— Эйдан.

Эна отметила для себя, что отец Дилана переоделся — правда, нынешние штаны отличались от предыдущих лишь отсутствием свежей грязи. С другой стороны, он ведь явился не в гости, а на стройку, так с какой стати требовать от него смокинг!

— Спасибо за велосипед, — мать продолжала улыбаться, и Эна не могла догадаться, как та сейчас выкрутится. — Это очень мило с вашей стороны, и моя дочь будет рада оставить его у себя на пару дней, если вы, конечно, не против?

Что? Эна чуть не запнулась о порог. Мать же только что ругала ее на чем свет стоит, а теперь сама нагло выпрашивает велосипед!

— Какие вопросы! Она может пользоваться им сколько пожелает, у Дилана есть второй. Надеюсь, это научит его вовремя менять батарейки в фонарике и замечать канавы, — рассмеялся сосед.

— Давайте все же договоримся, — продолжала улыбаться мать. — Как только нам доставят машину, мы обязательно купим Эне велосипед, и она вернет ваш.

— Зачем покупать? — перебил ее сосед, — когда у нас есть лишний. Найдете, что ей купить. Это неправильное распределение бюджета...

— Я сама финансист в прошлом, — не переставала улыбаться мать. — Но все же я куплю ей велосипед — такой, настоящий девчачий ирландский велосипед с корзиной для цветов...

— Купите весной или хотите, я к этому корзину приделаю. Зимой такие туманы будут, что я даже мальчику не разрешаю на велосипеде ездить, не то что девочке! А пока пусть ездит на этом. И я не принимаю никаких возражений, — мужчина даже выставил вперед руку, будто готовился оттолкнуть от себя любое слово, но мать Эны промолчала, не сумев возразить. — Лора, относитесь ко всему проще. Мы, можно сказать, родня, пусть и в далеком прошлом.

— Вся наша деревня родня хоть в каком-то поколении, — наконец открыла рот до того молча стоявшая за спиной мужа Кэтлин, и Эна, припоминая быстроту, с которой говорила мать Дилана дома, решила, что это такой прием, чтобы успеть вставить реплику в безапелляционные монологи мужа. Вот и сейчас он будто не услышал слов жены и, обойдя мать Эны, направился к оставленной открытой входной двери так стремительно, что Эна еле успела отпрыгнуть в сторону. Он пригнулся, превратив себя в вопросительный знак, будто так легче было заглянуть под козырек.

— Одну балку придется заменить, — сказал он неестественно тихо, будто размышлял вслух. — На одну палки должно хватить, а тут, — он ткнул пальцем в другую и отряхнул посыпавшуюся труху, — следует заменить лишь прогнивший кусок, чтобы не трогать черепицу. Лора! — он обернулся к хозяйке, оставшейся стоять в десяти шагах от дома. — В гараже есть удлинитель?

Но та лишь покачала головой.

— Проверю, — махнул рукой отец Дилана, но вместо того, чтобы отойти от двери в сторону гаража, схватился за нее и подергал несколько раз. — Не скрипит, — заключил он.

— Муж перед отъездом смазал.

Эна, оставшаяся стоять под навесом по другую сторону от отца Дилана, услышала в голосе матери с трудом скрываемое раздражение хозяйскими манерами гостя.

— Шон вообще тут все дни работал, и это после того, как мы столько денег угрохали на рабочих.

— А что вы хотите, старый дом! Здесь каждый день что-то да ломается. А это, — он указал пальцем в темноту гостиной. — Те часы, что ремонтировал Дилан?

Мать кивнула и расценила вопрос приглашением пройти в собственный дом. Гость прошел следом. Эна пропустила Кэтлин и затворила дверь, погрузив дом в полную темноту. Мать зажгла лампу и сказала со смехом:

— Опять стоят!

А Эна тут же отметила про себя, что стрелки вновь застряли на том же месте. Четверть шестого.

— Мой отец бы починил, — вздохнул гость.

— Он был часовщиком?

Эна хотела ответить матери, ведь Дилан успел рассказать ей про деда, но сосед опередил ее с ответом:

— Нет, он возился с бумажками, как я теперь, а часы всегда были его страстью.

— Он их коллекционировал?

