Эна развернулась и застыла с поднятой ногой — на противоположной стороне стояли два человечка, закутанные в красные плащи. Вместе с остроконечными шляпами с перьями они едва доставали ей до пояса. Правда она стояла, а те сидели, весело глядя на нее прищуренными глазами. Кроме этих глаз она ничего не сумела рассмотреть — ни пола, ни возраста, ни лиц человечков... Они приковали ее взглядом, прижали к плечам фидлы и заиграли. Да, по пути она слышала именно эту музыку, не волынку и не насекомых. Только не знала, когда подумала это: с первыми аккордами или когда увидела над собой Дилана...

— Вы что, сегодня решили меня довести?

Он еле сумел выдохнуть слова — явно несся к ней во весь опор.

— Где они?

— Кто?

Дилан продолжал сжимать ей уши, не давая приподнять голову.

— Человечки... в красном... со скрипками. Я хотела сказать... с фидлами...

Эна говорила отрывисто, боясь каждого сказанного слова. Рука Дилана переместилась ей на затылок, и он резко отдернул руку. Эна увидела кровь.

— Это хорошо, — тут же выдохнул парень. — Кровь — это хорошо... Сколько пальцев?

— Три, — Эна подняла руку и сжала запястье Дилана, отводя от лица растопыренные пальцы. — Я их видела, как вижу сейчас тебя.

— Во сне, — Дилан убрал руку. — Здорово шарахнулась! Чего прыгать вздумала?!

Эна не успела ответить. Малакай перемахнул через каменную стену и опустился на колени подле Дилана.

— Ты как?

Она слышала прерывистое дыхание парней, фырканье коней и вечернее стрекотание в травах.

— Голова болит, но пальцы я вижу.

— У тебя виски есть?

Малакай развел руками, и Дилан вновь выругался.

— Она отказалась от сигарет. Я и не думал предлагать ей виски. Но у меня есть пивная помадка.

— Идиот! — толкнул его в плечо Дилан. — Ей голову промыть надо.

— Да понял я! Все сделаем на конюшне. А сейчас лучше съесть конфету!

И Малакай извлек из заднего кармана скомканный пакетик с изображением арфы, символа компании Гиннес, и вложил в ладонь Эны светлую конфетку в прозрачном фантике.

— Сама справишься? А то я боюсь нарушить твое личное пространство.

Эна сжала пальцами фантик и чуть не выронила конфету.

— Что-то ты не выглядишь в порядке. Дай сюда.

Эна покорно открыла рот, и Малакай, не касаясь ее губ, быстро убрал руку.

— Я позвоню сейчас отцу, но ты не смей говорить про мое падение.

Малакай сунул руку под свитер, но Эна тут же села.

— Не надо!

Дилан осторожно опустил ее обратно на землю.

— Я не хочу, чтобы мать зря нервничала. У меня не кружится голова. Я смогу сесть в седло.

— Ага, так мы тебя и посадили в него! — Малакай поднялся на ноги и, перемахнув через камни, вскочил в седло. — Подсади ее ко мне, а пони к своему седлу привяжи.

— Сопротивляться бесполезно, так? — попыталась пошутить Эна, вытаскивая из принесенного сапога носок.

Дилан кивнул, помог ей подняться и медленно провел через злополучные ворота.

— Хорошо погуляли, — цедила Эна сквозь зубы, глядя на пустые камни древнего форта.

Красные музыканты были настолько реальными, что она могла указать место, где они сидели. Только не стоит убеждать в их реальности парней. Их сейчас заботило совершенно другое. Малакай освободил для нее стремя, а Дилан подтолкнул ее вверх, и все равно Эна с трудом перекинула ногу через шею лошади. Малакай устроился на самом краю седла, чтобы оставить Эне достаточно места. Теперь его пальцы лежали у нее на коленях, почти не натягивая повод. Она хотела бы отстраниться, но оставалось только опустить голову ему на плечо. Благо возвращенный на голову шлем создавал между ними преграду.

— У тебя действительно не кружится голова? — переспросил Малакай.

— Не, — промычала Эна, стараясь тряхнуть головой, в которой вновь навязчиво заныли скрипки.

Она скосила глаза: каменная стена оставалась пустой. Малакай тронул коня, выбирая более-менее ровную дорогу. Эна улыбалась, радуясь, что странные фидлы смолкли вдалеке. Малакай тоже молчал, а Дилан с пони вообще отстал.

