Руки дрожали, и Эна была рада, что такая же дрожь в голосе списывалась парнем на быструю ходьбу. Куница оставалась в поле зрения, будто боялась, что без нее Эна заблудится и не отыщет тайник. Действительно вскоре она увидела огромные камни, местами поросшие мхом, и принялась заглядывать в расщелины, но никаких намеков на тайник Эйдана не обнаружила.

— Это у тебя вместо каратэ тренировка?

Как хорошо, что Сабаш сам поддерживает беседу, потому что из нее собеседник нынче никудышный. Она уже и рада бы отключить Скайп, списав потом все на плохую связь, да куница продолжает удерживать внимание Сабаша.

— Они все там ручные, что ли?

— Я только ее пока и видела.

Где же волынка? Неужели Эйдан уносит ее каждый раз домой?

— Убежала...

— Кто? — вздрогнула Эна.

— Куница.

— Догоним!

Подгоняемая обидой, Эна бежала быстро, резво перескакивая через проступавшие из земли корни раскидистых дубов. И вдруг до нее отчетливо донеслись звуки волынки. Ночная мелодия! Эйдан был там, у камней, но, заметив ее приближение, спрятался вместе с инструментом, а сейчас звал обратно.

— Куницу упустили. Но зато можешь послушать настоящую ирландскую музыку.

-Где?

— Здесь, в лесу. Сосед играет.

— Мне не слышно.

— Как может быть не слышно?

Эна подняла руку с телефоном над головой.

— Деревья шумят.

Может, конечно, она свыклась с ветром, но шелест листвы никак не мог заглушить чистый звук волынки. Эна направилась обратно к камням. Избежать встречи с Эйданом все равно не получится — другой дороги домой она не знает, и с телефоном в руке Эна чувствовала себя вооруженной. Музыка с каждым шагом слышалась все отчетливее.

— Так слышно?

— Нет...

Эна прибавила шагу, перешла почти на бег, но Сабаш все равно не мог разобрать звуков. Даже здесь, подле камней. Эна выставила вперед телефон. Музыка смолкла. Эйдан высвободил из ремней руки и опустил инструмент на землю. Она тоже опустила руку с телефоном. Эйдан не двинулся с камня, будто врос в него. Неужели просидел здесь всю ночь?

— Эна, я ничего не вижу, — донеслось из телефона.

Она не должна показывать Эйдана. Это некрасиво, но злость заставила вновь вскинуть руку. Выходит, отец Дилана лгал, что играет только ночью. Он заманил ее обратно к камням. Зачем?

— Это наш сосед, — сказала она достаточно громко, чтобы Эйдан точно услышал ее слова: хоть какая-то самозащита! Не знаешь, что взбредет ему в голову на этот раз.

— Ты мне снова пустые камни показываешь, — доносился из телефона тихий голос Сабаша.

— Да я тебе все прямо показываю, — прокричала она в телефон и закрыла рукой камеру.

Головой Эна понимала, что следует поздороваться, но язык сковала внезапная немота. В ушах вновь зашумело, хотя волынка осталась лежать на земле. Сабаш продолжал говорить, но Эна перестала слушать, когда поняла, откуда взялся шум. Над ней кружили два огромных ворона, спускаясь все ниже и ниже прямо на голову. И когда их крылья скрыли от нее Эйдана, Эна вскинула руки, чтобы защититься от когтей, и выронила телефон. Теперь она кружилась на месте, с трудом уворачиваясь от ударов крыльев. На мгновение лицо Эйдана мелькнуло среди черноты, но вот вороньи перья сомкнулись перед глазами, заставив окончательно потерять контроль и закричать от страха.

— Эна, девочка моя...

Разгоряченное лицо матери выплыло из темноты, и Эна почувствовала спиной теплую руку.

— Что случилось?

Это уже был голос Эйдана, немного осипший. Эна скосила глаза и увидела соседа стоящим на коленях. Это его рука, а не матери, оказалась у нее за спиной, и сейчас Эйдан подтянул Эну вверх, но не отпустил, решив проверить для начала, сумеет ли она удержаться на ногах самостоятельно.

— Где вороны? —Эна смотрела прямо в обеспокоенные глаза Эйдана. — Куда они подевались, когда сбили меня с ног?

— Эна! — Мать отстранила Эйдана, чтобы самой поддержать дочь. — Мне позвонил Сабаш. Сказал, что ты уронила телефон и не подняла больше. Хорошо, что он сумел описать камни, и Эйдан сразу догадался, где ты находишься.

