Там не было ни души, и они испугались, что пропустили тур. Но тут к ним вышел парень и спросил, какое мороженое они хотят?

— Мы хотим корабль посмотреть, — ответил Малакай, вызвав на лице служащего искреннюю улыбку.

— Неужели?! А мороженого не хотите?

— Хотим, — Малакай обернулся к витрине с развесным мороженым, куда вразвалочку двинулся парень. — Тебе какое?

— Мятное, — буркнула Эна, не чувствуя никакой тяги к мороженому.

— Сегодня ж не день Святого Патрика!

— Ну и что?!

Получив свою трубочку с зеленым мороженым, Эна отошла к сувенирам.

— Хочешь что-то?

Эна мотнула головой. Хватит того, что он купил мороженое и сейчас заплатит за входной билет. Да ничего, впрочем, и не хотелось. Еще будет время запастись сувенирами, если их не подарит народец холмов. Колокол! Где искать колокол? На улице становилось все темнее и темнее, и мачты корабля позеленели от иллюминации.

— Твой билет. Мы одни на туре.

Эна взяла его не глядя и последовала за гидом вглубь музея, где построили реплику причала с конторой судовладельца. Именно здесь жаждущие уплыть в Америку ожидали своей участи и подсчитывали сбережения на очень недешевый билет без гарантии того, что ты не заболеешь и не умрешь за два месяца плавания. На билетах написаны реальные имена людей, которые когда-то плавали на этом корабле. После этих слов гида Эна развернула свой билет: «Из Нью-Росса в Нью-Йорк, 18 марта тысяча восемьсот сорок девятого года. Ларри Макаси и Маргарет Макаси». Эна чуть не выронила билет. Это были имена родителей Эйнит.

Эна сунула билет в задний карман джинсов и сжала пальцы в кулак. Совпадения быть не могло. Именно за этим билетом ее отправил сюда лепрекон. Слушать гида не было надобности. Информация уходила из головы, как и палуба из-под ног, хотя корабль не качало. Эна чувствовала себя такой же больной и разбитой, как и те, кто купил на последние гроши койку, ставшую для многих гробом. Эна сейчас сама бы забилась в угол и занавесилась мешковиной от тех, кто затеял с ее семьей страшную игру. Пришли переодетые актеры, поделились историями жизни своих пассажиров, но история Маргарет Макаси была куда интереснее, потому что еще не закончилась. Эна почувствовала рябь в глазах, вдруг до ужаса испугавшись замкнутого пространства трюма, заполненного по обе стороны двухэтажными кроватями. Куклы в них начали двигаться и тянуть к ней руки. Она слышала их невнятный шепот и стоны... Они забирали последний воздух, и Эна с трудом успела ухватиться за край стола, занимавшего все оставшееся от коек пространство. Но тут же отпрыгнула, когда крыса отвернулась от лепешки и взглянула ей прямо в глаза.

— Это же муляж, что ты визжишь?! — схватил ее за плечи Малакай.

Крыса неподвижно стояла на столе, оставив под ножом половину хвоста.

— Слава нашим художникам, — улыбнулся гид. — Хорошо, запахи не передаются.

— Мне все равно нечем дышать.

Эна даже не оттолкнула Малакая. Собственные руки так дрожали, что едва удерживались на перилах, и она без поддержки Малакая действительно могла свалиться обратно в трюм.

— Пассажиры могли пронести только один чемодан, — продолжал бубнить за ее спиной гид. — В нем была и одежда, и еда. Сухие галеты, ничего больше. Они размачивали их в воде. Вскипятить воду не всегда удавалось, очаг был на палубе лишь один. Как и туалет — вот это маленькое деревянное ведерко одно на всех, оно и было главным источником болезней, — и туг же продолжил: — Некоторые все же могли купить еду у команды. Здесь ее готовили.

Они остановились у камбуза. Здесь красовались и сковороды, и чайники, и мешки с картошкой. И кошка. Рыжая. Копия Ведьмы. Аж мурашки побежали по коже...

— Этот корабль реплика, — продолжал гид. — Но у нас есть одна вещь с настоящего «Данброди». Этот колокол.

