— Прости, моя девочка, за беспорядок. Я вчера совсем выбилась из сил, а утром боялась разбудить мужа.

Эна понимающе кивнула и вытерла руки о неожиданно появившееся на дверце полотенце.

— А где сейчас ваш муж? Не спит?

— О, нет. Он в огороде. Скоро кукуруза поспеет.

— У вас огород?! — больше от удивления, чем от любопытства воскликнула Эна.

— Мы же бывшие фермеры, как и вы, — улыбнулась мать Дилана, беря с открытой полки белую тарелку. — Вернее не вы, а те из вашей семьи, кто эмигрировал последними. Была бы жива бабка, многое бы рассказала. Я-то не очень вашу родословную знаю, хоть мы и из одной деревни.

Хозяйка вернулась к плите и зажгла под сковородкой газ.

— А сейчас ваш муж работает?

Эна хотела спросить кем, но потом посчитала вопрос слишком личным и успела его пусть криво, но перефразировать.

— Он, как бы сказать... — Кэтлин принялась заправлять за уши невидимые пряди.

— Он пока на больничном. Но скоро ему придется вернуться в офис. Он бухгалтер, но любит огородничать, очень любит.

Она быстро наполнила тарелку и протянула гостье, сказав по-ирландски:

— Bain taitneamh!

Эна догадалась, что ей пожелали приятного аппетита, поблагодарила и поспешила к столу. Поняв, что с какой стороны не сядь, все равно из открытого окна будет дуть, Эна расположилась спиной к двери, который заканчивался короткий коридор. Хорошо, что она не сняла безрукавку, когда вошла в дом, иначе было б совсем худо. Неужели к такой мерзлоте можно привыкнуть!

Еда оставалась изумительно вкусной, хотя недостаточно прогрелась. Бекон оказался ее любимым, медовым. Пришлось даже немного позавидовать Дилану, имевшему такую еду каждый день.

— Компот из ревеня.

Хозяйка поставила на стол кружку и вернулась к плите. Эна осторожно пригубила розоватую теплую жидкость, оказавшуюся приторно сладкой.

— Дилан сказал, что ты никогда не пробовала красной смородины.

Эна обернулась на хлопок закрывающегося шкафчика. В руках хозяйка держала банку, закрытую тряпочкой.

— Это из нашего сада. Возьмешь с собой.

— Это лишнее, спасибо, — поспешила отказаться Эна, хотя ее и разбирало любопытство попробовать нечто новое.

К счастью, мать Дилана не стала слушать ее вежливые протесты и поставила банку на стол.

— Доедай, дорогая. Я сейчас вернусь.

Она скрылась внутри дома, где хлопнула дальней дверью, и на окно тут же вскочила кошка и осталась сидеть на раме.

— Привет, — зачем-то сказала Эна и уставилась в кошачьи глаза. — Чего ты к нам бегаешь? Тебя здесь, должно быть, тоже вкусно кормят. А у нас даже консервов нет.

Кошка, будто обидевшись на ее слова, прошлась по столу и, спрыгнув на пол, направилась к креслу-качалке. Эна схватила руками бекон и начала грызть, как в детстве. Кухню тем временем заполнил тминный хлебный дух, легко победивший утренний ветерок. Вновь хлопнула дверь, и заскрипели половицы под чьей-то слишком тяжелой поступью. Эна приготовилась встретиться с отцом Дилана и машинально вытерла жирные руки о джинсы за мгновение до того, как хозяева вступили в переднюю.

— У нас с утра гости, — раскатистым басом приветствовал ее отец Дилана. — Только виновник успел удрать.

Эна вскочила на ноги, с трудом выдавливая из себя американское приветствие. Мужчина по-доброму рассмеялся и поднялся в кухню, не заботясь о чистоте пола. Наверное, на нем был тот же наряд, что и на озере, только еще грязнее. Свежие комья грязи свисали с вытянувшихся на коленях штанов, готовые вот-вот сорваться на пол. Понятно, чего мать перепугалась! Волосы отец Дилана последние дни, верно, не расчесывал, и те вспенившейся волной пересекали лоб. С бритвой он тоже рассорился. Одним словом, был полной противоположностью ее отца: всегда чисто выбритого, коротко подстриженного и с ремнем даже в джинсах. В руках этот грязный великан держал корзину, из которой торчала морковина.

— Вам на пару дней хватит, — начала тараторить хозяйка, явно смущенная видом мужа. — Из картошки и порея можете сварить к ужину суп. Ты ведь знаешь рецепт?

