И плоть Экзеры, — пронеслось в голове, но я задвинул паническую мыслишку на самое дно подсознания. Не то время и не то место, чтобы страдать и сокрушаться. Сперва победим, а уж потом достойно проводим павших. Решение правильное и логичное, но с каких пор логика всецело подчиняется чувствам? — Ты хотел ей присунуть, а она превратилась в пюре. В вишневое повидло. Только не из вишен. Но ей повезло — помучилась да отмучилась. А скольким только предстоит познать боль? Интересно, какая казнь уготована Хире?

— Фэй — смастери доспех этому красавцу! Да попрочнее! На корпус и ноги — защитные руны! На руки — усиливающие!

— Есть на мощность, есть на дальность! — отозвалась кузнец. — Какие?

— Давай дальность!

Удар в щит, и то, что изначально напоминало высоченную каменную статую, за считанные секунды обросло толстенной броней с замысловатой гравировкой. На спине гиганта распахнулся двустворчатый люк, обнажив составленные в ряд базальтовые кресла и обзорный экран перед ними. Все трое тут же спрятались в кабине, но, к сожалению, колдовской робот сможет двигаться лишь на следующий ход. Однако с помощью волшебницы в каске никто не помешает атаковать с места.

— Нюк — двойной огнемет! Две трети силы!

Оторва глубоко затянулась и подняла похожие на трубы манипуляторы. Из стволов с ревом водопада хлынули струи напалма, за доли секунды утопив Владыку в огне и подорвав все находящиеся рядом с ним мины. Бабахнуло так, что толстенное окно треснуло напополам, а мазанку сдуло под самый фундамент, как соломенный домик из «Трех поросят». Нет, я и не надеялся, что это убьет урода, но как думаете, сколько здоровья он потерял?

Десять процентов.

Десять долбанных процентов.

— Знаешь, — блондин стряхнул язычки огня с манжеты. В остальном же ублюдок и близко не выглядел, как жертва пожара. Скорее как человек, неудачно перепрыгнувший костер. — А ведь это больно. Очень. Но я не буду отвечать той же монетой. Я отплачу купюрой покрупнее.

Взмах меча, и голема объяло пламя, точно бензином облили и подожгли. Только бензин сгорает очень быстро, но магия держалась, как приклеенная, и не думала тухнуть. Броня держалась, а защитные руны замедляли горение. Без них девушки погибли бы если не мгновенно, то очень быстро, а так сквозь шум пробился отчаянный глухой стук — пленницы статуи колотили в стены, но створки люка сплавились и одними руками и ногами его не открыть. То, что должно было стать защитой, превратилось в медленную и мучительную гибель. Господи, что я натворил?..

— Красиво горит, — Повелитель вздохнул и оперся на клинок.

— Сейчас мой ход! — рявкнул, трясясь от ярости. — Мой!

— Не, — враг лениво зевнул. — Видишь, заклинание еще действует. Значит, еще хожу я.

— Это я их привел! — голос дрогнул, по скулам скользнули теплые капли. — Я во всем виноват! Убей меня — и дело с концом!

— Не торопись. Ты у меня на десерт. А теперь ходи.

— Мюн, подорви голема! Только осторожно!

Мины разрушили ноги, конструкция со скрипом завалилась на спину и рассыпалась — расплавленный металл уже не сдерживал камни. Я не сразу заметил в горке блоков тела — те были того же цвета, что и базальт. Фрагменты одежды сохранились, кое-где даже белела нетронутая кожа, но все трое погибли задолго до того, как погасло пламя. Девчат было жалко до одури, но больше всех — Меган. Инженер лежала навзничь, распахнув рот и уставившись в вечность побелевшими, как у печеной воблы, глазами. Если кто из нас и заслуживал смерти за те или иные грешки, то только не она. Милая, добрая и скромная, так и не познавшая радости плотской любви.

Рядом раздался тихий плач. Мюн опустилась на коленки и закрыла лицо ладонями. Не знаю, что чувствуют неписи, теряя близких, но я был готов вскипеть от злости. Только бы избавиться от гребаного поля, навязанных правил и сыграть по-своему. И тогда подонок трижды пожалеет, что возомнил себя богом.

— Камия — создай столько копий Ангиз, сколько сможешь. Пусть нападут вместе с оригиналом.

— Д-да!

Изо всех свободных порталов-клеток на поле боя выскочили клоны ассасина. Одни стояли неподвижно, приняв воинственную позу, другие поигрывали «звездочками» и кинжалами, третьи в нетерпении пританцовывали на месте. Я насчитал примерно два десятка — и пусть ублюдок поймет, кто именно сунет ему перо промеж лопаток.