— Там очень большая рана? — спросила Эна, надеясь, что одевая ей шлем, Малакай успел рассмотреть голову. — Можно от матери скрыть?

— Пока не вымоем волосы, не узнаем. Но от родителей все можно скрыть, — усмехнулся он зло. — Только нам скажи правду. Я могу отвезти тебя к врачу в город. Нам О’Ралли ни к чему.

— Пока все хорошо. Я дам знать, если что-то почувствую, — прошептала Эна, продолжая думать про человечков в красном.

Она шла в форт, чтобы увидеть фей, и увидела... Как же легко, оказывается, можно убедить себя в существовании маленького народца. Может, и Эйдан с волынкой ей вовсе не приснился, а она его себе нафантазировала. Теперь надо хорошо выспаться и перестать слушать рассказы про фей и призраков. Малакай прав — отец Дилана кого угодно с ума сведет!

Рана оказалась неглубокой. Смогли обойтись без душа, просто протерли волосы спиртом, не привлекая внимания старика. Эна вновь закрутила волосы в кичку и теперь сама вертелась перед парнями, чтобы те оценили маскировку. Ответом стало поднятие большого пальца, и они отправились домой.

Малакай вдруг научился спокойно водить машину. Эна даже не дернулась ни разу, хотя Дилан заставил ее отстегнуться и принять на заднем сиденье горизонтальное положение. Малакай поехал в объезд, где дорога была менее холмистой. Неожиданно он затормозил и обернулся к Эне.

— За поворотом дом Дилана. Прими вертикальное положение. Я не хочу, чтобы Эйдан Фэйерсфилд свернул мне шею.

— Хватит уже! — Дилан с силой ударил по торпеде.

— Скажи это своему отцу! У меня имеется мой собственный для промывания мозгов! Пусть тобой займется, тихоня!

Дилан с силой шарахнул дверью и бросился сквозь кусты прочь, даже не попрощавшись. Эна поняла, что он не собирался выходить — просто разозлился на слова приятеля. Малакай рванул с места, и в полном молчании они доехали до калитки, ведущей к старому коттеджу. Малакай заглушил мотор.

— Дай мне свой номер. Я пришлю фотки. И...

Эна поймала тревожный взгляд и продиктовала номер, который Малакай быстро вбил в телефон. Теперь голос парня немного дрогнул:

— Я позвоню узнать, как ты.

— Со мной все нормально, — Эна впервые за поездку открыла рот. — А вот ты, кажется, капитально стукнулся головой.

Малакай отвернулся и сильнее сжал руль. Голос его звучал слишком монотонно, словно он еле сдерживался, чтобы не заорать.

— Мы не в первый раз ругаемся из-за этого придурка Эйдана. Дилан знает, что я прав. Просто традицию до последнего защищать отца у нас впитывают с молоком матери. Мне его жаль. Надеюсь, через пару лет Дилан сумеет свалить от него в Дублин. Или он нацелился на Штаты? — Малакай резко обернулся и сжал пальцами подголовник соседнего сиденья. — «Интел» как раз рядом с вами, так?

— Я не знаю ничего про планы Дилана, — ответила тут же Эна. — Ну, я пойду... Малакай перегнулся назад и удержал ее за плечо.

— Последний вопрос: тебе нравится Дилан?

Эна дернула плечом, и Малакай убрал руку.

— Почему ты спрашиваешь?

Она уже знала ответ, но все же ждала, когда Малакай разомкнет сжатые губы.

— Я хочу быть уверенным, что не увожу у друга девушку.

— Ты меня не можешь у него увести. Меня дома ждет парень. И я не собираюсь ни с кем здесь встречаться.

— Правда?

Эна поразилась открытому недоверию, прозвучавшему в голосе ирландского парня. Она сунула руку в рюкзак и подставила ему под нос телефон с фотографией, на которой была запечатлена в обнимку с Джеймсом и Сабашем, подумав, что лучший друг брата не обидится на ее маленькую ложь, с учетом того, что никогда о ней не узнает. Малакай быстро провел пальцем по экрану, и Эна тут же убрала телефон: на следующей фотографии их с Джеймсом сплел за шеи питон. На солнце, ударившим им в лица, родимое пятно на щеке брата стало особенно заметным. У Эны даже зачесалась шея с ожогом, но она удержалась, чтобы не тревожить еще немного влажные волосы.