался слушаться. Память напоминала, что Эна Долвей никогда не лжет...

Хозяйка ушла и вскоре вернулась, пожимая плечами. Этого следовало ожидать — не такой Малакай дурак.

— Я все же позвоню сыну.

— Нет! нет! — заверещала Эна. — Я сама позвоню!

Хозяйка довольно улыбнулась.

— Завтра на скачках он мне его и вернет, — упавшим голосом закончила Эна и поспешила распрощаться.

Никогда ее еще так не трясло на велосипеде, никогда седло не казалось таким жестким. Хотелось не столько плакать, сколько выть! Как? Как заставить Дилана поверить в предательство Малакая? А если даже упрямец и поверит, то что сможет сделать? Не силой же отбирать кольцо? Вот именно что силой, когда на кону столько жизней! Вернее — смертей! Силой!