Эна кивнула, хотя умела лишь разогревать суп-минестроне из банки. Только нового урока домоводства в присутствии этого страшилища она не переживет. Как бы теперь повежливее уйти, не дожидаясь хлеба?

— А мне компот остался?

Мать Дилана поспешила исполнить просьбу мужа, а тот, проходя мимо, обдал гостью прогорклым запахом пота, смешанного с виски. Эне стоило больших трудов не скривиться. Она даже сунула нос в компот, чтобы избавиться от запаха, и стала глядеть, как фермер-любитель берет свою кружку черными от земли руками.

— Должно быть, все рыжие в Америку уехали, — сказал он вдруг, перехватывая ее взгляд. — На острове истинную ирландку редко встретишь. — Эна хотела отвернуться, но будто приклеилась к озерной голубизне глаз, таких же чарующестрашных, как и у Дилана. — Ты в мать такая? Я видел твоего отца. Он не рыжий.

— Не знаю в кого, — пролепетала Эна, и ее голос на фоне хозяйского раскатистого баса звучал цыплячьим писком. — Говорят, прапрабабка рыжей была, меня в ее честь и назвали. А вы, —Эна даже не поняла зачем задала вопрос. — Вы же мою мать у озера видели, она там бегает...

И замолчала, а отец Дилана побагровел, будто вместо компота виски выпил, отставил в сторону кружку и четко произнес:

— Я не хожу к озеру. Это далеко и там делать нечего.

— Но как же...

И тут Эна замолчала, заметив, как Кэтлин за спиной мужа подает ей странные знаки.

— Значит, она вас перепутала с кем-то. Она ведь вас не видела. Вот и подумала, что у озера могут быть лишь соседи.

— Перепутала, — Отец Дилана схватил кружку и грузным шагом подошел к раковине. — Чаю бы заварила, — бросил он жене, не оборачиваясь, выливая остатки компота. — Пусть попробует нормальный ирландский чай, а не эти американские пакетики.

Эна закусила губу, ругая себя, что вообще притащилась сюда с кошкой. Надо было послушаться мать и дождаться Дилана дома.

— Ты пешком, что ли, пришла? — обернулся хозяин, вперив в ее раскрасневшееся лицо тяжелый взгляд. Эна кивнула. — В доме даже старого велика не оказалось, что ли? Подожди.

Он направился к двери и открыл ее ногой. Через минуту Эна увидела его выходящим через боковую дверь с ящиком инструментов. Он присел на корточки подле велосипеда сына и прокрутил цепь.

— Я его сейчас быстро починю, — крикнул он в открытое окно. — Будешь пока кататься.

— Мне не надо! — поспешно выкрикнула Эна. — Спасибо!

— Дают — бери и не спрашивай. Поняла?

Он вновь приковал ее к месту каменным взглядом.

— Поняла, — кивнула Эна и обернулась к хозяйке.

Та поджимала губы и мотала головой, делая ладонью успокоительные знаки. Эна поднялась со стула и отнесла посуду в раковину, но когда взялась за спонжик, мать Дилана остановила ее.

— Я вымою, ты же гостья, — она подошла ближе и заговорила почти шепотом, включив для большей конспирации воду. — Бери все, что он дает, и не спорь с ним. Я очень рада, что Эйдан чинит велосипед. Для него это лучшее лекарство, понимаешь?

Эна кивнула и тут же обернулась на мужской голос. Отец Дилана, расставив локти, облокотился на подоконник.

— Слышал краем уха, что Дилан собрался качели вам чинить. Детская бравада. Я сейчас инструменты соберу и подъеду к вам, гляну, что там. Балки небось все сгнили, не к чему крепить будет. А ты давай иди сюда, я под тебя седло настрою.

Эна выбежала во двор через парадную дверь и замерла, не в силах заставить себя подойти вплотную к подобному типу. Хотелось зажать нос и бежать прочь, но воспитание не позволяло. Надо было идти.

— Ну вот и все!

Мастер оказался скор на руку, но не позволил ей слезть с велосипеда.

— Езжай, а хлеб я привезу. Все равно горячий есть нельзя. И чай привезу, потому что до четырех явно не управлюсь, если еще придется в магазин съездить. Не заблудишься?

Усмехнулся по-доброму, но на его неухоженном лице улыбка не выглядела доброй, и Эна даже вздрогнула.