— Догадался? — Эна обернулась к Эйдану. Тот продолжал выглядеть обеспокоенным. Его взгляд слишком нагло скользил по ее фигуре, будто искал какие-то следы. Эна взглянула ему прямо в глаза, вынудив отвернуться. Сколько же она находилась в беспамятстве, если Эйдан успел сбегать за матерью и разыграть шикарнейший спектакль. И главное — для чего? Он явно боится, что Эна выдаст их тайну. И как подтверждение, последовал вопрос:

— Твой друг упомянул соседа, но я лично отвез Дилана в школу. Это был Малакай?

Эйдан смотрел в сторону и теребил карманы брюк, не в силах больше скрывать страх.

— Нет, — растянула Эна короткий ответ, не сводя с Эйдана глаз. — Здесь не было ни Дилана, ни Малакая.

— Кто же тогда этот таинственный сосед? — голос Эйдана дрожал. — В округе больше никого нет.

Зачем он пытает ее, если боится, что она расскажет про его ночной визит? Может не волноваться, она не скажет ничего — она сумеет сама с ним разобраться, не впутывая больную мать.

— Хватит, Эйдан! — рука матери крепче сжала локоть дочери. — Это уже напоминает допрос. С ней все в порядке. И это главное.

— Не было никакого соседа, — солгала Эна и поймала испепеляющий взгляд Эйдана. — Связь прерывалась. Я рассказывала о лошадях, и Сабаш не понял меня.

Когда отец Дилана успел переодеться? Она бы обязательно ужаснулась малиновому джемперу, когда только увидела его с волынкой. Сколько же она пролежала здесь? На простой обморок подобная отключка не похожа? Не мог же Эйдан усыпить ее чем-то? Хотя все возможно, ведь последнее, что она помнила, было как раз его лицо. А вороны? Быть может, одурманенное сознание преобразило в них черную тряпку? Эна одернула кофту, стараясь проверить состояние одежды.

— У тебя кровь!

Эна похолодела и, резко обернувшись к матери, вскрикнула. Та держала в руках прядь испачканных волос, и Эна случайно потревожила корочку, успевшую за ночь образоваться под волосами.

— Ты ударилась головой. Обо что? Когда?

— Не помню...

Эна подавила вздох облегчения и продолжила следить за Эйданом — тот шевелил ботинком листву.

— Корней нет, камней тоже, — сосед обратил к Эне уже более спокойное лицо. — Сильно удариться не могла. И если есть кровь, то не будет гематомы, что уже хорошо.

Эна не успела отстраниться от пальцев Эйдана, вцепившихся ей в голову.

— И все же, Лора, я могу отвезти ее к доктору О’Ралли.

Эна задрожала под его пальцами — дядя, предоставляющий племяннику прекрасное алиби, сейчас ни к чему. А если Эйдан в нем нуждается — значит, ему есть что скрывать. Почему она ничегошеньки не помнит, кроме дурацких воронов...

Эна резко потянула волосы, чтобы освободиться от мужских рук, и, воспользовавшись моментом, принюхалась к своим пальцам: увы, они пахли только прелой землей. Лесной запах перебил мужскую туалетную воду, не оставив на руках никаких доказательств. Ворот кофты тоже не пах...

— Лора, с этим не стоит шутить. Просто так не падают в лесу в обморок.

Эйдан продолжал стоять слишком близко, и Эна чувствовала его дрожащее дыхание. Они, конечно, с матерью бежали, но та дышала ровнее. У Эны язык прилип к гортани от страха оказаться с Эйданом в одной машине. Зачем он тащит ее к врачу? Боится, что мать отвезет ее к тому, кто скажет правду?

— Женщины иногда падают в обморок просто так, — Мать вновь притянула к себе дочь, и Эна оказалась лицом к лицу с Эйданом, но не сумела поймать его бегающий взгляд. — Эна ушла, не позавтракав, и вчера толком не ужинала. Бывает... Идем уже домой.

Эйдан теперь конвоиром шел в двух шагах от них, и Эна лопатками чувствовала его пристальный взгляд. Может, у него раздвоение личности, и, придя в себя, Эйдан заметает следы грехов своего второго «я»? Как доктор Джекилл...

— Эйнит...

Эна вся сжалась, боясь из уст соседа любой фразы.

— Ты не забыла, что раньше писали на картах про неизведанные места?