— Нет, он их разбирал и вновь собирал, — усмехнулся Эйдан. — К нему даже из города приезжали и коллекционеры из окрестных областей тоже. Вообще это хорошо иметь какую-то страсть... Я вот пошел в мать, обожаю возиться с землей... Или не в мать, а в какого-нибудь прадеда. У нас фермерство в крови, преемственность поколений. Никуда не деться, да и, по правде говоря, не хочется. Поверьте, овощи со своего огорода в разы вкуснее покупных. К этому вкусу привыкаешь и не можешь больше довольствоваться фальшивкой.

— Знаем-знаем, — уже спокойнее ответила мать Эны. — У нас тоже старый дом в Калифорнии, и деревьям не меньше полувека — апельсинов, абрикосов, слив девать некуда. Да и фермы под боком. Три часа с грядки до рынка, так что овощи тоже пахнут и тоже вкусные. Но ваши, я уверена, лучше, и мы с радостью их отведаем. Эна дома, кстати, тоже выращивала помидоры. Правда, дорогая?

Эна чуть не подпрыгнула от подобного переведения стрелок.

— Саженцы в оранжерее купили, отец поливку провел, сами выросли, — буркнула она отрывисто, поймав на себе взгляд соседа. — Калифорния в этом плане рай, земля обетованная, как сказал Джон Стейнбек.

— И тяжело было покидать эту обетованную землю? — вопрос прозвучал как-то очень жестко, да и взгляд отца Дилана вдруг вновь стал темным и тяжелым, как грозовое небо.

— Легко, — ответила за нее мать, и Эна даже сжала кулаки. — На удивление легко...

— Сказал же о преемственности поколений! — рассмеялся отец Дилана и перевел взгляд с дочери на мать. — Любимая поговорка моей матери да и вообще всех ирландцем, наши ноги ведут нас туда, где живет наше сердце. Может, вы найдете здесь новый дом.

— Это не наш дом, — вставила Эна, — а дяди, он просто разрешил в нем пожить, а лучше бы не разрешал. Лучше бы мы в Бостон поехали!

— Эна! — мать одернула дочь довольно громко. — Прошу тебя, не начинай.

— Лора, это нормально.

Отец Дилана говорил теперь как-то совсем тихо, по-домашнему, что еще больше начало бесить Эну, будто он видел перед собой несмышленого ребенка, который не только шнурки не умеет завязывать, но и решать, что для нее хорошо, а что плохо. Кстати, она даже не попыталась развязать шнурки и явно успела наследить в гостиной — впрочем, мать тоже пошла встречать гостей в домашних мокасинах, да и гости не разулись — благо темно, грязи на темном полу не видно.

— Детям намного сложнее даются переезды. Ей нужны друзья, а не только общество моего обормота. Отчего вы не отдадите ее в школу? Говорят, наши ирландские католические школы самые лучшие у вас в Штатах.

— Лучшие, — согласилась мать, не желая вступать в дискуссию, да дискуссии и не намечалось, она только успела вставить слово, пока сосед набирал в широкую грудь воздуха для следующей тирады.

— В нашей школе преподают по-английски. Я лично учился на ирландском, и мать настаивала отдать внука в ирландскую школу, даже хотела, чтобы мы переехали для этого в город. У нас там квартира есть, но я не могу без земли. Если бы можно было прокормиться с огорода, я бы бросил ко всем чертям эти финансы. И потом у меня нет врожденной ненависти к английскому языку, и к Штатам я отношусь хорошо, и не обвиняю страну в бегстве Мэги, как делало еще прошлое поколение. Да и если обвинять кого, то картошку и великий голод! Это просто семейная драма, сбежавшая невеста... Впрочем, — он на миг замолчал, поймав, наверное, осуждающий взгляд жены, — эта история вам должна быть известна не хуже моего.

— Вообще-то нет, мы знаем больше про ее дочь, — улыбнулась Лора. — Еще будет время послушать полную версию семейной драмы, мы целый год будем соседями. И я попытаюсь убедить Эну пойти в школу, — поспешила добавить она, чтобы остановить словоохотливого гостя. — Вы сумеете починить часы?

— Даже браться не буду, — спокойно ответил Эйдан. — После того, как туда залез мой сын, уверен, это пустая трата времени. Да и потом, ну кто смотрит сейчас на стенные часы, все уткнулись в телефоны. О, у вас тоже кошка?

Отец Дилана неожиданно присел подле часов и провел рукой по обнаруженным на корпусе часов царапинам.