Эна встала, как вкопанная. Гид дернул за веревку, и в голове загудело так, что Эна полностью оглохла, и Малакаю пришлось повторить вопрос гида, хочет ли она позвонить в колокол? Эна хотела закричать, что именно для этого она здесь, но лишь молча схватила веревку. Один удар, второй, третий... И так ровно одиннадцать раз, как велел лепрекон. И плевать, что Малакай тянет ее прочь, а гид глядит, как на ненормальную. Она ненормальная и есть. Призывает на свою голову непонятно что и непонятно кого. Но выбора у нее нет. Вернее выбор сделан — трое ждут ее помощи: Деклан, бабка Дилана и Джеймс. Главное — брат!

— Эна, пожалуйста, не пей молока еще и на ночь!

Эна чуть не выронила чашку, так неожиданно мать зашла в кухню. Что ей надо? Ведь пожелали же друг другу спокойной ночи!

— Если ты не наелась, возьми еще картошки и сосисок.

Мать приготовила стандартный ужин довольно быстро. Эна так спешила избавиться от Малакая, что отказалась пойти с ним поужинать, хотя был большой шанс остаться до утра голодной.

С кроткой улыбкой Эна поставила полную чашку в холодильник и пошла к плите. Мать помялась у порога и вернулась к себе наверх. Прошло минут пять. Или все десять. И вот наконец, удостоверившись, что Лора Долвей действительно спит, Эна вытащила чашку и крадучись направилась к двери в сад. К счастью, ее уже ждали и с радостью приняли молоко в качестве платы за труды.

— А теперь ты объяснишь, зачем я звонила в колокол?

Эна приковала лепрекона взглядом к крыльцу и решила не отпускать, какие бы шуточки хитрец не вытворял.

— А зачем обычно звонят в колокол? — безразличным тоном спросил лепрекон, ставя пустую чашку на верхнюю ступеньку подле своего кроссовка.

— Если бы ты заставил меня позвонить восемь раз, я бы подумала, что вы меня уже похоронили. Шестнадцать — что наступил новый год, но одиннадцать? Я не понимаю!

Лепрекон молчал, и тут Эна ахнула и даже указательный палец к губам прижала, точно радостный крик заглушала:

— Наш с Джеймсом день рождения. Так?

Лепрекон усмехнулся и замотал головой.

— Самомнения бы тебе, Эйнит Долвей, поубавить не помешало б! — И руки потер так, будто замерз, но ведь явно что-то гадкое замышлял и скрывать даже не пытался. — Каждые полчаса на корабле били в колокол один раз, так? В котором часу ты ударила первый раз?

— В половине шестого, и что?

— Тебя будут ждать с кольцом ровно в одиннадцать.

Эна выхватила из кармана телефон — до встречи оставалось всего полчаса.

— Куда мне идти?

Но отвечать уже было некому. Лепрекон исчез. Осталась лишь пустая кружка. Эна со злости чуть не запустила ей в кусты, а потом пожалела и мыть отправилась. Но под фонарем, висящим над дверью, присмотрелась к молочному налету на самом дне — из кружки на нее глядела лошадиная морда.

— Лошадиное кладбище?! — крикнула Эна в темноту, но кусты боярышника промолчали, вернее предупредительно зашумели листочками. — Я поняла, поняла...

Эна вернулась в дом на цыпочках, вымыла чашку и, схватив куртку, побежала через парадную дверь к дороге, перемахнула через ограду и углубилась в лес. Луна благоволила к ней — не пришлось включать на телефоне фонарик.

Тропинка лентой бежала под ногами, почти не касаясь подошв кроссовок, и Эна совсем не выдохлась, хотя бежала добрые двадцать минут. Вот там, за оврагом ее ждут надгробные камни и между ними лепрекон, у которого ссудил деньги несчастный Деклан.

Почему надо было звонить в корабельный колокол? Да все просто! Старый скряга до сих пор ждет возвращения корабля, на котором кольцо отбыло в Новый Свет. Как же она сразу не догадалась, как же...

Эна остановилась, вытащила из кармана репродукцию билета, выписанного на имя Мэгги, и завернула в него кольцо. В кармане держать надежней, а то того и гляди с пальца при беге свалится. Потерять кольцо в самый последний момент ох как не хотелось. Да и стянуть кольцо с пальца для лепрекона, тем более старого и опытного, раз плюнуть, а без расписки кольцо отдавать нельзя! И Эна побежала дальше. В овраг. Вниз. Наверх.

— Что ты делаешь здесь?!