— Ангиз — бей в спину!

Девушка быстрее ветра рванула к цели, а вслед за ней — все копии до единой. Подобравшись на расстояние удара, половина иллюзий подпрыгнула и швырнула в Повелителя град сюрикенов. Остальные заскользили, превратившись в размытые шлейфы, и разом вонзили клинки в тело тирана, но лишь один с хрустом и чавканьем прорезал плоть.

Алые капли застучали по траве, но враг не обратил на ужасающую рану никакого внимания. Неуловимый пируэт, блеск лезвия, свист стали, но Ангиз успела отпрыгнуть, ушла из-под рубящего удара за мгновение до смерти. А когда приземлилась и выпрямилась, мне показалось, что она забеременела — чешуйчатый костюм заметно топорщился в районе живота. И тогда-то я впервые увидел эмоции на бесстрастном лице убийцы — сперва удивление, затем животный ужас.

Когда подруга нахмурилась и приоткрыла рот, глядя на странную опухоль, меж бровей проступила тончайшая красная линия, словно некто прилепил к переносице нитку. Но стоило в страхе распахнуть глаза, как линия тоже чуть разошлась, разлиплась, и на ней выступила густая капелька крови. Капля медленно покатилась вниз, как «змейка» раскрывая и расширяя алую полосу — через переносицу, губы, шею и грудь к набухшему животу. Сорвавшись с пупка, устремилась к земле, и за миг до столкновения костюм лопнул, вывалив содержимое под ноги хозяйки. Выждав секунду, Ангиз опустилась на колени, словно хотела собрать оброненное и запихнуть обратно. Так и умерла, стоя перед собственной требухой — холодная неразговорчивая демоница, готовая безропотно выполнить любой приказ. Я хотел вернуть ей чувства, дать новый смысл жизни, но опоздал.

— Странный маневр, — Владыка оттряхнул клинок. — Ты же знал, что я умею контратаковать. Мог бы догадаться, что навык сработает на настоящее, а не иллюзорное нападение.

— Я убью тебя… — прорычал, задыхаясь от ярости и роняя слюни на подбородок. — Уничтожу…

— Обязательно. Но только в свой ход. А теперь моя очередь. Хм… кому бы врезать? Может, Мюн — чтобы не ныла из-за мертвой сестрички… Из-за тебя, кстати, мертвой.

— С-сука…

— О! Придумал кое-что получше! За каждое неудачное решение буду тебя наказывать. Вернее, не совсем тебя, но и ты призадумаешься над своими действиями. Смотри.

Я толком ничего не успел заметить — вот Владыка торчал на месте, а вот уже оказался в шаге напротив. Взяв мою руку, положил в ладонь что-то теплое и склизкое. Палец. С острым выкрашенным черным лаком коготком. Очень знакомым коготком…

Хира отрывисто взревела и процедила сквозь стиснутые зубы:

— Млять… Моя рука… Он отрезал мне мизинец…

— О, еще идея! Я сегодня просто кладезь всяких прикольных штук. Зацени, — выродок провел срезом у меня под глазами и оскалился. — Р-р-р… Боевой окрас кровью любимой женщины. Что может быть эпичнее?

— Тварь! — я дернулся и даже сумел наклониться к садисту, но снова уперся в невидимую непроницаемую стену.

— Старайся лучше, — он подмигнул. — В следующий раз подружка одним лишь пальцем не отделается. Переход хода!

Ярость обуревала такая, что я с трудом соображал. Пространство вокруг сжалось до размера точки, в которой находился гребаный садовод. И я не мог ни планировать, ни просчитывать, я хотел размозжить ему башку, выдавить глаза, выгрызть кадык… Сердце неистово стучало, дыхание перехватывало, взгляд застлала темно-фиолетовая пелена.

Соберись, — прошептала прислужница необычно тихим и тревожным голосом. — Гневом делу не поможешь. Еще не все потеряно. Главное — не теряй голову.

Зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов — пелена чуть спала, мысли прояснились, но ни о каком самоконтроле и речи не шло. И ситуацию усугубляла близость ублюдка — рукой дотянешься, если, конечно, сумеешь каким-то чудом ее поднять. Чувство беспомощности отвоевывало у ярости все больше места в душе, и я понятия не имел, к чему это приведет. Хорошо, если к балансу. Плохо, если к полному отчаянию и потере боеспособности.